Бомба для банкира - Юлия Латынина

Когда Гуня вышел, Давидюк уселся на краешке кровати и спросил:

— Интересуетесь, Сергей Александрович, почему вас сразу не застрелили?

— Пошли вы… — сказал Сергей. И долго уточнял, куда.

— Какая лексика, — покачал головой офицер, — лексика, порочащая служащего правоохранительных органов. Впрочем, вы ведь уволены.

— За?

— За сотрудничество с преступной группировкой некоего Сазана. Возглавляя оперативную группу по расследованию его деятельности, вы не устояли против денег… Я думаю, Александр Шакуров подтвердит, что знал о взятке, переданной вам Сазаном, но, будучи запуган бандитом, не решился сообшить об этом следственным органам. Естественно, что он панически боялся сотрудничать с вами.

— Понятно, — сказал Сергей, — и что же я сделал после увольнения?

— Думаю, что вы открыто перешли к Сазану в фирму. Вы некоторое время скрывались у него, зная, что на вас объявлен всесоюзный розыск, а потом он потребовал от вас реальной отдачи, и вы проникли на садовый участок господина Севченко, президента «Рослесэкспорта», с целью убить последнего по заданию Сазана.

— Но меня застрелила охрана.

— Вероятно.

— И когда же она меня застрелила?

— Трудно сказать. Анатолий Борисович послезавтра летит в Америку, да и потом вам надо некоторое время скрываться… Думаю, что она вас застрелила после его возвращения.

— Послезавтра, — сказал Сергей, — значит, уже среда? Уже приезжал Шакуров. Получил свои тридцать валютных серебрянников?

Давидюк взглянул на часы.

— Ну, если точно, то Шакуров будет через час. Я уже послал за ним машину.

В тот же день, накануне открытия банка, Александр Шакуров явился к банку в сопровождении оперативного отряда милиции в количестве пяти человек и троих сотрудников охранного агентства «Январь», возглавляемого бывшими полковником ВС Давидюком. Оперативники вышвырнули из машины водителя Шакурова и приказали всем сотрудникам службы безопасности банка покинуть здание. Они предупредили, что в случае малейшей провокации по секьюрити будет открыт огонь на поражение. Провокации не последовало, и милиция, продержав часа три людей Сазана на полу задом кверху, прогнала их восвояси.

Во время операции Шакуров подошел к капитану Дмитриеву и поинтересовался местонахождением лейтенанта Тихомирова.

— А лейтенант уволен из органов, — сказал Дмитриев.

— За что?

— За сотрудничество с Сазаном.

— Интересная мысль, — растерянно сказал Шакуров.

После этого Александр Шакуров вызвал в кабинет своего заместителя Лещенко и предложил ему подать заявление по собственному желанию, что тот и сделал.

Весь день Шакуров провел в банке «Александрия». Через некоторое время после того, как машина его отъехала со стоянки, охранник «Александрии» обратил внимание на прямоугольный предмет, оставшийся на том месте, где она стояла. Это была мина с магнитной присоской. Присоска была фиговая, и мина отвалилась от днища машины, к которой она была прикреплена.

Шакурова известие о мине привело в несколько истерическое состояние; было известно, что он разбил горшок с цветком в коридоре банка и уволил свою секретаршу.

После ухода Давидюка Сергей тщетно пытался сосредоточиться. Гуня вернулся, и теперь Сергей понимал, почему его стережет именно Гуня: через час должен приехать Шакуров. Выйдет неловко, если Гуня попадется Шакурову на глаза. В сущности, Гуня был тоже немножко пленником, только с электрошоком в руках.

Зачем Гуня был нужен Давидюку? Ценность его как консультанта по Сазану быстро приближалась к нулю: слишком много застежек нехватало в голове Гуни. Возможно, вплоть до вчерашнего дня Давидюк намеревался использовать Гуню так же, как пистолет, из которого убили Герину. Иначе говоря, Гуню надо было отдать начальнику оперативной группы Сергею Тихомирову. Гуня должен был показать Тихомирову, что клал бомбу под Шакурова с приказания Сазана.

У Сергея болела рука, и до ужаса хотелось курить. Попросить курева у Гуни Сергей побаивался. Этот, пожалуй, даст сигарету, только не тем концом вставит в губы.

— Слушай, — сказал Сергей, — если Сазан хороший, чего же ты рассказал Давидюку про базу на Варшавском?

— Ага, — сказал Гуня, — когда тебя по яйцам бьют, попробуй не расскажи.

— Терпеливый ты человек, Баркин, — сказал Сергей, — тебя Давидюк по яйцам бьет, а ты говоришь: Давидюк хороший. Разве хорошие люди будут бить тебя по яйцам?

