Последний из могикан - Джеймс Купер

Однако звуки знакомых голосов привлекли внимание Дункана и заставили его на мгновение забыть о своем первоначальном намерении. Обогнув один из внутренних выступов вала, он встретил Кору и Алису, которые прогуливались, желая подышать свежим воздухом и отдохнуть от утомительного заключения. Молодой офицер не видел их с той тягостной минуты, когда ему пришлось оставить девушек перед фортом – впрочем, с единственной целью спасти их. Хейворд в последний раз видел Кору и Алису, измученых заботами и усталостью; теперь девушки сияли красотой и свежестью, хотя следы тревоги и страха все еще лежали на их лицах. Немудрено, что при этой встрече молодой человек позабыл на время обо всем остальном и только жаждал поговорить с ними. Но не успел Хейворд произнести и слова, как раздался голосок юной Алисы.

– А-а, изменник! О, неверный рыцарь, который покинул своих дам в беде! – лукаво сказала она. – Долгие дни… нет, многие века ждали мы, что вы броситесь к нашим ногам, прося милосердно позабыть о вашем коварном отступлении – вернее, о вашем бегстве… Ведь, говоря по правде, вы бежали с такой быстротой, с которой не мог бы поспорить раненый олень, по выражению вашего друга-разведчика.

– Вы понимаете, что этими словами Алиса хочет выразить, как мы благодарны вам, как мы вас благословляем, – прибавила серьезная и более сдержанная Кора. – Правда, мы немного удивлены, почему вы так упорно избегаете теперь дома, в котором вас ждет не только благодарность дочерей, но и признательность их отца.

– Ваш отец может подтвердить, что, хотя я и не был с вами, я не совсем забыл о вашей безопасности, – ответил молодой человек. – Все эти дни шла ожесточенная борьба за обладание вон той деревней, – прибавил он, указывая на соседний с фортом и обнесенный окопами лагерь. – Тот, кто завладеет ею, может с уверенностью сказать, что он приобретает и форт и все, что в нем находится. С минуты нашей разлуки я проводил там все дни и ночи, так как полагал, что это мой долг. Но, – продолжал Дункан с печалью, которую тщетно старался скрыть, – если бы я знал, что мой поступок, который я считал долгом солдата, будет истолкован как бегство, конечно, мне совестно было бы показываться вам на глаза!

– Хейворд! Дункан! – воскликнула Алиса и наклонилась, чтобы вглядеться в лицо потупившегося майора; золотистый локон упал на раскрасневшуюся щеку девушки, скрыв навернувшиеся на ее глаза слезы. – Если бы я думала, что моя праздная болтовня так огорчит вас, я предпочла бы онеметь! Кора может сказать, как искренне и высоко мы оценили ваши услуги, как глубоко… чуть не сказала: как горячо… мы благодарны вам!

– А Кора подтвердит справедливость ваших слов? – спросил Дункан, и улыбка удовольствия согнала мрачное облачко с его лица. – Что скажет Кора? Простит ли она того, кто пренебрег рыцарским долгом во имя долга солдата?

Кора ответила не сразу; она отвернулась и смотрела на прозрачные воды озера Хорикэн. Когда же старшая Мунро снова устремила свои темные глаза на молодого человека, в них все еще таилось выражение такой муки, которая сразу заставила Дункана позабыть все на свете, кроме нежного участия к девушке.

– Вы нездоровы, дорогая мисс Мунро? – воскликнул Дункан. – Мы болтаем и шутим, а вы страдаете.

– Ничего, – ответила она сдержанно. – Я не могу быть такой жизнерадостной, как наша Алиса, и в этом, может быть, несчастье моей жизни. Посмотрите… – продолжала Кора, как бы желая победить минутную слабость сознанием долга, – посмотрите кругом, майор Хейворд, и скажите, что должна думать дочь солдата, самое великое счастье которого заключается в сохранении своего честного имени и репутации?

– Ни то ни другое не может померкнуть из-за обстоятельств, которыми он не в силах управлять! – горячо ответил Дункан. – Но ваши слова напомнили мне о моих обязанностях. Я должен идти к вашему храброму отцу, чтобы узнать, какие решения принял он относительно обороны. Да пошлет бог вам всякого счастья, благородная… Кора! Я могу и должен называть вас так.

Она искренне протянула ему руку, хотя ее губы дрогнули, а щеки побледнели.

– До свидания, Алиса, – прибавил Дункан, и восхищение, сквозившее в его голосе при обращении к Коре, сменилось нежностью. – До свидания, Алиса, мы скоро увидимся, и надеюсь – после победы.

Не дожидаясь ответа, Хейворд спустился с поросших травой ступеней бастиона, быстро пересек плац и через несколько минут очутился перед Мунро.

Полковник огромными шагами ходил взад и вперед по тесному помещению; волнение отражалось в его чертах.

– Вы предупредили мое желание, майор Хейворд, – сказал он. – Я только что собирался просить вас прийти ко мне.

– К сожалению, я видел, сэр, что посланец, которого я так горячо рекомендовал вам, вернулся под караулом француза. Надеюсь, нет причин усомниться в его верности?

– Я давно знаю верность Длинного Карабина, – ответил Мунро, – он вне подозрений, но, кажется, на этот раз счастье изменило ему. Монкальм захватил нашего разведчика и в силу проклятой вежливости своей нации прислал его ко мне со словами, будто он, зная, как я ценю этого человека, не может задержать его у себя.

– Но помощь от генерала Вебба?

– Да разве по дороге ко мне вы ничего не видели? – с горькой усмешкой сказал старик. – Тише, тише вы, нетерпеливый юноша! Нужно ведь дать этим джентльменам время на переход из форта Эдвард к нашей крепости.

– Значит, они идут? Разведчик это сказал?

– Да. Но когда придут? По какой дороге? Этого я не знаю, потому что глупец не сказал мне об этом. Но кажется, было написано письмо, и в этом заключается единственная отрадная сторона вопроса. Если бы известие было плохое, этот французский месье любезно переслал бы его нам.

– Значит, он оставил у себя письмо, хотя и отпустил гонца!

– Да. Вот оно, хваленое «добродушие» французов!

– А что говорит разведчик? У него есть глаза, уши и язык. Что донес он на словах?

– О, сэр, он обладает всеми органами чувств и может сказать все, что видел и слышал. В общем, из его рассказа явствует следующее: на берегах Гудзона стоит крепость его величества под названием «Форт Эдвард», названная так, как вам известно, в честь его величества принца Йоркского. Форт этот снабжен надлежащим количеством воинов.

– Но разве там не собираются выступать нам на помощь?

– В крепости проводятся утренние и вечерние учения. Когда один из новобранцев просыпал порох над похлебкой, порошинки, попавшие на уголья, просто сгорели… – И вдруг, переменив свой горький, иронический тон и заговорив более вдумчиво и серьезно, Мунро прибавил: – А между тем в этом письме могло… нет, должно было быть что-нибудь нужное для нас!