Фобия - Елена Тихонова

– Ночь на улице, все нормальные люди давно спят.

Власов неодобрительно покачал головой, но уже через мгновение, напрягся, прислушиваясь. Он услышал за дверью, рядом с которой стоял, возню. Какая-то старушка явно заинтересовалась, кто там бродит ночью в подъезде. Он махнул рукой Вике, чтобы она не задерживалась, и сам ускорил шаг. Не хватало только, чтобы бабуля с бессонницей начала рассказывать, как видела двоих в подъезде ночью. «Подозрительные личности, скажу я вам», – уже слышал он в своей голове голос любопытной старушки. Преодолев последний пролет, он остановился за спиной девушки. Вика стояла перед дверью Семибратова и разглядывала ее, будто та могла поведать какие-то секреты владельца квартиры.

– Это его квартира?

– Вы угадали. Не передумали?

– Открывайте, долго стоять тут я не смогу.

– Вы ведь боитесь открытых мест, а тут – растяни руки и достанешь до стен, – он принялся рыться в карманах, ища ключи.

– Это чужой дом, незнакомое место.

Он согласно кивнул, хотя разницы не видел.

– Поскорее, пожалуйста, – попросила Вика.

Власов промолчал, занятый поисками.

– Вы ведь не забыли их?

– Можете просто помолчать? – несколько раздраженно сказал он. – Вот, нашел.

Он вытащил из кармана связку. Немного поискав нужный, он отпер дверь, проклиная скрежет. Семибратова явно не волновало, что замки в его двери открываются так, будто старая телега едет по щебенке.

Вика заглянула через плечо Власову, отметив, что ключей на связке слишком уж много для квартиры и озадачилась, что еще могли они открывать. Власов выпрямился и огляделся. Камер в подъезде не было, в соседях у Семибратова были семейная пара с одной стороны, и пара с ребенком – с другой. Это он выяснил во время следствия, когда делал поквартирный опрос. У молодежи обычно сон лучше, чем у стариков, и он надеялся, что никто из них в этот момент не смотрит в глазок на двери. Вика быстро вошла в квартиру, дождалась, когда в дверь протиснется Власов, и со вздохом облегчения затворила за ним дверь.

– Так-то лучше.

– Вы всегда такая шумная, когда проникаете в чужую квартиру, или это от неопытности? – спросил он недовольно.

– Мое первое ограбление, – нервно хохотнула она. – С чего начнем?

– Вас бы схватили на первом же, реши вы заняться этим неблагородным делом.

Власов включил свет в коридоре. Взгляду Вики предстал длинный коридор, заканчивающийся небольшой кухней, если судить по столу и паре стульев. Слева было две двери, каждая из них вела в спальни. Справа две двери рядом могли быть только туалетом и ванной. Тумбочка посередине была завалена разного рода хламом, вроде гаечных ключей, каких-то мотков веревки, парой новеньких скотчей в упаковке. Рядом на полу валялась сумка, в таких всякие «купи-продай» в девяностые возили шмотки из-за границы на продажу. Вика загляделась на нее, давно не видела такого раритета. По всему видно было, что Семибратов зарабатывал на жизнь не только работой в такси, но и какими-то «шабашками». Скотч заинтересовал ее больше, как и веревки. Уж не для нее ли он готовил все это? Она поежилась.

– Проверьте кухню и ванну, а я снова пройдусь по комнатам, хотя там такой бардак, что можно ноги переломать. Свет не включайте, только фонариком. Нельзя, чтобы с улицы было видно, что в квартире кто-то есть.

– Но в коридоре вы включили.

– С улицы его почти не видно, это ведь второй этаж. Кухня же окнами выходит во двор, понимаете?

Вика чуть заметно кивнула. Они разделились, Вика мельком взглянула в комнату, куда вошел, включив фонарик на телефоне, следователь и убедилась, что обыск провели самый тщательный. Не было, наверное, ни одной вещи, которая лежала бы на месте. Могли ли в таком погроме вообще найти ее фотоаппарат? Она открыла дверь ванной, решив начать с нее. В туалете он не мог нигде ничего спрятать, разве что смыть в унитаз, а вот места в ванной было предостаточно. К ее удивлению, Семибратов до сих пор хранил вещи сына: в стаканчике все еще стояли две щетки, две пары полотенец, шампунь и дезодорант на полке явно были под стать молодому парню, а не его отцу. Это немного растрогало ее, но она вспомнила, что именно привело ее в эту квартиру, и по какой причине отец лишился сына, и решила не отвлекаться на чувства, тем более, что ни один, ни второй не стоили ее жалости. Спустя несколько минут, она занялась кухней. Все шкафы были обысканы, она заглянула даже под стол и стулья, обитые легкой тканью. Фотика нигде не было. Когда она заканчивала, на кухню вошел Власов. Судя по его лицу, у него тоже было пусто.

– Вы были бы хорошим сыщиком.

– Я даже залезла каждой кастрюле под крышку в холодильнике. Я бы и обои ободрала, будь там доказательство, что он не дает мне жить в последнюю неделю. Но фотика нигде нет. Понять не могу, где он мог спрятать его? Вы обыскали все шкафы?

– По два раза.

– Он должен быть у него, – сказала Вика, присев на стул. – Просто мы не там ищем. Фотоаппарат не маленький, его не сунешь под матрас, не спрячешь за подкладкой пальто.

– По моему мнению, он сразу же избавился от него, – аккуратно сказал Власов. – Сами подумайте, какой ему прок хранить улику против себя в собственной квартире?

– Посмотрите вокруг, – возразила Вика, – он не богат. Он скорее продаст его или сдаст в ломбард, чем выкинет на помойку. У него сумка драная в коридоре, которую любой бы давно сжег. А он зашивает дыры и пользуется.

– Мы не нашли у него чеков или крупных сумм. Но ближайшие ломбарды проверим, об этом я не подумал. И все равно, я не верю, что он сохранил бы его. Слишком глупо, вам не кажется?

– Может, он не такой умный, каким вы его считаете.

В кармане у Власова зазвонил телефон.

– Неужели вызывают?

– Сначала отвезите меня домой, – предупредила Вика, но Власов выставил вперед руку, призывая ее к тишине, глядя на экран старенького телефона.

– Власов, – ответил он.

Он чуть приподнял брови, слушая звонившего, чертыхнулся и соврал, что находится дома, но, конечно же, подъедет. Затем быстро убрал телефон в карман и поторопился к выходу.

– В чем дело?

– Скорее, пора сваливать отсюда. Семибратова отпустили. Звонила Ким, говорит, адвокат приехал среди ночи, предупредил, что без обвинения мы не имеем права держать его дольше положенного. Черт! Неужели уже двое суток прошло?! Скорее же, он скоро будет здесь. Спрячетесь в моей машине, я дождусь его, отдам ключи адвокату или ему самому.