Студёная любовь (СИ) - Билык Диана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я была выжата, меня колотило от близости его рук. Смогла только просипеть:
— Отпусти.
Я чувствовала, как принц внутренне сопротивляется. Как мышцы каменеют, а на лице застывает гримаса муки.
Синар развел ладони в стороны, и у меня получилось отступить.
Но я покачнулась от слабости. После порочных снов всегда едва ходила, ноги отнимало на несколько часов. Принц среагировал и поймал меня до того, как я рухнула на пол. Он помог мне дойти до кровати и молча отступил, убедившись, что больше не упаду.
— Уходи, — я сжала шею рукой, из-за этого голос получился жалким.
— Любава, это не смешно. Сейчас глубокая ночь, все в замке спят. Куда я пойду? Тем более, ты еще не оправилась. Кричала во сне. Вся вспотела. У тебя жар?
Меня пробило дрожью. Он что видел, как я металась?
Прикрыв глаза, я едва не расплакалась. Это унизительно и неприятно.
— Но тебе ведь тоже было плохо, — вспомнила я. — Как ты так быстро оправился?
— Это же было вчера. — Он вскинул темную бровь. — Уже сутки прошли. После твоего чудесного лечения не только я встал на ноги.
— О чем ты говоришь?
— Ты спасла Орина и Ялика. Вылечила их черноту. — Он замолчал, потер виски пальцами, лег на бок, будто слишком устал, и прикрыл глаза. — Чудо…
Мы долго молчали. Я пыталась понять, что произошло в лазарете, но так и не смогла разобраться. Мне нужно увидеть больных своими глазами.
— А ты… — проговорила вялым языком. — Тебе легче? — Все тело онемело после сна, и я будто проваливалась в кисель.
— А я… все такой же… отмороженный, — последнее слово принц прошептал, зыркнул на меня жидким золотом глаз и снова прикрыл веки. — Спи, Любовь, утро все расставит по своим местам.
— Меня зовут — Любава…
— Я знаю, — протянул Синарьен и, после долгого молчания, засопел.
Я бы прогнала его, но не будить же?
Очень аккуратно поднялась на ноги, подступила ко второй кровати и заглянула в лицо наследника. Он мирно и спокойно спал, лишь бледные щеки и побелевшие ресницы выдавали не погасшую в его теле болезнь.
Чтобы не искушать судьбу, я сбежала на свое место, но до рассвета так и не уснула.
Глава 25
Синар
После нашего короткого разговора ночью невеста долго вертелась в кровати, вздыхая и глядя в потолок. Затихла под утро, но все равно спала тревожно. Крутилась вьюнком, комкала одеяло до скрипа волокон.
Иногда так сладко постанывала, что у меня в паху все каменело. Я и прыгал, и у окна стоял, и даже песни напевал, но снова возвращался к ее постели. От нее веяло ласковым теплом, что обнимало плечи и наполняло мое тело здоровьем и крепостью.
Скоро обед, а Любава все не просыпалась. Какое-то время я делал вид, что тоже сплю, боясь, что девушка, проснувшись, тут же меня прогонит, но, утомившись лежать без дела, я нагло подсел ближе и не мог отвести глаз от моей белокурой мечты.
Я не мог отлипнуть от этого источника.
Так и стоял в шаге от постели и ласкал взглядом, желая прикоснуться, желая проникнуть в нее каждой фиброй души.
— Хватит… умоляю… — прошептала Любава, сжавшись пружиной. — Ты изводишь меня…
Последнее я разобрал с трудом, склонился, чтобы вслушаться. Любава вдруг выгнулась, задрожала в томном экстазе и вскрикнула. Огненные лозы вырвались из ее груди, обвили меня, заворачивая в кокон, в миг согревая все тело и обжигая терпкой страстью. Два судорожных вдоха, и я излился в белье, не прикасаясь к невесте, не прикасаясь к себе. Будто подросток, у которого все в новинку. Это было очень ярко и чувственно, даже если бы захотел, не смог бы противостоять высокой волне, захватившей меня с холодного берега.
Любава сводит меня с ума на расстоянии. Одним взглядом. Одним вздохом. А когда она возбуждена, я чувствую это порами и загораюсь.
И не знаю, почему. И не знаю, как этому сопротивляться. Нужно ли?
Если невеста сейчас проснется, то обязательно прогонит, и больше не будет возможности с ней сблизиться. Подумает, что я извращенец.
