Нежность и ненависть - Карла Николь

– Сказал, – отвечает Джуничи, глядя на меня.

– Джун, ты остаешься? – спрашивает Нино.

– Остаюсь? – повторяет Джуничи, его взгляд, словно лазерный луч, направлен на мое лицо.

Я не уверен, хочет ли он этого, или я его обременяю, потому что очень хорошо знаю, как Джун относится к ранговым вампирам. Он рассказал мне о них и даже немного о Рене – своем чистокровном источнике, которого он практически ненавидит. Теперь он говорит, что я один из них. Я не верю в это, но представляю, как он убегает от меня, крича и размахивая руками, при первой же возможности.

Я не эгоист. Я знаю, как быть одному и как позаботиться о себе, но… это была тяжелая неделя, и я не хочу так скоро оставаться один. Не сейчас.

– Да, пожалуйста.

– Хорошо. – Усмехается Джуничи. – Его все еще нужно убедить.

Нино улыбается.

– Конечно, нужно. Мы же не просто сказали ему, что он на четверть немец, а попытались заверить, что он совершенно другой вид – будто он радостно пасся как лошадь, а теперь стал львом, и ему нужно есть мясо. Это большая перемена.

– Слышишь, Джэ? – Джуничи улыбается. – Теперь ты лев. Король джунглей. Вершина пищевой цепочки.

Я закатываю глаза. Я не чувствую себя львом. Чувствую себя неуклюжим человеком, чью тревогу усиливают два вампира, а тот факт, что я несколько дней не появлялся на работе, заставляет меня чувствовать себя еще и безработным врачом.

– Позаботьтесь о себе сегодня, Джэ, – говорит Нино. – Увидимся позже.

– Спасибо, Нино, – повторяю я. – За все, правда. И мне очень жаль.

– Я лидер вашего королевства и ваш друг. Я рад помочь вам. – Нино кивает Джуну, который, в свою очередь, машет рукой, прежде чем он проходит через парадную дверь и закрывает ее за собой.

Лидер королевства? Как неловко. Я опираюсь локтями на стол, потирая ладонями лицо. Боже, помоги мне.

– Ты готов снова покормиться?

– Нет. Я не буду пить твою кровь, Джун. Не обижайся, ладно? Я бы хотел услышать второе мнение.

– Ты уже.

– Уже что?

– Пил мою кровь, Джэ. Ты уже это сделал.

Я опускаю руки.

– Ну, я не буду делать этого снова. Пока не увижу человеческого врача. – Встав из-за стола, я иду к своему дивану, потому что мне надоедает, что он смотрит на меня, как кот, объевшийся сметаны. Как будто он безоговорочно прав, а я чокнутый.

Я плюхаюсь и продолжаю тереть лицо. Мои руки и кожа до сих пор чертовски потрескавшиеся. Псориаз? Лишай? Я подкрадываюсь к сорока, и примерно сейчас начинают происходить странные вещи. Может быть, завтра я захочу любовника вдвое моложе меня или спортивную машину, которую не могу себе позволить. Боже милостивый. Завтра мне нужно идти на работу. У меня же пациенты! Что, черт возьми, происходит с ними? Могу ли я работать в таком состоянии? Я провожу пальцами по волосам, они кажутся слишком длинными. Мне нужно подстричься. Успею ли я до смены?

– Черт возьми.

Я падаю обратно на диван и делаю глубокий вдох. Мой мир буквально разваливается, и я чувствую себя совершенно дерьмово. Я поднимаю голову и открываю глаза, потому что чувствую запах Джуничи, стоящего на коленях прямо передо мной. Я не хочу этого, но мой вопрос звучит как нытье:

– Что теперь?

Он молчит, но обхватывает своими длинными пальцами внутренний сгиб моих коленей и тянет. Это действие заставляет меня скользнуть ближе к нему, но еще глубже в изгиб дивана, так что я сгорбливаюсь. Я не в настроении для этого. Он тянет меня за руки, побуждая выпрямиться, и опирается на колени между моими бедрами. Когда я сажусь прямо, он держит ладонь своей большой руки у меня на щеке и смотрит мне в лицо снизу вверх.

– Поцелуй меня?

Я не должен целоваться сейчас. Или даже думать о поцелуях. Но он смотрит на меня своими обсидиановыми глазами, приоткрыв пухлые губы. Я всегда хочу его, разве нет? Он притягивает меня к своему рту, и я позволяю ему это сделать. В тот момент, когда мы соединяемся, я выдыхаю. Я люблю его рот – такой теплый, чистый и талантливый. Медленный и ритмичный, будто он им танцует, ведет меня и притягивает к себе. Он лижет глубже, и я встречаю его стремление, нежно переплетая наши языки. Пробуя друг друга на вкус.

Он слегка отстраняется, прижимаясь своим лбом к моему, и шепчет:

– Солнышко, тебе нужно покормиться. Ты почувствуешь себя лучше.

– Звучит ненормально.

– Это не так. – Он чуть приподнимает голову и втягивает нижнюю губу в рот. Сначала я смущаюсь, но потом вижу, что он прикусывает внутреннюю часть губы, и отстраняюсь, тяжело дыша.

– Джун…

– Попробуй, пожалуйста? – Он смотрит на меня своими черными как смоль глазами, наклоняясь ко мне, но останавливается. Ждет, когда я встречусь с ним. Когда подчинюсь. Я вижу, как кровь скапливается внутри, когда он приоткрывает рот.

Мое горло сжимается, и я не знаю, что, черт возьми, я делаю, но я наклоняюсь – просто быстро касаюсь его губ своими, а затем отстраняюсь, колеблясь и чувствуя себя совершенно безумным. Он обхватывает мое лицо ладонями и наклоняет голову, прижимаясь губами, побуждая меня разжать губы, его язык мягко проскальзывает в мой рот, я открываю его шире и пробую кровь Джуничи на вкус. Она такая же, как и прежде – свежая и древесная. Необъяснимая, как воздух зимнего леса и лаванда.

Инстинктивно я закрываю глаза и поддаюсь, желая еще, потому что это так вкусно. Совсем не похоже на кровь. Не медная и не соленая. Она восхитительна в жаре наших ртов, и я начинаю гоняться за ней. Он снова притягивает меня, я соскальзываю с дивана и сажусь к нему на колени, обвивая руками его шею – отчаянно желая и его, и его вкуса, потому что это успокаивает меня.

Он прерывает поцелуй, и у меня перехватывает дыхание. Мое сердце бешено бьется, и я хочу его всего. Он подносит руку ко рту. Я наблюдаю, как медленно появляются его клыки, удлиняясь, словно по волшебству, в толстые острые белые острия. Они действительно прекрасны, я заворожено наблюдаю, как он кусает ребро своей ладони. Когда он заканчивает, там выступают две капли крови, угрожающие стечь по его плоти и капнуть. Мои глаза мечутся между его зрачками и его ладонью.

– Тебе нужно больше, – говорит он совершенно спокойно. Ручеек крови уже бежит по его коже, потому что я слишком долго ждал. Поколебавшись, я подношу его руку ко рту, все еще не понимая, что я на самом деле собираюсь сделать и насколько это бессмысленно. Психопат. Кто-то должен запереть меня и сразу же выбросить ключ.

Слизывая, я провожу языком по следу жидкости, пока не достигаю эпицентра. Дорожка на вкус такая же, как и в предыдущие два раза, поэтому я