Сочинения в двух томах. Том 2 - Макс Пембертон

— Что же ты, капитан, нянчишься с этим парнем? Уж видно больно он полюбился тебе!

— Закрой свою пасть, не то я сам тебе ее закрою! — закричал на него Блэк. — Какое тебе дело до него?

— Всем нам дело, полагаю, и мы желаем знать, подписал он наши условия или нет!

Блэк вскипел было, но сдержал себя, и только грозный, рычащий голос обличал его бешенство, когда он ответил со странным, зловещим спокойствием:

— A-а, вы хотите знать, в самом деле? Кто же из вас? Кто смеет так интересоваться моими личными делами?

Пиратов стояла кучка человек тридцать или сорок. При последних словах капитана они сплотились теснее. Капитан продолжал:

— Пусть те, кто недоволен, выступят вперед! — повелительно и строго прозвучал его голос, и глаза его смело взглянули на тесную группу недовольных.

Из толпы выступили только четверо, встав подле зачинщика американца. Тогда в одно мгновение, прежде чем я успел понять, что случилось, Блэк вырвал у меня револьвер из рук и выпустил четыре заряда один за другим, не останавливаясь, — и четыре человека, как громом пораженные, упали замертво, но американец остался невредим.

Этот поступок, по-видимому, нагнал ужас на остальных пиратов. Они стояли неподвижно, точно окаменев от ярости. Но прошла минута, и вся толпа с бешенством устремилась на нас. Янки выстрелил в Блэка почти в упор. Я думал, что все уже кончено, как вдруг со стороны озера раздался громкий крик. Обернувшись, я увидел доктора Осбарта в шлюпке, на носу которой находилось небольшое скорострельное орудие.

— Очистить берег! — в бешенстве прогремел Блэк и сам кинулся плашмя на землю; я последовал его примеру. В тот же момент раздался выстрел картечью, и большинство пиратов с криком упали на землю. Целые ручьи крови тонкими струйками стали сбегать с каменного берега в воду.

Победа была ужасна и моментальна. Когда же уцелевшие пираты бросились бежать в направлении снежных холмов, Блэк окликнул их.

— Назад, подлые трусы! Не то всех вас запорю до смерти! Эй вы, кто хочет спасти свою шкуру — пусть сейчас же вернется сюда!

Послушные разбойники, точно укрощенные тигры, стали медленно возвращаться. До тридцати человек их товарищей лежали теперь мертвыми и ранеными на холодных камнях берега, да многие и из тех, что остались в живых, тоже были задеты.

— Где ваш зачинщик? — спросил Блэк строго и спокойно.

Американец лежал, истекая кровью из раны в верхней части бедра, и не мог шевельнуться.

— Это он, не так ли? — продолжал взбешенный до последней степени капитан. — Негодяя царапнуло! Хорошо, я разом вылечу его! Принесите, ребята, факелы, пусть он поостынет во льду!

Весь он дрожал от бешенства и гнева. Но даже принимая это во внимание, я положительно не мог сообразить, что означало его распоряжение, и спросил:

— Что вы намерены сделать с этим человеком?

— Что я намерен сделать с ним? — вскричал Блэк, не сознавая даже, кто его спрашивает. — Я хочу зарыть, похоронить его! Вот что я сделаю с ним!

Страшно было видеть, как люди, только что восстававшие против него, теперь вдруг превратились в жалких, послушных рабов. Все они присмирели; кругом царили полнейшая, мертвая тишина и безмолвие. Даже стоявшие в этой схватке за капитана со страхом следили за грозным проявлением гнева своего могучего властелина. Между тем скоро принесли заступы и лопаты на снежную поляну у подножия первых холмов и принялись рыть яму. Что же касается американца, то он сидел на холодном камне берега и стонал от боли, причиняемой ему раной, но не просил пощады, хотя отлично знал, что его ожидает. Напротив, охваченный бешенством, он стал потрясать кулаком, грозить всем окружающим и Блэку, который молча и, по-видимому, с довольным видом слушал его, довольный тем, что вызвал в нем этот бессильный гнев. И чем громче и сильнее раздавались проклятия несчастного, тем самодовольнее улыбалось лицо капитана.

— Обоим нам придется умереть, — проговорил наконец американец, как будто успокоившись после бесчисленных диких проклятий. — И тебе, и мне, Блэк, и обоим нам не на что надеяться. Но если существует справедливый Бог, то я знаю, что этот год он скостит с моего счета и приложит к твоему, или же нет вовсе ни ада, ни вечного правосудия, и все, во что верят моряки, — одна ложь, ложь, как и каждое твое слово, как и все, что касается твоего проклятого судна! Делай свое дьявольское дело, зарывай меня — я теперь не могу противиться, но знай, что я восстану против тебя и что придет день и час, когда ты будешь рад отдать свой последний грош, чтобы вырыть меня из могилы и вернуть снова к жизни!

Но и эта короткая речь так же мало тронула Блэка, как и безумные, страшные проклятия несчастного. Мне стало вдруг ужасно жаль этого приговоренного к смерти человека, и я осмелился дотронуться до руки Блэка и готов был уже просить его о помиловании. Но при виде меня Блэк замахнулся кулаком — и я отошел в сторону, заметив по глазам, что он находился в состоянии полной невменяемости или безумия. Он стоял с пеной у рта, бормоча какие-то несвязные слова, сжимая до боли свои руки, сбросив шапку на землю, с крупными каплями пота на высоком загорелом лбу. Ему казалось, что дело продвигалось слишком медленно, хотя люди работали не покладая рук, не разгибая спины, работали с лихорадочной поспешностью. Но он все торопил их, и чем дальше, тем больше.

Это была потрясающе дикая, страшная картина. В тихую ночь, среди беспредельной снежной равнины, люди, подобно черным муравьям, копошились на земле, роя могилу для живого человека. Ясный, полный месяц смотрел с безоблачных небес на это страшное дело. Кругом все точно вымерло — никто не проронил ни слова, ни малейшего звука не доносилось ниоткуда. Я, стоя вдали, также молча смотрел, точно какая-то дьявольская сила влекла меня туда, где совершалось это чудовищное преступление. Я видел, как несчастную жертву докатили до ямы и столкнули в могилу, видел, как стали проворно заваливать яму снегом. Сама жертва безмолвно