Наследницы - Вера Кауи

— Каким образом? — послышался вопрос.

— Ну, всего-навсего одна выдающаяся продажа…

— Этого не будет, если аукцион станет вести Кейт, — твердо проговорил Дэвид Холмс. — Она еще не готова.

— А вы не могли бы немного ускорить ход событий? — В голосе Найджела послышались просительные нотки.

— Нет, не мог бы. Кейт лишь тогда появится за кафедрой, когда я сочту, что она готова.

А до этого, к сожалению, еще далеко. Доминик уже выиграла у нее несколько очков. Надо быстрее что-то делать. Научиться проводить аукционы. Во что бы то ни стало. Клодия права: сейчас это главное. Обо всем остальном надо пока просто забыть. Женщина-аукционист — большая редкость, и Доминик играет эту роль с блеском.

Что-то подобное должно произойти и в Лондоне, иначе «Деспардс» скатится вниз и к решающему моменту у Кейт на руках не останется ни одного козыря.

Когда Кейт вернулась к себе в кабинет, человек, который, очевидно, уже давно взволнованно вышагивал по ковру взад-вперед, с облегчением воскликнул:

— Слава Богу! Я не решился прервать совещание, потому что Дэвид и так страшно злится, что вы уделяете его урокам мало времени.

— В чем дело? — спросила Кейт.

Джеймс Грив, руководитель отдела восточного фарфора, был бледен как мел, руки у него дрожали.

— Я только что говорил с Рольфом Хобартом, он звонил из Нью-Йорка. В жизни не имел более неприятного разговора. Кажется, статуэтка лошади эпохи Тан, которую мы ему продали, — подделка.

Кейт молча смотрела на него, чувствуя, что ледяная рука все сильнее сжимает ей сердце. Кошмар каждого эксперта. Неужели появился второй Ван Меергрен, самый блестящий поддельщик всех времен и народов? Наконец она смогла выговорить:

— Это невозможно.

— Я ему сказал то же самое, но он делал термолюминесцентную экспертизу. Вы же знаете, что он никому не верит, даже людям с самой безупречной репутацией. Он зачитал мне данные лабораторного анализа — лошадь была изготовлена не более пяти лет назад.

Кейт рухнула в ближайшее кресло.

— Не может быть… — Она закрыла глаза, чувствуя дурноту и головокружение.

— Если это выплывет наружу, наша песенка спета. «Деспардс» принимает подделку и продает ее за четверть миллиона фунтов…

— Я уверена, что это не подделка, — глухо проговорила Кейт. — Но если это действительно так, то нас ожидают серьезные неприятности. Потому что это означает, что за работу принялся неизвестный гений.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Джеймс с тяжелым вздохом произнес:

— Я сказал ему, что у нас не возникло никаких сомнений относительно возраста статуэтки, что я сам ее осматривал и вы установили ее подлинность — а мы ведь два ведущих эксперта в этой области. В ответ он заявил, что мы идиоты и раз мы сами ничего не смыслим в этом деле, то почему не удосужились проверить статуэтку термолюминесцентным методом.

Кейт вспыхнула.

— Потому что у меня не было никаких причин сомневаться в ее подлинности. — Она помолчала, потом добавила:

— Хотелось бы мне знать, кто заставил усомниться Хобарта…

Теперь уже Джеймс плюхнулся в кресло.

— Не может быть, — еле слышно пробормотал он. — Неужели вы хотите сказать, что вся эта история от начала до конца — обман? Нет, вряд ли, — продолжал он несколько окрепшим голосом. — Ведь здесь на карту поставлена не только репутация «Деспардс», но и весьма солидной адвокатской фирмы. Нет, быть того не может.

«А вдруг так оно и есть? — подумала Кейт. — А вдруг Пирс Ланг — настоящий Франкенштейн?»

Пирс Ланг появился в «Деспардс» вскоре после того, как Кейт начала свое ученичество. Она невзлюбила его с первого взгляда. Слишком красив, слишком мягкие манеры, слишком угодлив. Его лесть была такой же фальшивой, как трехдолларовая бумажка, к тому же он явно думал, что каждая женщина только о нем и мечтает. Знакомясь с Кейт, он слишком долго не выпускал ее руку, глядел в глаза слишком глубоким взглядом и вкладывал в голос излишне много чувства. Актером он был никудышным. А еще, думала Кейт с нарастающей яростью, он был подлым предателем.

Через десять дней он обратился к ней с просьбой о конфиденциальном разговоре. Сказал, что к нему обратилась одна весьма престижная адвокатская фирма, клиент которой хочет продать очень ценную вещь.

— Вы не ошиблись, предоставив мне рекламу, — сказал он, демонстрируя белоснежные, скорее всего, искусственные зубы. — Гигантская работа, которую я проделал, открыла нам доселе неведомые тайники. — Это было правдой: с помощью своих связей ему удалось добыть несколько весьма ценных предметов, и то, что к нему обратились с крупным предложением, свидетельствовало о его растущей популярности. — Думаю, я напал на нечто выдающееся, — закончил он доверительно.

— Что это?

— Первое столетие эпохи Тан.

Кейт постаралась не выдать охватившего ее радостного возбуждения.

— Интересно, — произнесла она как можно равнодушнее.

— Нашелся старый чудак-затворник, который решил продать эту лошадку, потому что ему увеличили страховку за нее в четыре раза. — Пирс Ланг насмешливо хмыкнул. — Представляете, он может себе позволить иметь бронзу эпохи Тан и отказывается заплатить за страховку лишнюю тысячу фунтов.

— Это лошадь?

— Так мне сказали, — ответил Пирс.

— Кто его поверенный?

— Некий мистер Потекери из «Потекери, Тильман и Тильман». Это старинная фирма, с прочнейшей репутацией, их услугами пользовался мой отец. Они по мелочам не работают.

— И что они вам сказали об этой лошади?

— Что их клиент собирается продать ее через «Деспардс», но настаивает на том, чтобы его имя нигде не фигурировало. Малейшая возможность разглашения тайны, и он снимает вещь с продажи. Он самый настоящий параноик — до смерти боится, что о нем кто-нибудь узнает.

— Но я-то могу, по крайней мере, поинтересоваться его именем?

Пирс виновато улыбнулся.

— Боюсь, что нет. Мне кажется, он опасается налоговой инспекции или чего-то в этом роде. Что с него взять — старик, видно, в полном маразме. Все переговоры следует вести с мистером Потекери. Еще одно условие: резервированная цена — 250 000 фунтов , на меньшее клиент не согласен. Если торг до этой суммы не дойдет, вещь снимается.

Кейт подняла брови — теперь подщипанные и подрисованные.

— Тогда, должно быть, речь идет о выдающемся произведении. Я не припомню, чтобы за статуэтку эпохи Тан давали такую цену.

— Ну, это его вещь, и цену назначает он. Я должен только сообщить мистеру Потекери, заинтересовало ли нас это предложение.

— А почему именно мы? Почему не «Сотбис», или «Кристи», или даже «Филипс»?