Факир против мафии - Фридрих Незнанский

— Но что вам это даст?

— Душевное равновесие, — ответил Турецкий. — Согласитесь, это немало.

Отаров задумчиво усмехнулся:

— Ну хорошо. Хорошо, допустим, я скажу «нет». И что, вы перестанете меня преследовать?

Турецкий покачал головой:

— Нет. У меня есть доказательства вашей причастности к убийству Канунниковой. Есть показания Юдина и Дашкевича. Если вы скажете, что не причастны к убийству, это будет ложью.

— Тогда какого черта вы спрашиваете?

— Я хочу услышать правду, — упрямо повторил Турецкий.

Отаров пожал плечами:

— Глупость какая-то. Ну хорошо… А если я во всем сознаюсь, что это будет означать для меня?

— Ничего. Вы ведь не на допросе, и я ведь не веду протокол. Но мы расставим все точки над «и». Я, конечно, приложу все усилия, чтобы добиться вашей экстрадиции, но мне наверняка откажут, как отказывают и сейчас. И тогда я просто закрою дело.

— Закроете дело? — Отаров поскреб пальцем упитанный подбородок. — Гм… Это уже интересней. Значит, хотите разобраться по гамбургскому счету? Без протоколов и свидетелей?

— Без протоколов и свидетелей, — кивнул Турецкий.

— Черт! — Отаров издал сухой, колючий звук (должно быть, этот звук обозначал у него смех). — Забавный вы человек! Очень забавный! Но, как говорится, каждый развлекается по-своему.

— И сходит с ума тоже, — тихо добавила Регина.

— Верно, — кивнул Отаров.

— Регина сказала, что у вас мало времени, — напомнил Турецкий. — Хотелось бы, чтобы вы говорили по существу.

— По существу так по существу.

Лицо Отарова стало жестким и холодным, а глаза превратились в две щелки.

— Вы спросили, замешан ли я в убийстве Канунниковой? — с каким-то жутковатым спокойствием заговорил Отаров. — Так вот, «замешан» — это не то слово. Канунникову убили по моему прямому приказу. Но эта троица слишком скверно справилась со своей работой. Только поэтому вы сидите сейчас передо мной и задаете свои дурацкие вопросы.

В лице Турецкого не дрогнул ни один мускул. Он лишь спокойно кивнул, словно услышал то, что собирался услышать (по сути, так оно и было), и спросил:

— Говоря про «троицу», вы имеете в виду Дашкевича, Халимона и Юдина?

— Да, — ответил Отаров, — я имею в виду этих трех болванов. Они должны были действовать расчетливо и умно, но у них для этого не хватило мозгов. Они даже друг друга прикончить не смогли.

— Ну почему же, — усмехнулся Турецкий. — Дашкевич прикончил Халимона по первому разряду. Хватило одного удара ножом.

— А, бросьте, — поморщился Отаров. — Эти болваны так наследили, что на подозрение их не взял бы только полный идиот. Поначалу нам повезло. Этот следователь… ваш предшественник… как его…

— Горшков?

— Да, он. Он был не такой дотошный, как вы. Его полностью устроила версия о самоубийстве Канунниковой. Я слишком рано расслабился, и вот результат. Теперь придется какое-то время торчать в Литве.

Турецкий удивленно поднял брови:

— Вы думаете, вам удастся когда-нибудь вернуться в Россию?

Секунду Отаров молчал, затем сказал, понизив голос и пристально глядя Турецкому в глаза:

— Если вы поможете, то да.

Турецкий прищурился:

— А вы считаете, что я буду вам помогать?

— Будете, — сказал Отаров и сунул руку за отворот пиджака. Перехватив тревожный взгляд Турецкого и усмехнувшись, он достал из кармана авторучку, пододвинул к себе салфетку и написал на ней несколько цифр. Затем повернул салфетку к Турецкому. — Это сумма вашего гонорара, — сказал Отаров. — Согласитесь, это очень большие деньги, и не только для России.

Турецкий бросил взгляд на салфетку и насмешливо спросил:

— Это в долларах?

— В евриках, — в тон ему ответил Отаров. — Я готов дать еще столько же вашему начальнику. Меркулов — так, кажется, его фамилия?

Турецкий кивнул:

— Вы правы. Фамилия моего начальника Меркулов. Но ваши деньги он не возьмет.

— А вы? — спросил Отаров.

— Я тоже.

Отаров прищурился:

— Вы уверены?

— Да, — сказал Турецкий.

— В таком случае, нам больше не о чем разговаривать.

Отаров встал с кресла и протянул Турецкому руку, но, наткнувшись на холодный взгляд следователя, поспешно эту руку убрал.

Турецкий поднялся на ноги, мрачно, исподлобья, посмотрел на Отарова и так же мрачно произнес:

— Я еще не закончил беседу.

