Срединное море. История Средиземноморья - Джон Норвич

При Иннокентии средневековое папство обрело высочайшую власть и авторитет. Он взошел на папский престол в 1198 г. и за девятнадцать лет своего понтификата руководил двумя Крестовыми походами. Один — если строго следовать хронологии, то фактически он был позже Первого. — имел относительно небольшое международное значение: в основном события развивались на территории юго-западной Франции. Цель его заключалась в уничтожении еретиков-альбигойцев (иногда их именуют катарами): те проповедовали маиихейское верование в то, что два противоположных начала — добро и зло — ведут постоянную борьбу, стремясь взять верх. Материальный мир есть зло; задача человека — освободить его дух, который добр по природе своей, и восстановить его общность с Богом. Этого можно достичь лишь посредством предельного аскетизма, избегая всего мирского и всяческой порчи, примером коих является католическая церковь.

Очевидно, что подобная доктрина наносила удар прямо в сердце ортодоксального христианства, христианских политических и пасторских институтов, и Иннокентий яростно обрушился на него. В 1209 г. он отдал приказ цистерцианцам начать проповедовать Крестовый поход. Он продолжался целое столетие, хотя катары так и не оправились после взятия в 1244 г. их главной твердыни Монсегюр в предгорьях Пиренеев, им пришлось перейти к тайному существованию. К тому моменту как ересь наконец была искоренена, Прованс, Лангедок и большая часть юго-восточных территорий были разграблены, множество жителей хладнокровно перебито, а блистательная провансальская культура трубадуров уничтожена.

Другой Крестовый поход известен нам как Четвертый. Отсутствие коронованных особ, которые возглавили бы его, нимало не беспокоило папу: прежний опыт показал, что короли и принцы, всякий раз провоцируя соперничество между народами и поднимая бесчисленные вопросы относительно первенства и соблюдения правил этикета, оказывались причиной больших беспокойств, нежели они заслуживали. Куда серьезнее оказались проблемы стратегического характера. Ричард Львиное Сердце до отъезда из Палестины высказал мнение, что Египет — самое уязвимое место мусульманского Востока и по этой причине все дальнейшие экспедиции следует направлять именно туда. Следовательно, новой армии предстояло путешествовать морем, и для нее требовался транспорт в таком количестве, которое могло обеспечить лишь одно государство — Венецианская республика.

Итак, на первой неделе Великого поста в 1201 г. группа из шести рыцарей, возглавляемых Жоффруа де Виллардуэном, маршалом Шампани, прибыла в Венецию. Они сообщили свою просьбу на специальном заседании Большого совета и на следующей неделе получили ответ: республика обеспечит транспорт для 4500 рыцарей с их конями, 9000 оруженосцев и 20 000 пехотинцев, а также запас продовольствия на девять месяцев. Вдобавок Венеция предоставит 50 полностью оснащенных галер за свой счет при условии, что получит половину завоеванных территорий. Цена составит 84 000 марок серебром.

Этот ответ передал Жоффруа и его товарищам дож Энрико Дандоло. Во всей истории Венеции не найдется более удивительной фигуры. Нельзя с уверенность сказать, сколько лет ему было, когда 1 января 1193 г. он взошел на трон дожей; говорят, что ему было полных 85 лет и он уже полностью ослеп, однако в это с трудом верится, когда мы читаем о той энергии — и настоящем героизме, — которые он проявил десятилетие спустя под стенами Константинополя. Но даже если он только разменял восьмой десяток, к началу Четвертого крестового похода ему уже несколько лет как исполнилось восемьдесят. Он тщательно избегал упоминать о том, что его послы в тот самый момент находились в Каире, ведя переговоры относительно чрезвычайно выгодного торгового соглашения; в том числе они почти наверняка гарантировали, что Венеция не станет участвовать в каких бы то ни было нападениях на Египет. Просто-напросто было решено, что крестоносцы встретятся в Венеции на Иванов день, 24 июня 1202 г., когда для них будет готов флот.

Этот день настал; количество крестоносцев, собравшихся в Лидо под командованием нового предводителя, маркиза Бонифация Монферратского, составило менее трети ожидаемого. У некоторых просто улетучился энтузиазм; другие, несомненно, уступили настоянию семей; иные, прослышав, куда предстоит направиться крестоносцам, и считая Иерусалим единственной законной целью похода, отказались тратить время где-либо еще. Учитывая столь радикальное сокращение числа участников, крестоносцам нечего было и надеяться дать венецианцам столько денег, сколько пообещали. Они заплатили сколько смогли, но недостача составила 34 000 марок. Как только Дандоло убедился, что больше получить не удастся, он выступил с предложением: Зара (современный Задар на побережье Далмации) недавно оказалась в руках венгерского короля, и если крестоносцы помогут Венеции ее отвоевать, уплату долга можно будет отложить.

