Владетель Мессиака. Двоеженец - Ксавье де Монтепен

— Зачем?

— Чтобы помочь нам в нашем несчастье.

— Ты, значит, желаешь, чтобы я просил милостыню?

И, разгневанный, он удалился из хижины, убил серну, принес ее на плечах и положил у постели Анны.

— Вот вам помощь, — сказал он и прибавил сурово, — но прошу, не говорите больше о том, что мне надо идти просить милостыню в замок.

Эвлогию было всего семнадцать лет, когда он в первый раз встретился с младшим д'Эспиншалем, своим братом по отцу.

Случилось это таким образом.

Старый Канеллак, владевший большими лесами по соседству с Мессиаком, пригласил однажды своих друзей на охоту. Каспар д'Эспиншаль — молодой, смелый, отличный стрелок, был в числе приглашенных.

Охотились на оленя. В лесу раздавались звуки рогов, крики охотников и лай собак. Вдруг заметили в густоте леса нечто похожее на дикое животное. Один из стрелков выстрелил. Раненое существо вскрикнуло, упало на землю, но в ту же минуту поднялось на ноги и бросилось бежать.

Сбежавшиеся охотники скоро догнали беглеца. Это оказался юноша, вооруженный старым мушкетом; пуля разбила ему лопатку, кровь лилась ручьем, но раненый был на ногах.

— Черт возьми! Что это за чудовище? — воскликнул старый Канеллак.

Один из стрельцов ответил ему:

— Это шельма и браконьер. Советую графу быть осторожным; мы все о нем много слышали.

Каспар д'Эспиншаль рассматривал Эвлогия. Его поразило сходство между чертами этого дикаря и своими. Но у дикаря еще не было бороды, покрывавшей уже щеки Каспара д'Эспиншаля; дикарь был в лохмотьях и загоревший от солнца, поэтому прочие, наблюдавшие за этой сценой, не заметили сходства между графом и лесным бродягой.

Канеллак, доставая табакерку, с важностью спросил:

— Правда ли, что ты браконьер?

Ответа никакого не последовало.

— Повесить его! — решил сеньор.

Прислуга, стрельцы и собачники при этом издали радостный крик:

— Повесим его, повесим!

Их было около пятнадцати человек. Все бросились на Эвлогия. Но он вдруг поднялся и кинулся в сторону. Одно время казалось, что дикий избежит виселицы. Сцена делалась любопытной. Господа, сбившись в кружок, присматривались к ловле.

Убедившись, что Эвлогия не догнать, стрелок бросил ему под ноги лассо — веревку с оловянной тяжестью на конце. Несчастный упал, но, подобно Антею, силы которого возобновлялись всякий раз, как только он касался земли, Эвлогий вскочил, разорвал лассо на мелкие части и обратился лицом к нападающим, держа мушкет в руке.

Двоих, бросившихся на него первыми, он повалил замертво ударами приклада. Тут вся банда обрушилась на него. Окруженный со всех сторон, он защищался, как лев.

Но слабость от потери крови из раненой лопатки и многочисленность врагов скоро убедили его, что всякое сопротивление напрасно. Тогда он лег на землю возле своего мушкета и решил умереть.

Тридцать пар рук держали его; на шею уже накинули веревку, но в эту минуту раздался звонкий голос Каспара д'Эспиншаля:

— Довольно травли! Этот юноша принадлежит мне, я его знаю. Пустите его сейчас же!

Служители остановились и посмотрели на Канеллака, пожимавшего плечами.

— Это что! — воскликнул Каспар д'Эспиншаль. — Вы, кажется, надумали не слушаться меня. Мальсен! Мои люди! Сейчас же разгоните эту банду.

Присутствующие дворяне-охотники были не очень довольны таким оборотом дела и тем, как молодой граф обзывал их прислугу. Но, не желая кровавой битвы, приказали своим людям освободить дикого.

Эвлогий только смог бросить на своего спасителя взгляд, полный удивления и благодарности, и упал в обморок. Придя в себя, он очутился на постели из сухих листьев; при нем сидели граф Каспар д'Эспиншаль и Мальсен. Он схватил руку графа и поцеловал, спрашивая:

— Кто ты?

— Я Каспар, граф д'Эспиншаль.

— Брат! Мой брат! — прошептал дикий и упал в обморок вторично.

VIII

После этого случая Эвлогий слепо привязался к д'Эспиншалю. Он готов был рискнуть всем, совершить всякое злодеяние, только бы понравиться своему брату. И Каспар д'Эспиншаль много раз уже злоупотреблял этой слепой привязанностью.

Относительно Канеллака Эвлогий помнил, что тот его хотел повесить. Но двенадцать разбойников и он некоторое время жили в мире. Минуя их, дикарь проходил молча; они его не трогали, презирая жалкое существо, борьба с которым не обещала никакой пользы.

Жан-Тимелеон де Канеллак и его сподвижники имели довольно дела с разными арендаторами, отказывающимися платить налог, с приставами, дерзнувшими явиться к их господину с исполнительными листами или приглашением пожаловать на суд.

Эти-то причины, а не какое-либо чувство снисхождения, были основанием непрочного мира между Эвлогием и бандой Канеллака. Но с течением времени сам Канеллак все реже и реже стал выезжать из Клермона; его бандиты чаще вели разбои на собственный страх и, разумеется, не замедлили поссориться с дикарем. Увидав раз Эвлогия, несущего на плечах убитую серну, насмехаясь, приказали ему более не рисковать и не охотиться в лесах их сеньора.

— Вы ослы! — ответил им Эвлогий. Затеялась драка, и Без-Веры был убит палицей; остальных двух бандитов, бросившихся бежать, страшный дикарь даже не потрудился преследовать.

Канеллак пришел в ярость, узнав о случившемся. Это был протест против его власти, и честь старого разбойника требовала немедленной мести.

Против Эвлогия устроили облаву. Но измучив противников, он хохотал над их усилиями выследить его. Два раза он поднимал мушкет и мог безнаказанно убить самого Канеллака, и оба раза опускал дуло, даруя жизнь своему преследователю. Но Эвлогий делал это, не желая вызвать на открытую борьбу громаду своих противников. Щадить Канеллака ему и в голову не приходило. Он издали видел, как били палками Бигона. Когда побитый и бившие его удалились, ему вздумалось приблизиться к месту экзекуции. На земле лежала какая-то бумага.

«Что это такое?» — подумал он. Едва различая литеры, Эвлогий, однако же, скоро сложил адрес и прочел: «Господину графу Каспару д'Эспиншалю».

Спрятав письмо, дикий пошел вслед за Канеллаком и его сподвижниками, следя, что они предпримут.

Обескураженные неудачей и утомленные, они вышли из леса и направились в Клермон.

В пустом пне дуба Эвлогий нашел предназначенную ему записку, в которой Каспар д'Эспиншаль уведомлял брата, что в третьем часу пополудни будет возвращаться из Клермона в Мессиак. Эвлогий вышел навстречу и ждал.

Вскоре показался граф и, увидев, кто его ждет, сошел с лошади.