Мой враг, мой любимый - Хизер Грэм

Сколько ночей провела она без сна, неотступно думая о Джессе и постоянно возвращаясь мыслями к пережитому! В Лондоне Кирнан познакомилась со множеством молодых людей – богатыми и не очень, с титулом и без. Она напропалую флиртовала с ними, разумеется, не выходя за рамки приличия, пытаясь забыть Камерона и в кого-нибудь влюбиться. Наблюдая, как многие ее подруги выходили замуж, повинуясь воле родителей, Кирнан испытывала огромную благодарность к отцу за то, что он никак не навязывал ей свою волю. Впрочем, Джону Маккею вовсе незачем было подыскивать выгодную партию. В богатстве он не нуждался, поскольку и сам был не беден. Титулы тоже не слишком его впечатляли, да и Кирнан не трогали. По правде говоря, Джесс и Дэниел были ей куда ближе, чем светские львы, которых она встречала в лондонских гостиных или в сопровождении которых посещала театральные премьеры.

Наверное, капитан Камерон не зря упрекал ее в том, что она обожает флирт. Ей действительно нравилось, когда вокруг нее роем вьются молодые люди, восторгаются ее протяжным виргинским акцентом, краснеют, когда она к ним обращается, и усиленно стараются произвести впечатление. Попробовать свои чары на чопорных европейцах и убедиться, что они легко поддаются, весьма лестно, сама себе призналась девушка.

Если не считать того, что каждый вечер она входила в спальню с чувством горечи и досады, хотя должна была бы испытывать триумф. Любовные игры навсегда утратили для Кирнан свое очарование и невинность. Мучимая любовью, она теперь находила отраду в том, чтобы мучить других.

Неужели ей суждено терзаться до конца жизни? И все из-за Джесса.

Она вздохнула, и порыв налетевшего ветра подхватил ее дыхание.

Что же дальше? Что ей теперь делать? Продолжать любить Джесса, решительно отказать Энтони, убедить его, чтобы подыскал себе другую невесту?

Или отречься от своих принципов?

Нет, она ни за что не предаст Виргинию, не откажется от земли, которая так ей дорога. Да и Джесс наверняка этого не сделает.

Сейчас, когда события приняли такой оборот, ему придется изменить свои взгляды. Ведь теперь в любую минуту его любимый Камерон-холл может оказаться в опасности.

– Ба, да это Кирнан! Чему мы обязаны удовольствием видеть тебя в наших краях?

Кирнан чуть не выпала из седла, услышав этот хрипловатый протяжный голос. Сердце затрепетало, как подстреленная птица. Даже не оборачиваясь, она узнала Джесса. Как часто он представлялся ей в ночных мечтах, как часто, лежа без сна в постели, она слышала его чувственный шепот, отчаянно пытаясь отогнать воспоминания, которые поклялась забыть!

Обернувшись, Кирнан посмотрела на любимого. Как же он сумел подкрасться так незаметно? Очевидно, она так ушла в себя, что ничего вокруг не замечала.

Камерон только что соскочил со своего гордого чалого. Джесс вырастил Пегаса в Камерон-холле и, когда отправлялся в кавалерию, взял с собой. Конь был отменно тренирован, и все же ни одна лошадь, будучи семнадцати ладоней в холке, не могла ступать так осторожно, что не шелохнулась ни одна ветка.

А ведь с ним Джессу удалось-таки подобраться к ней незаметно! Теперь ветер шевелил его волосы и играл расстегнутым воротом белой рубашки. Рубашку дополняли светло-коричневые бриджи и высокие черные сапоги. По-прежнему привлекали внимание невероятно темные, чуть ли не черные волосы и такие же невероятно синие глаза. Со всегдашней ухмылкой на губах он, широко расставив ноги, поигрывал поводьями.

– Итак, ты вернулась, – произнес Джесс.

– И ты тоже.