Гуня положил нога на ногу, изогнул голову и принялся изучать подошву на своем ботинке, словно надеясь прочесть там ответ на вопрос мента. Гуня отколупнул с рифленой подошвы недовытертый шматок земли и бросил его в стенку. Шматок ударился о стенку и попал в Сергея.

— Нет, — сказал Гуня, — здесь хорошо. В оранжерее хорошо. Рыбки плавают, и цветы большие-большие, как парашюты.

— Ты бы меня взял в оранжерею, — сказал Сергей, — я бы тебе сажать рассаду помог.

— Это здорово, — сообщил Гуня, — сажать рассаду. Потом задумался и добавил:

— Не, не положено. Скоро Шакуров приедет. А ты прав, ничего они с Шакуровым не сделают.

— Если бы я вернулся в Москву, — сказал Сергей, — я бы арестовал Шакурова.

Гуня некоторое время переваривал эту информацию. Сергей надеялся, что у него не хватит ума сообразить, что изо всех действующих лиц этой истории Шакуров — единственный человек, которого арестовывать совершенно не за что, хотя есть за что убивать. Потому что хотя за Шакуровым водилось много мегабайт всякой гнусности, он всегда держался с наветренной стороны от УК России.

— Это хорошо, — арестовать Шакурова, — сказал Гуня.

И замолчал.

— Так выпусти меня.

— Не. Не положено. Мне Давидюк велел сидеть и самому не выходить.

— Самому не выходить? — изумился Сергей, — Тебя зачем сюда посадили?

— Тебя караулить, — неуверенно предположил Баркин.

— А как же ты отсюда не можешь выйти?

Баркин задумался.

— Смешной ты человек, Баркин. Ты сидишь на чердаке? Сидишь. Выйти можешь? Нет. Тебя зачем сюда посадили? Тебя только по виду посадили караулить меня, а на самом деле тебя посадили под замок. Понятно?

Баркин молчал.

— Они тебя убъют, — сказал Сергей, — неужели ты не понимаешь, что они тебя убъют.

— Точно, — сказал Гуня.

— Неужели ты хочешь, чтобы тебя убили?

— Не, — сказал Гуня, — зачем меня убивать? Разве это хорошо — убивать людей?

Гуня послюнил палец и начал чистить пятнышко на стволе автомата.

— Я могу вылезти в ход, — сказал Гуня, — в оранжерее есть ход. Я рассаду сажал и видел.

— Ход? Куда?

— А черт его знает. Под стену, а может, через озеро.

Сергей вытаращил глаза, и в голове у него завертелось. «Ход из оранжерии? А почему нет? Построил же Севченко коридор между двумя домами? Почему бы ему не выстроить ход из оранжереи, к зданию на той стороне, если он собирается его купить?»

А Гуня вытер автомат рукавом, высморкался и добавил:

— Слушай, я тебя выпущу через ход, а ты арестуешь Шакурова, ладно?

Гуня двигался как во сне. Где-то, наверняка без ведома Давидюка, он накачался дрянью, соломкой или даже пуншем. Он отцепил левую руку Сергея от кровати, и он долго возился с замком в дверях, так долго, что Сергей испугался, что у Гуни нет ключа.

Они спустились по узкой витой лестнице и прошли в оранжерею. В маленьком бассейне бормотал озонатор, и где-то справа мощный прожектор бил за ограду, высвечивая верхушки леса и толстый, намазанный на небо, слой облаков.

Откуда-то — далеко-далеко — раздался лай дежурной овчарки и шум съезжающего в гараж автомобиля — это, вероятно, приехал Шакуров.

— Ну, где твой ход? — спросил Сергей.

Гуня поманил его к какому-то дереву, похожему на гигантский куст пиона с коленчатыми стеблями.

— Смотри, — сказал он.

Сергей стал смотреть.

— Но это не ход, Гуня, — сказал Сергей. — это норка крота. Или землеройки.

— Ну и что? — удивился Гуня, — может, это ход под стеной. Может этот крот даже через озеро переполз.

Сергей поглядел на своего охранника, и ему захотелось смеяться. Это был неплохой ход для постмодернисткого романа — бежать из темницы по кротовой норке. Севченко пренебрег постмодернизмом и наверняка не установил в кротовой норке сигнализацию. К сожалению, он, лейтенант Сергей Тихомиров, не был героем постмодерниского романа, а был простым советским ментом, и он не умел лазить по кротовым норам.

Голова Сергея резко и внезапно закружилась. Сергей растерянно сел на землю и, наверное, на мгновение потерял сознание. Он очнулся оттого, что болела рука, а ниже пояса он ничего не чувствовал. «Ноги украли» — подумал Сергей. Он протянул руку и ощупал штаны. Ноги были на месте.

Гуня стоял над ним, крепко ухватив в лапах автомат, и с любопытством смотрел на лежащего человека.

— Или ты полезешь в эту дырку, — сказал Гуня, или я буду стрелять.