Отаров поморщился, он терпеть не мог, когда с ним разговаривали грубо. Потом сказал:

— Это не важно. Главное, что ее закончил я. Вам пора уходить.

— Я еще не закончил беседу, — упрямо повторил Турецкий. — А теперь слушайте меня внимательно, Отаров: не пытайтесь спрятаться от меня, потому что я вас достану даже из-под земли. Я добьюсь вашего ареста, чего бы мне это ни стоило. Жизнь на это положу, но добьюсь. Вы все поняли?

Отаров побагровел. Глаза его налились кровью, в них клокотало бешенство. Но он сумел взять себя в руки и сказал совершенно спокойным голосом:

— Понял, понял. Вы вернетесь и арестуете меня. А потом посадите в «турьму», и я там сгнию на нарах. О господи, если бы вы знали, сколько раз я слышал подобные обещания… — Он устало посмотрел на Турецкого. — Ну теперь-то вы уйдете?

Турецкий молчал, буравя бандита мрачным взглядом.

— Что ж, если хотите, оставайтесь, — пожал плечами Отаров. — Я желал бы немного поразвлечься с моей девочкой, но мы вполне можем развлечься и втроем. Правда, золотце? — Он повернулся к Регине и похабно подмигнул ей.

Удар Турецкого был коротким и сильным. Отаров резко отшатнулся и, взмахнув руками, повалился в кресло. Тряхнув головой, он выхватил из-за пояса пистолет и направил его в грудь Турецкому. Глаза бандита сверкали сухим, бешеным блеском.

— Ты об этом пожалеешь, — глухо произнес он и, сплюнув кровь на пол, повторил: — Сильно пожалеешь.

— Может быть, — согласился Турецкий, потирая ушибленный кулак. — Но сейчас я получил огромное удовольствие. И вот теперь можно уйти.

Он повернулся. Регина молча встала, чтобы проводить Турецкого до двери, но Отаров прикрикнул:

— Сиди!

Регина остановилась, но тут уже Турецкий схватил ее за плечо и с силой развернул к себе.

— Петров уже сидит, — жестко сказал он. — Сядете и вы. На вашем месте я бы пошел в полицию и во всем признался.

Регина сбросила руку Турецкого со своего плеча.

— Как знаете, — сказал ей Турецкий.

Он вышел в прихожую, открыл дверь и покинул квартиру. На его губах застыла холодная усмешка.

Турецкий забрался в машину к Грязнову и быстро спросил:

— Ну как?

— Слушай сам, — ответил Вячеслав Иванович Грязнов и нажал на кнопку пуска.

Из маленьких динамиков ноутбука, лежащего на коленях Грязнова, донеслось:

«— Вы спросили, замешан ли я в убийстве Канунниковой? Так вот, „замешан“ — это не то слово. Канунникову убили по моему прямому приказу. Но эта троица слишком скверно справилась со своей работой. Только поэтому вы сидите сейчас передо мной и задаете свои дурацкие вопросы…»

Грязнов остановил запись и улыбнулся:

— Ну как? Годится?

— Не то слово, старина, не то слово! — Турецкий не скрывал своей радости.

— Регина ничего не заподозрила? — поинтересовался Вячеслав Иванович.

— Что ты! Я так крепко сжал ее в объятиях, что она и вздохнуть не могла, не то что думать.

— Ловкач, — резюмировал Грязнов. — Тебе бы брачным аферистом работать, а не сыщиком. Где он?

— Вот, держи. — Турецкий протянул Грязнову чип размером с булавочную головку. — Я прицепил его к плечу Регины. А потом снял.

Вячеслав Иванович взял чип и аккуратно положил его в картонную коробочку. После чего вытер со лба воображаемый пот, облегченно вздохнул и сказал:

— Слава богу. Надеюсь, ты его не сломал? Эта штука стоит дороже, чем мы с тобой, вместе взятые.

Грязнов повернулся к Турецкому. Тот молча смотрел в окно.

— Эй! — негромко окликнул его Вячеслав Иванович. — Саня, ты что, уснул?

Турецкий повернулся к другу — лицо его было озабоченным и нахмуренным.

— Что такое? — насторожился Грязнов.

— Показалось, что кто-то за нами наблюдает, — ответил Турецкий.

— Где?

Александр Борисович качнул головой в сторону темной улицы:

— Там, за углом. Какая-то тень.

— Ерунда, — небрежно сказал Грязнов. — Ты не кошка, чтобы видеть в темноте. Просто показалось.

— Да, наверное. — Турецкий провел ладонью по лицу, словно смахивал с него паутину наваждения.

Грязнов покосился на него и весело спросил:

— Здорово хоть ему двинул?

— Нормально, — ответил Турецкий.

Грязнов вздохнул:

— Завидую. Как говорится, кому алмазы, а кому — без мазы. Теперь главное, чтобы Климас добился для нас аудиенции у генерального прокурора. Кстати, самое время позвонить ему, как считаешь?