Его ресницы чуть дрогнули, а улыбка стала шире. Посмотрев Кирнан прямо в глаза, Камерон поинтересовался:

– А что, ты не ожидала меня увидеть?

– Я… я думала, что ты в Вашингтоне.

– Пусть мое присутствие не омрачает твой визит. Ты приехала к сестре?

Кирнан покачала головой:

– Сама не знаю.

Она как-то неуловимо изменилась, подумал Джесс, и все же осталась такой же. Выглядит изысканнее, чем прежде. И этот костюм для верховой езды наверняка сшит по последней парижской моде. Зеленая бархатная амазонка сидела на Кирнан как влитая, а широкополая шляпа с зеленым пером придавала женственность и элегантность всему облику девушки. Из-под амазонки виднелась кружевная рубашка, сшитая на манер мужской и все же не оставлявшая сомнений в том, что наряд дамский.

И носила его Кирнан с достоинством. Восседая на своей кобыле, она казалась воплощением красоты и изысканности. У Джесса даже дух захватило. Глаза девушки своим изумрудным блеском соперничали с росистой травой. Волосы, заплетенные в тугие косы и уложенные на затылке, казалось, вобрали в себя все оттенки солнечных лучей и меда. Она выглядела старше и мудрее, должно быть, потому, что в ее взгляде поселилась какая-то печаль.

Боже, а он-то надеялся, что рана уже зарубцевалась! Взволнованно сжимая кулаки, он ощущал, как его заливает горячая волна радости. Сладостно и горько видеть ее вновь, да еще так близко. На Джесса невольно нахлынули воспоминания о той удивительной ночи.

Все женщины одинаковы, мысленно одернул он себя, – во всяком случае, в темноте.

И тут же спохватился. Ни одна женщина не могла сравниться с Кирнан ни в темноте, ни при свете дня. Ни одна женщина не источала такой неповторимый аромат, ни одна не произносила его имя так нежно и не стонала в его объятиях так страстно!

Джесс вдруг в бешенстве ударил стеком по ногам. Ну почему она не вышла замуж за своего Энтони?! Тогда бы он наверняка выбросил ее из головы, а так…

– Что ты здесь делаешь, Кирнан? – внезапно набычился он.

Девушка гордо выпрямилась.

– Я тоже очень рада видеть тебя, Джесс, – произнесли она холодно.

– Ты вторглась в чужие владения!

– Бог мой, твои манеры не стали лучше… – нараспев начала было гостья, как вдруг увидела, что мужчина, решительно отбросив поводья, приближается к ней.

Она попыталась отъехать, но он уже схватил кобылу под уздцы. Не успела Кирнан опомниться, как Камерон протянул к ней сильные руки.

– Что ты дела…

Она не докончила фразу. И так все было ясно. Подхватив девушку, он мгновенно заключил ее в объятия и опалил таким жаром, что зимний холод куда-то вмиг улетучился. Она еще теснее прижалась к Джессу, а он между тем целовал ее бешено и страстно, вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь и сладость воспоминаний о прошлых поцелуях.

Пальцы Джесса скользнули по подбородку Кирнан, нежно погладили прохладную шелковистую кожу. И вот взор его уже горит страстью, а плоть взывает к плоти. Зажатая между лошадью и Камероном, Кирнан чувствовала себя полностью в его власти.

– Бог мой, как я скучал по тебе! – прошептал он. – Ты даже не представляешь! В любой гостиной, стоило мне услышать шелест женского платья, я молился, чтобы это была ты. Лежа ночью без сна, я постоянно думал о тебе, а когда все же засыпал, твой образ преследовал меня в сновидениях. Когда я касался волос другой женщины, они казались мне грубыми, ибо не были твоими, как шелк и бархат на ощупь, не пылали огнем! Слова, что я слышал от других, никогда не звучали так, как твои слова, моя маленькая колдунья! Ты отняла мой покой. Будь ты тысячу раз проклята!