Королевская кровь. Книга вторая - Ирина Котова

Оленичев постучал по доске мелом, привлекая внимание расшумевшихся студентов.

— Хороший маг не может не уметь управляться со всеми этими стихиями и не уметь переводить физическую энергию в магическую. Именно поэтому у нас такой отсев. Ведь даже для простейшей бытовой магии — для которой давно существует алгоритм манипуляций, нужно по крайней мере две стихии. Одна из них практически всегда воздух, так как любая магия должна быть пространственно ориентированной, иначе получается просто выброс силы.

Пока что вы ощущаете и видите только явные потоки и статичные энергии. С практикой будут развиваться и ваши органы чувств. Вы будете ощущать элементы кожей, слышать, обонять и видеть мельчайшие структуры. И взаимодействовать с ними. По сути вы будете развивать восприимчивость и работоспособность вашего мозга, изучать алгоритмы работы с стихиями. Но пока до этого далеко.

Отдельно хочу остановиться на родовой магии, которая является особенностью аристократических семей и зависит от их родства с тем или иным Божественным первопредком, который является воплощением одной из Великих стихий. В этом случае у людей просто есть наследственная способность к той или иной манипуляции. Это, скажем так, узкая, даже ужайшая специализация, но чем сильнее кровь, тем шире спектр возможностей. Однако аристократ, владеющий магией крови, может быть абсолютно лишен способности к магии классической. И наоборот, чтобы быть магом, совершенно необязательно быть аристократом.

«А может быть и так, — мрачно подумала нервничающая девушка, — что и родовой магии досталось с гулькин нос, и обычным даром Боги обделили. Зато наделили самомнением с гору. С чего я вообще взяла, что справлюсь? С того, что школьные задачки решала за минуту?»

Она долго мялась за углом коридора, наблюдая, как заходят в лекторий парни, как закрывает за собой дверь лорд Тротт. На секунду захотелось отказаться от своей затеи, но она выдохнула, расправила плечи, поправила очки и, быстро, пока не передумала, подошла к аудитории. За дверью уже слышался его сухой голос, хотя пара по времени еще не началась, и девушка решительно распахнула дверь, не поднимая глаз, поднялась по ступенькам и уселась за дальнюю парту. Под гробовое молчание однокурсников.

— Вы ошиблись дверью, Богуславская, — жестко сказал профессор, — выйдите.

Она подняла глаза и посмотрела на него в упор.

— Я. Н-никуда. Не. Выйду. Мне н-нужны эти лекции.

Он скривился.

— Тогда сидите, а мы подождем, пока вам надоест. Помолчим. Начнем занятие только после того, как вы закроете дверь с той стороны.

— Ждать придется долго, профессор Тротт, — сказала пятая принцесса, стараясь не обращать внимание на повернувших головы в ее сторону парней и не плакать. Но слезы покатились по щекам, хотя говорила она ровно, пусть и чересчур звонко. — Вы меня не выгоните. Я с места не сдвинусь. Так что вам остается продолжать пару или самому меня выносить.

— Прекрасная идея, — насмешливо произнес он, и Алина, взвизгнув и уцепившись за стол, поднялась в воздух, пролетела над головами обалдевших студентов, светя колготками, вылетела в услужливо распахнувшуюся дверь и обидно плюхнулась на пол коридора. За ней, шмякнувшись о стену, вылетел ее рюкзачок, вещи рассыпались со стуком, ручки и карандаши покатились обратно к захлопнувшейся двери.

Красная и злая, с мокрыми щеками, она поднялась, отряхнула юбку, подошла подобрать карандаши.

— Сейчас мы наблюдали наглядный пример действия формулы левитации, — сухо, будто не унизил и не вышвырнул ее только что перед половиной курса, говорил Тротт, и она, сжав кулаки, пообещала себе, что осилит эти чертовы методы моделирования и утрет этому высокомерному козлу нос.

Хотя куда с большим удовольствием она просто врезала бы по нему кулаком и понаблюдала, как хлещет кровь, заливая белоснежную, идеально выглаженную рубашку.

Тем же вечером Алина поднялась на пятый этаж, туда, где проживали семикурсники. Там было ужасно грязно, столбом стоял сигаретный дым, и парни, сидя на партах и скамьях, предназначенных для учебы, курили, попивали пиво и лениво что-то обсуждали. Кто-то обнимался с девчонками, кто-то нехотя листал тетради с лекциями. При ее появлении снова, второй раз за день, установилась тишина, и Али подумала, что к этому можно привыкнуть.

— Привет, страшилка, — легко сказал лежавший ничком на парте Эдуард Рудаков. Он дымил в потолок сигаретой и лишь повернул голову, осматривая вошедшую. — Заблудилась?

Принцесса сжала вспотевшие кулачки.

— Мне с-сказали, что ты тут лучше всех знаешь моделирование магических систем. Пришла попросить, чтобы т-ты позанимался со мной.

Он расхохотался, но девушка серьезно смотрела на него и сбегать не собиралась.

— Забавная малышка, — сказал он наконец, — ну хорошо, а что мне за это будет?

— Я могу готовить тебе, убирать в комнате, — предложила она первое, что пришло на ум.

— Вот еще, — обидно фыркнул он, — ты мне всех подружек распугаешь, страшила. Иди отсюда.

— Погоди, Эдик, — перебил его Василий-с-гитарой, заметив, как краснеет от злости и обиды первокурсница. — Не злобствуй. Помоги девчонке, не видишь, она почти плачет.

— Я вовсе не собиралась плакать, — возразила Алинка, и это была правда, потому что она уже выплакалась после своего позорного полета.

— Если б я помогал всем, кто плачет у моих дверей, я бы уже женат пятьсот раз был, — зло возразил Эдуард, приподнимаясь на локте и снова осматривая ее. — Вот что, девочка. Будешь готовить на нашу комнату и каждый день убирать с утра холл. Начнешь завтра, справишься — так уж и быть, уделю тебе несколько часов.

Уборку Алина ненавидела, но быстро кивнула, пока расщедрившийся семикурсник не передумал. Абстрактный кулак, зависший у носа ничего не подозревающего Тротта, начал обретать реальные очертания.

Трели телефонного звонка она услышала, как только спустилась на свой второй этаж, забежала в комнату, кивнула вернувшимся соседкам, схватила трубку и вышла из комнаты на балкон. Было зябко, моросил дождь, но тут можно было хотя бы поговорить без опаски быть подслушанной. Она высунула голову с балкона, посмотрела вверх, вниз — все было чисто. Набрала номер и стала ждать ответа.

— Привет, малышка, — теплый голос Марины. — Мы целый день тебе звоним, уже думали спасательную экпедицию организовывать.

— Привет, — Алина заулыбалась. Все-таки она скучала по родным, хоть учеба и новые впечатления и не оставляли на тоску много времени. — Как ваше море?

— Прекрасно до зевоты, — откликнулась Марина, и, кажется, правда зевнула. — Зря ты не поехала. Мы бы тебя отмазали, серьезный ты наш ребенок.