Бомба для банкира - Юлия Латынина

— Конечно, догадался! Это был агатовый «Мерседес», который уехал с Городейским. Поразмыслив, я понял, что те же самые люди, которые оглушили меня, чтобы я тебя не преследовал, нагнали тебя на шоссе. Была перестрелка: Гуня сбежал, и именно Гуня рассказал про овощебазу с оружием.

Это было уже совсем непохоже на крупный банк, ставший жертвой гнусного шантажа. Согласись, что бандит, который расстреливает засаду, и бандит, который в засаде сидит — с точки зрения закона между ними нет никакой разницы.

Поэтому, когда я увидел мертвую Герину, я не сомневался, что убить ее могла как та, так и другая сторона, — смотря кому было выгодно ее молчание. Кому же? О местопребывании Гериной было ничего не известно, но в ее квартире я нашел сертификаты акций Северогорского целлюлозно-бумажного комбината, приобретенные две недели назад. Тогда это мне, глупому советскому менту, ничего не сказало. Но потом я узнал, что комбинат давно является одной из дочерних компаний «Рослесэкспорта», и что согласно нашим законам владение акциями регистрируется только по месту нахождения самой компании. Иначе говоря, Гериной надо было либо самой ехать в Северогорск, либо осуществлять всю операцию в конечном счете через брокера компании. Трудно поверить, чтобы такой брокер был не осведомлен об иске в восемьдесят миллиардов и о том, какую роль в нем сыграла заведующая Зеленоградским отделением. Сообщница Сазана не могла так рисковать.

Но этого мало. Реестр акций существовал только в самом Северогорске. Твой Шакуров достаточно популярно мне объяснил, что в приципе, если компании уж очень захочется, она может вычеркнуть любого владельца из этого реестра.

Словом, сообщница Сазана вряд ли стала бы приобретать северогорские акции. И наоборот, сообщница Севченко могла получить эти акции за верную службу.

Но зачем Севченко это делал? Зачем человек, имеющий миллионы долларов, затеял страшную игру с разборками и убийствами, и зачем? Чтобы заставить контролируемый им банк не платить восемьдесят миллиардов рублей?

Три дня назад мы пили с Севченко в Алаховке, и он проговорился. Он начал поносить Ганкина, как «говоруна», хотя я лично вообще не помнил, чтобы этот Ганкин чего-то говорил. Да и самого Ганкина, наверное, только советологи помнят, и то очень матерые. А затем Севченко сказал, что миром правят не деньги, а чувства людей. Я не думаю, что он говорил о мире. Но я думаю, что он говорил о себе. Я не поленился пойти и пересмотреть все неисправленные записи заседаний Верховного Совета, и я нашел реплику с места Ганкина. В реплике Ганкин), именно благодаря своей ораторской неискушенности, назвал конкретно Севченко «каменной задницей» и «партийной сволочью». Это было такое оскорбление, которое все забывают на следующий день, — и которое оскорбленный не забывает никогда. Отныне я знал, кто кого надул, — «Ангара» или «Александрия». Восемьдесят миллиардов действительно ничего не значили для Севченко. Ему хотелось раздавить Ганкина.

Чтобы удостовериться в том, что я прав, я поехал к Севченко. Я сказал ему, что я посажу Сазана, если получу пистолет, из которого убили Герину. Савченко открыл сейф и дал мне пистолет. Я выстрелил в него.

— Чокнутый ты, мент, — сказал Сазан.

Сергей усмехнулся.

— Зачем ты это сделал?

— А что мне было делать? Что мне в этой проклятой стране было делать с человеком, который убил беременную бабу, действовавшую по его же приказу, если этот человек — бывший замминистра и миллионер? Я тебя, бандита бесспорного и доказанного, не мог засадить за решетку, а уж до Севченко мне — как кроту до луны. Ну, и потом было одно обстоятельство… — Какое?

— Это будет тебе не очень-то приятно услышать.

— Переживу.

— Я боялся, что ты примешься за свои бандитские фокусы. Я видел, что кактусы взорвались не по недосмотру. Это была мина с дистанционным контролем, и они взорвались тогда, когда тебе было надо. Ты хотел, чтобы Севченко решил, что твои возможности ограничены грузовиком с кактусами. Значит, ты задумал крупную операцию. Я думал, что убийство Севченко, — единственный способ сохранить жизни многих людей.

Сергей повернул голову к залитой солнцем веранде. На плече одного из охранников сидела белка, и парень кормил белку попкорном. Сергей помолчал и спросил:

— А что Шакуров, кого он обманывал — тебя или Севченко?

— Севченко.

— И где он сейчас?

— Шакуров в Америке, — усмехнулся Сазан, — как представитель «Рослесэкспорта».

Лицо Сергея, наверное, уж очень вытянулось.

