Порожденная грехом. Часть 2 - Кора Рейли

Теперь, наблюдая за тем, как Марселла целует Мэддокса на глазах у всех, я поняла, что она уже достаточно взрослая, чтобы вести свои собственные сражения, и она вела их по-своему. Марселла была слишком сильной, чтобы прятаться или отступать. Она похожа на Луку. Она знала только одну форму реакции, и это — атака. Этот поцелуй был объявлением войны всем людям, которые ждали, что она струсит или подчинится их правилам.

Мы с Лукой хотели, чтобы Марселла была такой же сильной, как Богиня, в честь которой мы ее назвали, и она такой и стала. Только Луке было трудно с этим смириться.

Один взгляд на его лицо сказал мне, что он вот-вот взорвется. Я быстро коснулась его предплечья, успокаивая. Его яростный взгляд метнулся ко мне, и часть гнева исчезла, но не вся. Для людей, которые не знали его так, как я, его гнев был хорошо скрыт под холодной маской публичности.

Амо пробормотал что-то себе под нос и ушел.

— Пойдем на улицу, подышим свежим воздухом, — сказала я Луке.

Он не двинулся с места, продолжая наблюдать за Мэддоксом и Марселлой, словно раздумывая, не убить ли первого прямо здесь, у всех на глазах.

Лука хорошо контролировал своего монстра — большую часть времени, но когда в дело вмешивались я или наши дети, его защитные чувства иногда заставляли его терять контроль. Один из таких моментов привел к вражде с «Тартаром» и, в конечном счете, к похищению Марселлы. Я никогда не винила в этом Луку, за исключением коротких моментов полного отчаяния, потому что мы с ним оба являлись частью этого безжалостного мира и решили остаться в нем даже с нашими детьми. Если кто и был виноват, то мы оба.

Сейчас снова наступил один из тех опасных случаев.

— Лука, — сказала я твердо, мои пальцы впились в его руку через плотную ткань костюма. — Пойдем на улицу.

Он наконец позволил мне взять его за руку и провести через огромные французские двери в уединенную часть огромной террасы на крыше. Он оперся предплечьями на перила и посмотрел на раскинувшийся под нами город.

— Я знал, что от него одни неприятности. Я должен был убить его, когда у меня выдался шанс.

— Марселла никогда бы тебя не простила.

— Она бы это пережила. Она бы нашла кого-то другого, кого-то получше.

— После того, как ты видел их вместе, ты действительно в это веришь? — тихо спросила я, переплетая наши пальцы.

Лука умел читать людей. Именно это сделало его таким хорошим и уважаемым Капо, но с Марселлой он иногда предпочитал не замечать некоторые вещи. Но чувства Марселлы к Мэддоксу были безошибочны.

Он издал низкий звук глубоко в горле.

— Может, было бы лучше, если бы она ненавидела меня до конца своих дней, чем позволить ей разрушить свою жизнь, будучи с Уайтом.

— Марселла не разрушает свою жизнь. Ты взял под контроль традицию кровавых простыней ради нее. Ты хотел, чтобы у нее имелся выбор, и сегодня она сделала смелый выбор. Наш долг как родителей — поддержать ее и защитить от людей, которые хотят осудить ее за ее выбор.

— О, я буду защищать ее от всех. Мои личные мысли о том, что только что произошло это всего лишь так, для обсуждения за закрытыми дверями. Марселла получит нашу полную поддержку.

Я прислонилась к сильной руке Луки.

— Ты помнишь наши первые несколько лет вместе в пентхаусе? Такие места, как этот, всегда напоминают мне о том времени.

— Я никогда не забуду ни одного момента с тобой, Ария, — тихо сказал Лука.

— Марселла, кажется, думает, что нашла в Мэддоксе то, что есть у нас двоих, и разве мы не должны быть счастливы за нее?

— Уайт байкер. Его образ жизни расходится с нашим.

— Когда мы впервые встретились, ты не думал, что сможешь стать хорошим мужем или отцом, а теперь ты им стал. Дай Мэддоксу шанс проявить себя. Сделай это ради Марселлы.

— Я беспокоюсь, что если позволить ей добиваться этой связи, то в долгосрочной перспективе это принесет ей больше вреда, чем пользы.

— Если ты даёшь ей выбор, но не принимаешь то, что она выбрала, то с таким же успехом ты мог бы вообще не давать ей выбора.

— Так ты можешь увидеть, как они поженятся? Ты можешь увидеть Уайта частью нашей семьи, сидящим за нашим обеденным столом? Ты видишь, что он принадлежит нашему миру, а не всегда будет в стороне?

Я хотела увидеть, как Марселла однажды выйдет замуж, хотела увидеть, как Лука поведет ее к алтарю к мужчине, которого она любит и с которым хочет провести остаток своей жизни. Я хотела, чтобы она была счастлива. Могла ли я сказать, будет ли она счастлива с Мэддоксом? Нет. Я тоже волновалась. Я не могла этого отрицать.

Любовь непредсказуема. Может ли связь с Мэддоксом навредить Марселле? Я так не думаю, но я не могла быть уверена. Не потому, что я думала, что Мэддокс причинит ей вред намеренно, но он не был знаком с нашим миром, как заметил Лука. Он должен попытаться привыкнуть к нашим традициям, но они ему чужды. За последние несколько недель ему удалось поработать с солдатами Луки, но он никогда не станет одним из них.

Достаточно ли любви, если он никогда не принадлежал к ним? Если жизнь в нашем мире не давала ему покоя?

Если он готов отказаться от привычного образа жизни ради Марселлы, значит, он действительно любит ее, и этого достаточно для меня. Остальное не в моей власти.

— Это не наш выбор, Лука.

— Таблоиды и многие люди в нашем мире разорвут Марселлу за этот поцелуй, и будет только хуже, если мы подтвердим отношения или, не дай Бог, объявим о помолвке.

— Марселла умная девушка. Она знала о последствиях, когда поцеловала Мэддокса, и она готова отважиться на это ради него и себя.

Если Марселла приняла обратную реакцию, которую ее отношения с Мэддоксом уже вызвали и еще вызовут в ближайшие месяцы и годы, значит, она тоже должна любить его. Я бы рискнула всем ради Луки, пошла бы за ним на край света и дальше.

Я, больше чем Лука, следовала своему инстинкту. В прошлом он приводил меня к неприятностям, но с годами я научилась использовать его более осторожно. Счастье на лице Марселлы в те минуты, когда они с Мэддоксом находились наедине, тоже подсказало мне одно