Испытание войной - Борис Шапталов

Пространственный фактор не помеха, а даже преимущество для нападающего, если слаба политическая система атакуемого государства. Александр Македонский всего тремя сражениями - при Гранике, Иссе и Гавгамелах - завоевал колоссальную территорию, в 10 раз превышающую ту, что добыл его отец Филипп в ходе упорной борьбы с полисами Эллады. Зато 6 лет Александр потратил на покорение небольших племен Средней Азии и Афганистана. Пространственный фактор становится препятствием для агрессора в случае прочности политической системы (независимо от уровня социального развития общества). Карл XII несколько лет бегал за польским королем Августом по обширной территории Речи Посполитой ("увяз в Польше"). Пространства спасли Августа и здорово помогли Петру I. Хорошим подспорьем пространственный фактор стал для Англии. Сколько ни захватывали Германия и Япония британских владений, у нее оставалось еще много территорий, а значит, источников людских и материальных ресурсов.

Атакуя СССР, Гитлер рассматривал его пространства с точки зрения Александра Македонского. Гитлер был уверен в кардинальной слабости сталинского режима и возможности одним ударом завладеть территориями, находящимися в централизованном подчинении. Логика понятная и весомая. Но Александр Македонский был не только великим полководцем, но и великим стратегом и политиком. Он не просто разгромил персидскую армию, но и заместил собой Дария II. Государство сохранялось, поменялась лишь династия. Также поступали монголы времен Чингисхана и его преемников. Они образовали новую династию в Китае Юань, переняв у китайцев их обычаи и государственные традиции. Так же, с полным уважением к местным народам, поступали в государствах Средней Азии, в половецких степях и т.д. А там, где завоеватели не могли заместить политическую элиту, как на Руси, они оставляли местных правителей в качестве своих союзников (вспомним отношения Александра Невского, а затем московских князей с Ордой).

Гитлер же пришел в СССР с целью не заместить существующий политический режим, а полностью уничтожить государственность его народов. И пространственный фактор тут же превратился в проклятие для вермахта, в стратегическую ловушку, в бег за ускользающим горизонтом. Такую войну вермахт выиграть не мог в принципе, даже если бы имел надлежащее количество танков. Кстати, ту же ошибку совершила Япония в Китае и увязла в бесконечной войне.

Итак, можно ли было разгромить сталинский политический режим? Судя по развернувшимся событиям - да, возможно. Можно ли было разгромить российскую государственность? Судя по тому, чем кончился поход вермахта, - нет.

Глава 4. Битва под Москвой: победа, но не разгром

В первых числах декабря наступательный потенциал немецких войск под Москвой иссяк. В этот момент, в лучших для нашей стороны условиях, и началось знаменитое контрнаступление под Москвой. Короткие линии коммуникаций, несравненно большая приспособленность Красной Армии к зиме, наличие крупных фронтовых резервов создавали благоприятные условия для наступления. К началу наступления на фланги Западного фронта стали выдвигаться 1-я ударная, 10-я, 20-я, 26-я и 61-я армии. И хотя многие из них были еще далеки от завершения формирования и обучения, германскому командованию такие резервы и во сне не могли привидеться. Благоприятствовал наступлению и фактор внезапности. Возможность разгромить группу армий "Центр" давала и выгодная конфигурация фронта. На севере, в районе Калинина, и на юге, у Тулы, немецкие войска глубоко вклинивались на восток, подставляя себя под фланговый удар. Особенно плохо фланги были обеспечены у 2-й танковой армии Гудериана. Эта группировка была малочисленной и ее растянутые дивизии не смогли выдержать удара даже 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П.А. Белова с приданной ему 112-й танковой дивизией. Бой произошел в конце ноября у Каширы, куда прорвалась небольшая войсковая часть из состава 2-й танковой армии. После короткой схватки кавалерийский корпус двинулся вперед, преследуя отступающих немцев, и обнаружил, что у противника нет сил парировать даже этот небольшой по мощности удар. Удачная контратака у Каширы через несколько дней переросла в общее наступление всех войск левого фланга Западного фронта и поспешное, напоминающее бегство, отступление 2-й танковой армии. Командование Западного фронта и Ставка поняли, что час возмездия пробил. Последовал приказ о переходе во всеобщее наступление советских войск трех фронтов - Калининского, Западного и Юго-Западного. Свершилось! После всех катастроф летне-осенних месяцев советские войска получили возможность хотя бы частично отомстить врагу.

Зато дальнейшие события вызвали у представителей немецкого генералитета недоумение по поводу упущенных Красной Армией возможностей. Их военное мышление, ориентированное на стратегию окружения как основной способ достижения решительных целей, не могло не отметить благоприятную для противной стороны ситуацию.

Маршал А.М. Василевский писал, что суть плана "сводилась к тому, чтобы разгромить фланговые группировки врага на Московском направлении: севернее столицы - усилиями 30-й,-1-й ударной, 20-й и 16-й армий на участке от Рогачева до Истры в общем направлении на Волоколамск; южнее столицы усилиями 50-й и 10-й армий на участке от Тулы до Михайлова через Сталиногорск (Новомосковск) и Богородицк с поворотом затем в направлении на Калугу и Белев" (с. 162-163){1}. То есть замысел (если проследить по карте) сводился к удару всеми армиями на всех участках обоих флангов без попытки глубокого охвата войск противника. Поворот на Белев - Калугу был ударом вдоль линии фронта и привести к окружению немцев на центральном участке их обороны никак не мог. Поэтому, хотя наступление и началось, на флангах группы армий "Центр", оно носило в основном характер лобовых ударов. Немецкие войска не окружались в своих выступах, а "выпихивались" оттуда. Но и эта бесхитростная стратегия стала тяжелым испытанием для немецких армий под Москвой. "Лишь тот, кто в эту зиму... лично видел бесконечные просторы русских снежных равнин, где ледяной ветер мгновенно заметал всякие следы, лишь тот, кто часами ехал по "ничейной" территории, встречая лишь незначительные охраняющие подразделения, солдаты которых не имели необходимого обмундирования и питания, в то время как свежие сибирские части противника были одеты в отличное зимнее обмундирование... лишь тот мог правильно оценить последовавшие вскоре серьезные события", - писал Г. Гудериан (с. 243){2}. Он знал, о чем писал, ибо именно в полосе его армии возник самый значительный кризис, чуть было не ставший фатальным для всей группы армий "Центр".