Ринулся в уборную, желая спрятаться и скрыть следы неудержимой похоти, но нога запуталась в покрывале, отчего я распластался на полу, как разогретая медуза. Благо получилось не очень громко, только плечо ушиб.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Подняв голову и с шипением сцепив зубы, я уже готовился к оплеухе или грозному зеркальному взгляду, но Любава свернулась калачиком и, подложив кулачки под щеку, продолжала сладко спать.
От взгляда на нее хотелось только говорить нежные глупости, обнимать ее… любить…
Я не удержался и убрал за ухо почти прозрачную прядь. Почему волосы такие белые? Девушка заулыбалась во сне и прошептала, оглушив:
— Я так люблю тебя…
Вот почему она мне противится! У нее просто есть кто-то получше.
Ярость вспыхнула с новой силой, обожгла нутро, сдавила грудь.
Я был по-настоящему зол. Так зол, что даже хлопнул дверью, уходя.
Быстро вернулся к себе и долго драил себя в купальне, будто грубая ткань смоет с меня ненужные чувства, навязанные меткой. Да лучше замерзнуть, чем бороться за то, что давно не твое!
Я стоял под потоком ледяной воды и не мог остыть. Любава плеснула мне жара с лихвой. Болезнь отступила, но мы ведь даже не прикасались друг к другу. Жаль, что я не менталист. Может, хоть немного считал бы эмоции девушки.
«Я так тебя люблю».
Кто этот счастливчик? Пусть скажет имя.
Я его убью…
Тьма! Как боги могли привязать ко мне несвободную женщину? Это вид издевательства такой?
Может, это Данил? Тот вечно около Любавы крутится, много общается с ней, часто слышу долетающий смех, когда они вместе.
Я переоделся в привычный черный наряд, накинул сверху дубленку и выбрался на улицу. На морозном воздухе должно стать легче. Да и быстрее нужно работу закончить, чтобы вернуться домой.
Девочки облюбовали мою колесницу, словно фонарики на праздничном дереве Новогодья. Забрались на подножку для возницы и, смеясь, перебрасывались снежками. Одна магичка поскользнулась и с визгом сорвалась вниз. Я успел подбежать и подхватить ее, но на ногах не удержался. Мы завалились в снег, где нас привалил своей тушей Яшка. Девушка, смеясь, сбежала, а зверь тут же вцепился в мою штанину и с рвением принялся кромсать ткань.
— Да, съешь этого засранца иномирского! — заржал Даниил, выводя за поводья рябого коня. Зачем дракону лошади? Разве что колбасу делать. На крыльях перемещаться быстрее будет.
— Яшка, у тебя хозяин есть! Иди его жри! — я вывернулся, отпихнул большую голову лохматого, но зверь не унимался. Кусался, облизывал и толкал лбом меня в бедро.
— Хозяйка, ты хотел сказать, — как-то тускло буркнул Даниил и побрел с лошадью дальше.
Яша оторвался от меня, побежал за русоволосым, но на полпути передумал и вернулся ко мне, с разбега завалив на спину.
— Яша! — возмутился я, и азохус вдруг послушался — убежал прочь, а я остался лежать, ловя ртом крупные снежинки.
Девчонки игриво засмеялись.
Но тут же замолчали, будто им приказали.
Поднявшись на ноги, я отряхнулся от снега и поднял взгляд.
Любава с Лимией вышли на площадь, и Яша, заприметив их, подбежал и припал на передние лапы, словно выражал благоговение. Так и есть. Девушки протянули ладони, не сговариваясь, и азохус с наслаждением лизнул их обеих, только после этого стрелой метнулся за Даниилом.
Девушки неуловимо были похожи. Как сестры, только одна — дочь дня, вторая — ночи.
Невеста вышла вся в белом, сияющая в лучах ялмезского светила. Длинное плотное платье подчеркивало ее тонкий стан, расклешенное пальтишко с капюшоном, отороченным длинным мехом, оттеняло сочный румянец. Белоснежные волосы ласково перебирал северный ветер.
Хозяйка вся в черном, будто в трауре, но не менее красивая. Волосы набрали темного серебра и отливали алым на кончиках. Они не шалили с ветром, напротив, спокойно лежали в тугой косе на одном плече. Хозяйка двигалась величественно, окидывая строгим взглядом всех присутствующих. Задержалась на разноглазом буйволе, что уже вернулся с конюшни и стоял около меня, будто примороженный.