— Ты не представляешь, — сказал Сазан, — какой был шухер! Ты знаешь, что по официальной версии на даче Севченко взорвался газопровод? «Рослесэкспорт» и «Александрия» не могут себе позволить, чтобы западный рынок узнал, что Севченко расстреляли уголовники за уголовщину же! Это плохо скажется на будущем курсе акций! Газопровод в 20 килограмм тротилового эквивалента! Знаешь, что сейчас делают те, кто ведет следствие? Они вымогают у «Рослесэкспорта» взятки за то, чтобы следствие не вести!

— С ума сойти, — сказал Сергей, — от дачи бывшего зам министра осталась круглая дырка, — и всем наплевать?

Сазан, довольно запрокинув голову, засмеялся.

— О, — пояснил он, — все готовы наплевать, но не задаром.

Потом перестал улыбаться и спросил:

— Ну, и что теперь ты будешь делать?

— Отвези меня в Москву.

Сазан поднял брови.

— Ты думаешь, мент, я тебя отпущу? С твоими повадками и отпущу? Куда тебя отвезти? На Лубянку или прямо в Останкино?

Сергей молча курил.

Сазан вдруг встал:

— Убирайся. Убирайся, пока я не передумал.

Сергей поднялся и начал одеваться. Пальцы на правой руке не слушались его. Особенно трудно было натягивать брюки. Правый рукав форменной рубашки был сильно изодран, но Сазан молча бросил ему дутую черную куртку. Сергей натянул ее поверх рубашки.

Сазан пинком отворил дверь на веранду второго этажа, где два парня в камуфляже возились с ручной белкой. Сергей вышел на веранду и стал спускаться по лестнице. Парни, перестав кормить белку, с интересом глядели ему вслед. Сазан облокотился на перила, вынул из кармана ТТ и прицелился.

Милиционер, хромая, шел по широкой дорожке к воротам.

— Отворите ворота, — негромко сказал Сазан.

Ворота отъехали в сторону. Милиционер прошел под железной штангой и свернул на проселочную дорогу.

Сазан, усмехнувшись, сунул пистолет обратно.

По дороге Сергей спросил у пацана, как ехать в Москву, и пацан сказал ему идти прямо, а потом асфальтовой дороге направо, а там десять минут до станции.

Дойдя до станции, Сергей запоздало зашарил в карманах: брюки были пусты, но из внутреннего кармашка черной куртки, бывшей на Сазане, Сергей извлек три сотни небрежно смятых долларов и тысяч пятнадцать российских рублей, початую пачку жевательной резинки, зажигалку и сигареты «Кент». Подкладка в наружном кармане была прорвана, и, запустив за нее пальцы, Сергей вдруг нащупал что-то круглое и холодное, — это был барабан маленького и дамского, видимо, заграничного, револьвера.

В поезде было людно и шумно, и вошедший на Яузской газетчик громко кричал:

— Несчастье в Алаховке! Последние подробности!

Сергей купил газету, сначала «Совершенно Секретно», а потом «МК». Сазан был прав. На построенной полгода назад даче Севченко, в результате совершенно недопустимой халатности строителей, имел место взрыв газопровода, предназначенного для отопления дома и оранжереи. На одной из фотографий, украшавших первую страницу, знакомый Сергею полковник московского отделения ФСК демонстировал перекрученный кусок газовой трубы.

Официальное заявление утверждало, что на даче президента Рослесэкспорта А.Б.Севченко произошел взрыв магистрального газа, вызванный небрежной и быстрой его проводкой: дача была закончена только два месяца назад. Газ накопился в бетонном подвале здания, где располагались служебные помещения, и весь дом практически взлетел на воздух. Сам Севченко погиб, выброшенный взрывной волной из окна третьего этажа. В числе погибших значились также личная секретарша Севченко, профессор Тимирязевской академии Михаил Файнштейн, начальник охранного агентства «Январь», полковник в отставке Е.А.Давидюк, три поселковых девицы, и пятеро сотрудников «Января».

Газета категорически опровергала рассказы о перестрелке, «уголовной разборке» и прочие безответственные сплетни. «Если бы мы услышали перестрелку, — заявил один из охранников соседней дачи, — мы бы побежали на помощь. Но мы увидели взрыв, и когда мы прибежали, там только огонь трещал. Только фраер мог принять этот треск за выстрелы».

То, что перестелки не было, доказывалось свидетельствами оставшихся в живых гостей, а гостями этими были ни кто иной, как директор банка «Александрия» и директор «Межинвестбанка» Александр Шакуров со своими охранниками. Они, оказывается, в момент взрыва вышли подышать ночным воздухом к озеру. В ответ на вопрос корреспондента, что он делал после взрыва, директор Александрии ответил, что он «свалился в воду, потому что был пьян».