Лгунья - Ольга Пашнина

— Кортни, я ухожу на весь день, почему я не могу тебя поцеловать?

Только короткий миг я не владела собой, а потом все прошло, и привычная снисходительная улыбка стерла с лица Герберта недоумение.

— У нас с тобой не роман, Герберт. Не нужно целовать меня перед уходом.

— То есть в подвале ты отдавалась мне из вежливости?

— Ты не спрашивал моего позволения.

— Я тебя не насиловал, Кортни, не смей меня в этом обвинять! — с нажимом произнес он.

— Есть кое-что кроме секса, — мне с трудом удавалось говорить спокойно, — я никогда не отрицала, что наши встречи приносили… некоторое удовлетворение. Но мне не нужны отношения, когда в один момент мне хорошо, а после я хочу помыться. К тому же не стоит забывать, что, несмотря на твою дружбу с папой, мы из разных семей, Герберт. А значит, моим мужем должен быть кто-то другой. Держать тебя в качестве любовника — не то, чего я хочу. Извини.

Мне показалось, что он меня ударит, и я даже отступила, хотя дальше особо и отступать-то было некуда.

— Кортни, ты это серьезно?

— А ты не понимаешь, почему я сбежала? Почему приехала только когда умерла Кристалл и почему до последнего надеялась уехать обратно? Герберт, я не хочу повторения истории, я не вернусь к тебе. Эта ночь была последней моей ошибкой. Они слишком дорого мне обходятся. А ты превращаешь меня в того человека, которым я боялась стать.

Когда он вскинул руку, я вздрогнула. Ждала удара. Но ударил он в зеркало, в паре сантиметров от моего лица. Осколки посыпались на пол, на тех, что остались в зеркале, появились капельки крови. Ни слова не сказав, Герберт вышел.

Я долго смотрела на алые бусинки, катящиеся по зеркальной поверхности. Внутри что-то медленно рассыпалось. Я опустилась на колени, чтобы убрать мусор.

— Собираешь осколки собственного сердца?

Кайла уселась в кресло.

— Ты вроде бы собиралась отсыпаться.

— Собиралась, — не смутилась сестра. — Только вы так были заняты разборками, что общаться с лекарем пришлось мне. Если тебе интересно, Ким будет в порядке. Сейчас она спит, нога заживает. Ничего страшного, даже шрама не останется.

— Хорошо, — безучастно сказала я.

— По тебе не заметно, что тебе хорошо. Кортни, что ты творишь? Я могу понять твою ненависть к отцу — да, он был дерьмом, а не папой. К Кристалл тоже понимаю. Даже ко мне пойму, но Герберт-то тебе что сделал? Ты его славно приложила, на такое даже я не способна. А ты знаешь, что обо мне говорят.

— Кайла, мне кажется, я вышла из возраста, когда можно доверять секреты сестре.

— Да нет, без вопросов. — Она подняла руки и усмехнулась. — Мне просто интересно, почему ты так любишь делать больно тем, кто о тебе заботится. Кристалл из кожи вон лезла, чтобы помочь тебе в Даркфелле в обход воли отца, а ты ее даже не навестила. А сейчас старательно подводишь к петле единственного человека, готового нам помогать. Где ты собираешься найти нового юриста, готового разбираться с делами нашей семьи?

— Герберт ведет наши дела не потому, что заботится обо мне, — отрезала я.

Крупные осколки наконец все собрала и начала искать бумагу, чтобы аккуратно завернуть.

— Да, конечно, он просто обожает ковыряться в чужих бумагах. Да половину из того, что Герберт делает, юрист вообще знать не обязан! Ты не занимаешься домом, не занимаешься продуктами, не вызываешь садовника, не платишь за магию, на которой, кстати, работает твой душ, в котором ты часами пропадаешь. Не знаешь, как вообще охраняется дом и чьими силами. Продолжать?

— И что? Мне теперь спать с ним из благодарности? У него есть вознаграждение. Кстати, немаленькое. В другом месте за такие деньги придется спать не с хозяйкой, а с хозяином.

— Ну и стервой же ты стала, — скривилась Кайла.

— Это говоришь мне ты?

— Ну, я не держу около себя влюбленного по уши папиного друга. Может, я действительно добродетельнее?

— Я не держу его около себя. И он не влюблен. И никогда не был, Кайла. Ты не знаешь, о чем говоришь. Герберт может создавать нужное впечатление, может притвориться влюбленным, убедить в этом всех. Но то, что он делает, это не любовь, это какая-то извращенная месть за то, что наша семья выше его, что он от нас зависит. Ты не видишь этого, потому что никогда не оставалась с ним наедине. Не видишь, как он меняется, когда получает власть над тобой.

— Твоя проблема, сестренка, — Кайла наигранно зевнула, — что ты считаешь, будто мужчина твоей мечты должен полюбить тебя, а не твой «семейный» хвост. На самом деле он должен полюбить тебя вместе с этим хвостом. Иначе не выйдет.

— Это не любовь, — повторила я.

— Тебе-то откуда знать?

— А тебе? Твоя любовь обокрала отца и сделала тебе ребенка, из-за которого ты не выходишь из дома. Хватит учить меня жизни, Кайла. Мы обе жили не так, как надо. Только делали разные ошибки.

— Тогда хватит держать его возле себя!

— Я не держу.

— Держишь. — Кайла поднялась и направилась к выходу. — Ты принимаешь его приглашения. Позволяешь здесь оставаться на ночь. Сажаешь за наш стол. Я, может, и глупенькая, неудавшаяся старшая сестричка, но вариантов здесь немного. Либо ты непроходимо тупа. Либо тебе просто нравится себя мучить. Я не знаю, что происходит между вами наедине, но зато вижу, что происходит на людях. Если бы это хоть немного напоминало ненависть, Герберт бы уже не появлялся у нас дома. И если тебе не нравится то, как он обходится, может, попробуешь об этом сказать? Не унижать его, а попросить? Знаешь, иногда работает. Теперь извини, я точно спать. Удивлюсь, если завтра нас не атакуют толпы налоговиков, магов и прислуги из всех владений, потому что Герберт бросил работу.

Она с грохотом захлопнула дверь, а я в сердцах бросила все собранные осколки на пол. Второй раз в жизни мне захотелось сбежать как можно дальше из Кордеро-холла. Но в прошлый раз от побега зависела только моя душа. В этот раз такой поступок дорого обойдется нам всем.

Дверь отворилась бесшумно, лишь впустив холодный воздух в кабинет. Я так давно не была в конторе Герберта, что не сразу и узнала привычную обстановку. Конечно, здесь все изменилось. Пусть в мелочах, пусть стол по-прежнему стоит боком к окну, а шкафы занимают все свободные стены, статуэтки на столе уже другие, кресла новые, а на стене висят привезенные пейзажи из последних путешествий Герберта. Пять лет назад они были иные…

— Кортни?

Он стоял у стола, просматривал какие-то бумаги.

Мне надо было действовать быстро, решимость таяла с каждым мгновением, в течение которого Герберт на меня смотрел. В считаные секунды я пересекла кабинет и обвила его шею руками, прижавшись всем телом. Сразу оказалась окутана знакомым приятным запахом, а тело словно расслабилось.