Повеса с ледяным сердцем - Маргерит Кэй

— В последнее время мы вас не видим в этих краях, — вкрадчиво заметила она.

— Поскольку у нас очень мало общих знакомых, это вряд ли удивительно, — резко ответил Рейф.

— Наверное, вы, как и я, проводили время за городом. Жаль, вы не посчитали нужным нанести мне визит.

— Если повезет, этот визит будет первым и последним.

— Сэр, вы ведете себя дерзко.

— А вы, миледи, мошенница.

Леди Ипсвич начала задыхаться.

— Да как вы смеете! — Ее лицо под умело наложенными румянами покраснело. — Я не потерплю оскорблений в собственном доме. — Отчаянно напрягая память, она пыталась понять причину столь недружелюбного к себе отношения, но так ничего и не нашла. Вдруг ей в голову пришла ужасная мысль, но она тут же отмахнулась от нее, поскольку слишком хорошо замела следы. Леди Ипсвич раскрыла веер и начала энергично обмахивать себя. — Ну и ну! Милорд, я не имею ни малейшего понятия, о чем это вы говорите, — уже более уверенно сказала она.

Рейф заставил себя сесть напротив нее, положил ногу на ногу, выигрывая время для того, чтобы успокоиться и привести свои мысли в порядок. Хелен Ипсвич явно нервничала.

— Тогда я введу вас в курс дела, — резко начал он. — У меня к вам несколько требований, которые не подлежат обсуждению.

Хелен Ипсвич приподняла изящно выщипанную бровь.

— Что вы такое говорите? Извините, милорд, вы дерзки. Давно прошло то время, когда я заключала сделки без предварительных условий. — Она соизволила улыбнуться.

Брови Рейфа сдвинулись.

— Миледи, на свою беду вы обнаружите, что следующую сделку вам придется обсуждать с тюремщиком Ньюгейта, если не соизволите обратить внимание на мои слова. — Игнорируя ее возражения, он начал перечислять свои требования. — Первым делом я хочу, чтобы вы отказались от наглых обвинений, которые выдвинули против Генриетты Маркхэм.

Леди Ипсвич поднесла руку ко рту, подавляя возглас ужаса. Она не собиралась сдаваться без боя.

— Ах да, мисс Маркхэм, — произнесла она с удивительным самообладанием. — Неужели вы поверили небылице, которую она рассказала вам?

— Вы имеете в виду ту небылицу, в которой вор-взломщик ударил ее по голове, после чего вы обвинили ее в соучастии и пригрозили тюрьмой? Я не только верю ей, у меня есть неопровержимое доказательство ее искренности.

— Что это за доказательство?

— Самое лучшее доказательство, от надежного источника, — подчеркнуто ответил Рейф.

Он следил за леди Ипсвич, пока до нее доходила суть его слов. Даже безупречный макияж не мог скрыть ее посеревшее лицо. Было видно, как дрожат руки.

— Я познакомился с джентльменом, которого вы наняли для того, чтобы он представил дело так, будто была совершена кража со взломом. Он известен под весьма выразительной кличкой Хватай Все. С ним у меня случилась весьма познавательная беседа.

У Хелен Ипсвич некрасиво отвисла челюсть, веер с грохотом упал на пол, она предприняла отчаянную попытку взять себя в руки, села прямо и крепко сцепила пальцы рук.

— Боюсь, я совершенно не понимаю вас. — В ее голосе прозвучала резкая нотка.

— Ваш подельник не собирался признаваться, но ему совсем не хотелось угодить на виселицу за преступление, которого он не совершал. Обнаружив, что вы одурачили его, он охотно все рассказал. Эти факты неопровержимы. Вы заплатили ему за ложную кражу с взломом, чтобы замести собственные следы. К тому времени вы уже продали свои изумруды. Наверное, запутались в карточных долгах? — Она вздрогнула, и Рейф понял, что попал в цель. — Миледи, разве вам не известно, что не стоит играть, если нечем расплачиваться? Это дурной тон. Впрочем, откуда вам было знать?

— Я не…

Рейф властно поднял руку.

— Даже не пытайтесь отрицать это. Вы откажетесь от услуг сыщика. Сообщите ему, что никакой кражи не было, а ваши изумруды отдавали в чистку, о чем вы напрочь забыли. Скажите, что вор — всего лишь плод вашего воспаленного воображения. Скажите ему, что это глупая шутка одного из ваших друзей. Говорите все, что угодно, но убедите в том, что никакого преступления не было.

— Но я не могу так поступить. Тогда я буду выглядеть совсем глупо.

— Если вы так не сделаете, вам уже больше ни о чем не придется заботиться. Я сделаю так, что общество откажется от вас. Вы станете парией. Уж не говоря о том, что все узнают, как вы докатились до продажи наследства своих детей.

Леди Ипсвич схватилась за грудь.

Рейф откинулся на спинку кресла. Хелен Ипсвич напоминала выпоротую дворняжку.

— Давайте взглянем фактам в лицо — если бы не имя покойного супруга, вас не потерпели бы даже на обочине общества, где вы теперь оказались. Ваша репутация и ломаного гроша не стоит. Одно мое слово, и вас не станет. Вам этого хочется?

— Вы этого не сделаете.

— Вы отлично знаете, что это в моих силах.

Она хорошо понимала. Одно дело, когда граф Пентленд смотрел на нее свысока, и совсем другое, когда публично осудит ее. Этого будет достаточно, чтобы посыпались щекотливые вопросы, после чего все меры предосторожности, которые она принимала в течение многих лет, пойдут коту под хвост.

— Как же мне сказать, что произошла ошибка? Какого черта вам сдалась эта проклятая гувернантка? Она полное ничтожество. Она ведь…

Рейф навис над ней, прежде чем она успела шевельнуться. Она вжалась в кресло, невольно защищая руками горло, будто он собирался душить ее… ей показалось, что именно таковым было его намерение.

— В отличие от вас, у Генриетты Маркхэм есть совесть. Она не только невиновна, она тяжело переживает те обвинения, которые вы взвалили на нее. Она подавлена тем, что вы очернили ее имя. Черт подери, она ведь работала на вас. Вы несли ответственность за нее. Неужели вам непонятно, каково быть одной и беспомощной? Миледи, обман — ваше фирменное блюдо. Уверен, вы придумаете для властей какую-нибудь правдоподобную сказку. Мне плевать на то, что вы придумаете. При условии, что выполните мои требования. Вы меня поняли?

Хелен Ипсвич нехотя кивнула.

— И я хочу, чтобы это было сделано немедленно. Сегодня. Иначе опасаюсь, что пойдут слухи и копии ваших проклятых изумрудов, которые вы, несомненно, потрудились сделать, будут подвергнуты более тщательному изучению. Это вам тоже понятно?

Хелен Ипсвич еще раз неохотно кивнула. Она облизнула губы. Те были сухими.

— Мадам, позволю себе откланяться. Надеюсь, наши дороги больше не пересекутся.

— Я постараюсь, чтобы этого не случилось, — ответила Хелен Ипсвич сквозь стиснутые зубы. — Я сделаю так, как вы сказали.

— Не сомневаюсь в этом, — презрительно сказал Рейф. — Самосохранение часто идет рука об руку со своекорыстием. Вы щедро наделены этими двумя качествами. Прощайте.