И вот 8 ноября 1202 г. армия участников Четвертого крестового похода двинулась в путь по морю из Венеции — 480 кораблей, возглавляемых галерой, на которой плыл сам дож; по словам французского крестоносца и хрониста Робера Клари, она была «выкрашена в алый цвет; сверху был натянут алый шелковый навес; звучали цимбалы, и четыре трубача трубили на носах [галеры]». Неделю спустя Зару захватили и разграбили. Почти сразу же разразился бой между франками и венецианцами из-за дележа добычи, и когда порядок был в конце концов восстановлен, обе группы расположились в разных кварталах города на зимние квартиры. Вскоре новости о случившемся достигли папы; он пришел в ярость и отлучил от церкви всю экспедицию.

Худшее было еще впереди. В начале наступившего года прибыл вестник с письмом Бонифацию от Филиппа Швабского, младшего сына Фридриха Барбароссы. Филипп был женат на дочери несчастного императора Исаака, свергнутого с трона Алексеем III, но юный сын Исаака — здесь легко запутаться: его также звали Алексеем — бежал из тюрьмы, где его содержали вместе с отцом, и укрылся у Филиппа. Филипп предлагал нечто очень простое: если крестоносцы доставят юного Алексея в Константинополь и возведут на трон вместо его дяди-узурпатора, Алексей, в свою очередь, финансирует последующее завоевание Египта, вдобавок предоставит 10 000 солдат и, наконец, будет содержать 500 рыцарей в Святой земле за свой счет. Он также подчинит православную церковь в Константинополе власти Рима.

С точки зрения и Бонифация, и дожа Дандоло, многое в этом замысле говорило в его пользу; большинство приверженцев также с полной готовностью согласилось с планом, обещавшим усилить и обогатить крестоносцев — осуществляя его, между прочим, и для того, чтобы выплатить долг Венеции, — а также восстановить единство христианского мира. Итак, 24 июня 1203 г. — минул год после встречи в Венеции — флот крестоносцев бросил якорь у Константинополя. Жоффруа де Виллардуэн, написавший в высшей степени интересный отчет обо всей этой истории, сообщает:

«Так вот, вы можете узнать, что они долго разглядывали Константинополь, те, кто его никогда не видел, ибо они не могли и представить себе, что на свете может существовать такой богатый город, когда увидели эти высокие стены, и эти могучие башни, которыми он весь кругом был огражден, и эти богатые дворцы, и эти высокие церкви, которых там было столько, что никто не мог бы поверить, если бы не видел своими глазами, и длину, и ширину города, который превосходил все другие города. И знайте, что не было такого храбреца, который не содрогнулся бы, да это и вовсе не было удивительно: ибо с тех пор как сотворен мир, никогда столь великое дело не предпринималось таким числом людей».

Поначалу крестоносцы столкнулись с весьма слабым сопротивлением. 5 июля они высадились ниже Галаты на северо-восточном берегу бухты Золотой Рог. Вокруг этого торгового поселения, где в основном жили иностранные купцы, не было стен; ее единственное значительное укрепление представляло собой одинокую круглую башню. Однако она имела жизненно важное значение: в ней находился огромный ворот, посредством которого поднималась и опускалась огромная металлическая цепь, обыкновенно преграждавшая в случае опасности вход в бухту. Но через двадцать четыре часа венецианские моряки смогли раскрутить лебедку, и цепь с грохотом упала в воду. Флот устремился внутрь, быстро уничтожая те немногие пригодные для плавания византийские суда, которые они обнаружили во внутренней гавани. Победа на море была полной.

Однако Константинополь еще не был захвачен. Стены, тянувшиеся вдоль берега со стороны бухты Золотой Рог, не шли ни в какое сравнение с устрашающими земляными укреплениями с западной стороны и все же позволяли защитникам стойко оборонять город. Крестоносцы направили свой удар в самое слабое место — в стык этих двух укреплений, то есть в тот угол, который выдается дальше всего на северо-восток (близ него находится Влахернский императорский дворец). При первой попытке высадиться, предпринятой франками, солдаты были отброшены назад. Исход событий в тот день решили венецианцы — и в значительной степени сам Энрико Дандоло. О его храбрости рассказывает сам Жоффруа: