Красная Армия против войск СС - Борис Соколов

Фактически здесь признается, что Прохоровское сражение в целом окончилось для 5-й гвардейской армии неудачей. Она имела лишь небольшое продвижение на флангах, не имевшее никакого оперативного значения, тогда как эсэсовцы прорвали центр армии и глубоко вклинились в ее оборону.

На основе советских и немецких документов и воспоминаний участников рисуется такая картина собственно Прохоровского танкового сражения, в котором лейбштандарт противостоял двум советским танковым корпусам. В 8.00 утра 12 июля началась советская артиллерийская подготовка, которая длилась, по разным данным, от 15 до 30 минут. Ее эффективность была крайне низкой из-за небольшой плотности артиллерии, скудного запаса снарядов и полного отсутствия разведки целей. Не только не удалось подавить вражеские позиции, но и нанести противнику сколько-нибудь ощутимый урон. Немцы, как кажется, вообще не поняли, что имеют дело с артподготовкой перед крупным танковым контрнаступлением, приняв ее за обычный артиллерийский налет. Тем более что утро было пасмурным и дождливым и советская авиация не могла оказать поддержку своим войскам. В отличие от люфтваффе, советские ВВС гораздо больше зависели от погоды, как из-за более низкого уровня подготовки пилотов, так и из-за ряда организационных проблем. В 8.30 утра в атаку пошли 29-й и 18-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии, но только к 11.00 они вышли к позициям лейбштандарта. 29-й танковый корпус в составе 25, 31 и 32-й танковых бригад и наступавшего позади них 1446-го самоходно-артиллерийского полка наступал прямо от станции Прохоровка по обе стороны железной дороги и вдоль нее, в полосе 3,5 км между совхозом «Октябрьский» и хутором Ямки. 18-й танковый корпус 181-ю и 170-ю танковые бригады и 36-й гвардейский отдельный тяжелый танковый полк пустил в первом эшелоне, за ними чуть позади шла 32-я мотострелковая бригада, а за ней наступала 110-я танковая бригада. Этот корпус наступал правее 29-го танкового корпуса, в полосе шириной 2,5 км между совхозом «Октябрьский» и рекой Псёл. Все эти силы надвигались на позиции дивизии «Адольф Гитлер». Немцы столь масштабного наступления не ожидали, но быстро сориентировались, когда мотопехота доложила о том, что у русских слышен сильный шум танковых моторов, а значит, танков у русских на передовой много. Командование дивизии хотело вернуть посланную в атаку роту Риббентропа, но он отказался, чтобы не бросать уже пошедших в атаку пехотинцев, и оказался прямо перед советской танковой армадой. В результате рота Риббентропа понесла наибольшие безвозвратные потери, составившие не менее половины всех безвозвратных потерь в бронетехнике корпуса СС за этот день. Но нет худа без добра. Танк Риббентропа сумел вклиниться в беспорядочно наступающую волну советских танков и уничтожить 14 из них, расстреляв их почти в упор. Остальные танки, противотанковые пушки, штурмовые орудия и САУ лейбштандарта расстреливали атакующих с места и с достаточно большой дистанции, укрывшись за противотанковым рвом. На этой дистанции они были практически неуязвимы для советских танковых орудий. К тому же советские танкисты, слепо выполняя приказ Сталина, вели огонь преимущественно с ходу, что исключало прицельную стрельбу. Немцы полностью использовали преимущество модернизированных Т-4 и немногих «тигров» над Т-34 в начальной скорости пушечного выстрела и в качестве прицелов. Советское же командование не сумело использовать преимущества, присущие «тридцатьчетверкам». Они заключались в способности маневрировать и в более высокой скорости передвижения по пересеченной местности. Для использования этих преимуществ требовались грамотные танковые командиры и хорошо подготовленные механики-водители. Ни тех ни других в Красной Армии почти не было. В то время подавляющее большинство советских механиков-водителей, перед тем как идти в бой, имели практику вождения не более 5 моточасов, тогда как для того, чтобы уверенно водить танк, необходима была практика не менее 25 моточасов. Главное, что заботило таких неопытных танкистов, — не отстать от танка командира. А для того, чтобы реагировать на вражеские угрозы, времени не оставалось. В том числе и поэтому тогда, под Прохоровкой, танк Риббентропа так и не опознали.

