Креольские ночи - Дебора Мартин

Слова Рене возымели именно тот эффект, на который он и рассчитывал.

Хуан был известен своим самообладанием в зале суда, но при вспышке Рене даже у него отвисла челюсть.

– Что? – только и сказал он, тогда как Элина побагровела. Повернувшись лицом к Рене, она наклонилась вперед, в ярости сжимая ручки кресла.

– Вы говорили, что я смогу сама изложить это дело! Обещали не вмешиваться, пока в этом не будет необходимости. Но, как обычно, солгали. Вы убийца и лжец, и все это расследование – чистый фарс, не так ли?

– Объясните, что происходит! – потребовал Хуан.

Но Рене, пропустив его слова мимо ушей, напустился на Элину:

– Вы очень хорошо рассказываете сказки! Как можно здраво судить о них, когда ваши соблазнительные глазки полны мольбы? Дальше рассказывать буду я! А вы можете вмешиваться, если я что-нибудь упущу.

– Нет! – возразил Хуан. – Я хочу выслушать мадемуазель. Ведь для этого вы меня сюда привезли, и я хочу услышать эту историю из ее уст, а не из ваших.

Мгновение Рене гневно смотрел на обоих. Затем, взяв себя в руки, бросил:

– Что же, дело ваше.

Хуан повернулся к Элине с выражением неизменной доброты на лице и взял ее дрожащие руки в свои.

– Как понимать то, что вы дочь Филиппа, а Рене – убийца?

– Моим отцом был Филипп Ванье. – Элина откинулась в кресле и высвободила руки из рук Хуана. – Когда мама умерла, мы с братом приехали сюда, чтобы отыскать его. Папа не вернулся из последней поездки в назначенное время, и мы о нем беспокоились. Мы остались одни. Мы в нем нуждались. Поэтому мы приехали сюда. Я и вообразить не могла… – Она внезапно замолкла.

– Вы хотите сказать, что ваша мать была… э-э… любовницей Филиппа? – спросил Хуан, тщетно пытаясь облечь свой вопрос в деликатную форму.

– Нет! – сорвалась на крик Элина. И уже более спокойно повторила: – Нет. Они были женаты.

– У вас есть доказательства этого? – спросил Хуан с выражением недоверия на лице.

– Я… я… у меня…

Смех Рене заставил Элину покраснеть.

– Элина хочет сказать, что у нее была копия брачного свидетельства ее родителей, но она таинственно исчезла, когда Уоллес был убит.

– Ее украли! – заявила Элина, метнув на Рене уничтожающий взгляд.

Хуан, прищурившись, взглянул на Рене. Тот объяснил:

– Элина считает, что я убил ее предполагаемого брата, а затем украл бумаги, чтобы защитить права Джулии и Франсуа на наследство и самому получить долю. Судите сами, насколько правдоподобна ее история.

Уловив сарказм в голосе Рене, Хуан уставился в пол. Затем взглянул на Рене, удивленно приподняв брови, словно хотел сказать: «Бедная, заблудшая девочка». Рене знал, что Хуан никогда не поверит, что его друг способен на такие поступки. В этом не было необходимости. Рене мог обеспечить себя и сестру на многие годы вперед. Что касается Франсуа… Ну что ж, Рене вовсе не собирался совершать преступление, чтобы помочь своему безответственному племяннику.

Рене на мгновение замер. С горечью в голосе Элина тихо сказала:

– Я знаю, во все это трудно поверить. Когда месье Бонанж впервые сказал мне, что папа… что у папы была другая жена, я тоже ему не поверила. Папа был Добрым, во всяком случае, я так думала. – Она тяжело вздохнула. – Но я ошибалась. Так или иначе, он ухитрился дурачить нас всех, разыгрывая этот фарс в течение последних двадцати трех лет, не вызывая при этом никаких подозрений.

– Единственный, кто здесь разыгрывает фарс, так это вы, Элина, и вы это знаете, – со спокойной уверенностью заметил Рене.

В глазах Элины вспыхнул гнев.

– Просто вам хочется в это верить. Но, правда в том, что папа обидел всех нас, и я расплачиваюсь за его дурные поступки. Разве это справедливо? Я не понимаю, почему должна страдать из-за преступлений моего отца и брата.

Хуан обратил на нее проницательный взгляд, исполненный легкого цинизма.

– Понимаю, вы считаете, что должны получить причитающуюся вам долю его состояния.

Она посмотрела на него в замешательстве.

– Полагаю, часть его принадлежит мне. Это было бы справедливо. Но дело не только в этом. Сейчас у меня ничего нет, ни денег, ни семьи, ни даже имени. – Она указала на Рене. – Это чудовище отняло у меня все. Я… я не могу никуда уйти, должна находиться в его доме, но и здесь не могу считаться той, кто я есть. Месье Бонанж не позволяет мне покинуть его дом, пока я не возьму у него деньги в уплату за отказ от своего имени и предам память своего брата.

Ее ответ заставил Хуана вопросительно взглянуть на Рене. Рене сжал кулак.

– Предадите память брата? Вы не отомстите за своего Алекса, дорогая, если меня повесят за его убийство, как вы того хотите.

– Я не хочу, чтобы вас повесили! – выпалила она. Когда Рене недоверчиво посмотрел на нее, она отвела взгляд. – Но… но я хочу справедливости. А всем, за исключением властей, кажется, известно, что это вы его убили. Это нечестно, что убийца моего брата разгуливает на свободе. – Она запнулась, плечи ее задрожали от переполнявших ее чувств, когда она прошептала: – Это неправильно, что Алекса сначала убили, а затем похоронили под вымышленным именем только из-за того, что папа оказался безрассудным человеком.

Слова ее были настолько искренни, что подействовали на Рене гораздо сильнее, чем все сказанное ею ранее. В этих словах прозвучала правда. Возможно, она действительно дочь Филиппа. Был ли кто-нибудь, кроме Рене, заинтересован в том, чтобы правда не выплыла наружу?

Франсуа. Он-то действительно способен убить человека. Хотя Франсуа сказал, что был в доме Этьена той ночью, и это заявление легко было проверить. Кроме того, как мог Уоллес так быстро найти своего сводного брата, даже не зная, что у него есть сводный брат? И как мог Филипп прятать свою вторую семью в течение столь долгих лет?

Рене пристально смотрел на Элину, как бы желая проникнуть в ее сознание и узнать правду. Он знал, что она не может быть дочерью Филиппа, просто знал это! Он должен заставить себя принять очевидное – что она лгунья и мошенница. В бешенстве он напомнил себе, как он с ней повстречался и, что она при этом делала.

Искренность Элины тронула также и Хуана, но не настолько, чтобы он не отметил ряда нестыковок в ее утверждениях.

– А как там насчет вымышленного имени? – спокойно спросил он. – Почему в полицейском рапорте вас называют Александр и Элина Уоллес, а не Ванье?

Этот вопрос, по-видимому, застал Элину врасплох. Ее руки замерли на коленях, она опустила глаза и уставилась в пол.

– И кое-что еще, мадемуазель, – продолжил Хуан уже более резким тоном. – Почему вы сопровождали вашего брата в Новый Орлеан? Если вы не знали, что ваш отец умер, почему ваш брат не отправился на поиски один, а вас не оставил дома?