Танковые бригады советского 29-го танкового корпуса за первые два часа наступления прошли всего 1,5–2 км. Лишь 15 танков Т-34 1 — го батальона 32-й танковой бригады под командованием майора П.С.Иванова, прикрываясь лесопосадкой и дымом горящих советских танков, сумели проскочить позиции немецких штурмовых орудий на высотах 242,5 и 241,6 и ворваться в совхоз «Комсомолец». Отряд Иванова глубже всех подразделений 5-й гвардейской танковой армии вклинился в этот день в германскую оборону противника — на целых 5 км. Другие танки 32-й танковой бригады к 11.00 дня сумели преодолеть только 3 км от позиций, с которых они пошли в атаку, причем основная часть этого расстояния пришлась на нейтральную полосу между советскими и немецкими позициями. П. А.Ротмистров попытался бросить к совхозу «Комсомолец» свой резерв — две бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса, но артиллерия лейбштандарта открыла мощный заградительный огонь, а затем по выдвигающимся бригадам нанесла удар авиация. Атака частей 5-го гвардейского механизированного корпуса захлебнулась, не начавшись. В результате прорвавшиеся в совхоз «Комсомолец» подразделения 32-й танковой бригады и 53-й мотострелковой бригады 29-го танкового корпуса были почти полностью уничтожены, а настоящий герой Прохоровского сражения майор П.С.Иванов сгорел в танке. От 25-й танковой бригады 29-го танкового корпуса уцелел лишь один танковый батальон, который отошел и занял оборону в полукилометре юго-восточнее хутора Сторожевое.

Удар советского 18-го танкового корпуса был столь же провальным, как и удар 29-го танкового корпуса. Он наносился встык левого фланга лейбштандарта и правого фланга «Тотенкопфа» в районе сел Богородицкое и Козловка, на берегу Псёла. Здесь 18-й танковый корпус могли встретить 30–40 танков танкового полка «Тотенкопфа» и батарея штурмовых орудий, но советские танки уклонились в сторону позиций лейбштандарта. 170-я танковая бригада 18-го танкового корпуса пыталась на большой скорости обойти слева совхоз «Октябрьский», но попала под огонь танков и штурмовых орудий лейбштандарта. 181-я танковая бригада 18-го танкового корпуса сумела добраться до первой линии немецкой обороны на высотах 231,3 и 241,6, где и была остановлена с большими потерями. Советское контрнаступление полностью провалилось.

В 13.00 остатки 32-й и 31-й танковых бригад 29-го танкового корпуса, 170-й и 181-й танковых бригад 18-го танкового корпуса при поддержке 42-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизий сумели занять совхоз «Октябрьский», где их обстреляли и бомбили советские штурмовики. Еще более мощным оказался налет сотни немецких самолетов. В 14.30 дня 36-й гвардейский отдельный тяжелый танковый полк с 18 танками Мк-4 «Черчилль» попытался взять Андреевку и Вас ил ьевку у реки Псёл на стыке лейбштандарта и «Тотенкопфа», но потерпел неудачу. После полудня части «Тотенкопфа», смяв оборону 52-й гвардейской стрелковой дивизии 6-й гвардейской армии и 95-й гвардейской стрелковой дивизии 5-й гвардейской армии, заняли хутор Полежаев и высокий западный берег Псёла, с которого фланкирующим огнем простреливались боевые порядки 18-го танкового корпуса. Его 110-я и 181-я танковые бригады вынуждены были отступить.

Сам Хауссер о Прохоровском сражении в мемуарах отозвался довольно скупо. Он указал, только что «с самого начала было известно о наличии у советского командования сильного оперативного резерва в районе Воронежа. Часть этих войск была введена в бой. Корпус СС в ночь на 11 июля был приведен в боевую готовность для общего наступления на эти войска, в то время как дивизия «Мертвая голова» должна была захватить переправы через Псёл и обеспечить нам прикрытие. По этим исходным позициям 11 июля 3-я советская танковая армия нанесла контрудар (здесь у Хауссера произошла небольшая аберрация памяти. На самом деле контрудар наносила не 3-я танковая, а 5-я гвардейская танковая армия, и не 11 — го, а 12 июля. — Б. С.). В этот и в последующие дни западнее Прохоровки развернулось танковое сражение невиданного ранее масштаба. Прорыв противник осуществить не смог, множество его танков было уничтожено. Однако положение стало критическим, поскольку армейская группа «Кемпф» вынуждена была свои основные силы перебросить с левого фланга на правый, так что рядом с танковым корпусом СС образовалась большая брешь.

Успехи 9-й армии Моделя, наступавшего на Орловском направлении, были значительно скромнее; советское наступление на Орел поставило под большой вопрос задачу достижения Курска. Кроме того, казалось, обострилось положение на Миусском фронте. Поэтому Верховное командование приказало остановить наступление и перебросило корпус СС на Миус. Таким образом, оперативные цели не были достигнуты, но, по крайней мере, были связаны оперативные резервы противника. Были ли тем самым сорваны его планы — вопрос спорный, так же как и то, стоило ли задействовать и истощать наши резервы для этого наступления».