Несносный босс (СИ) - Надежда Марковна Борзакова

— Я-то здесь причем, Богдан? Это Саша из отдела работы с курьерами организовала, а не я. Ну и курьеры.

— Да? Ну, вот и передай им, что я хвалил и что им будет премия в этом месяце.

— Попроси это сделать Амину, Богдан. В мои обязанности выполнять подобные поручения не входит. Если это все, то можно я пойду?

— Поехали лучше обедать, — довольно сверкая льдисто-синими глазами, сказал мужчина, — Я так жрать хочу, просто жесть. Еще немного и тебя сожру.

Дерзко подмигнул, а я почувствовала, как подло подбирается к щекам кровь.

— Лучше Жанну, — вырвалось у меня.

— Что?

— Ну, лучше Жанну обедать позови. Она будет рада с тобой пойти.

— М-м-м, — медленно растянул губы в улыбке Тарновский, — ты что ревнуешь?

— Я? Не льсти себе, Дан. Уж слишком хорошо я помню, как заканчиваются отношения с тобой, чтоб ревновать.

Тарновский так сильно сжал челюсти, что желваки на скулах дернулись и я, кажется, услышала, как скрипнули его зубы.

— Я пойду работать. Приятного аппетита.

Когда подходила к двери, мне вслед донеслось рычание. Так-то тебе, Тарновский. Думал, поймал меня, да? Спасибо тебе, конечно, за помощь, правда. Но, если ты думал, что она что-то изменит между нами, то ты ошибался. Я и правда слишком хорошо помню, как закончились наши отношения. И, несмотря ни на что, не верю, что ты изменился настолько чтоб этого не повторилось. Так, что даже если бы я все же… То все равно между нами ничего бы не было.

А вечером я наблюдала как Тарновский усаживает Жанну в свой “Камаро”. Красиво так, открыв переднюю пассажирскую дверь и подав ручку. Совсем как мне. Ну, да, он же воспитан не хуже каких-то аристократов и столь же циничен и безразличен. Потому Жанна больше не бесила. Ее было жалко. Влюбится, а он попользуется и бросит. Потому, что она не из его круга. Совсем как я.

Глава 27

Шесть лет назад

— Алена, ты успешно прошла испытательный срок, поздравляю, — с улыбкой проговорил Иван Николаевич, мой, получается, новый начальник. — Добро пожаловать в команду.

— Спасибо огромное, Иван Николаевич, — я расплылась в широкой счастливой улыбке, сдерживать которую просто не могла.

Три месяца испытательного срока, сложнейшие задачи, стрессы, пять потерянных килограммов, десятки моментов, в которые я была уверена, что не видать мне должности менеджера по продаже недвижимости как своих ушей. Что мой потолок — это таки официантка в ресторане и большего мне не дано. И вот теперь — добро пожаловать в команду.

— Взяли? — подскочила ко мне моя коллега Даша, когда я зашла в оупен-спейс.

— Да-а-а!

— Ура! — она обняла меня. — Поздравляю!

— Поздравляю, Ален, — вторили девушке пятеро других коллег, с которыми я делила длинный, как кишка, кабинет и которые все были меня минимум на пять лет старше.

В честь такого события я заказала пиццу и торт и в конце рабочего дня мы замечательно посидели с коллегами. Без спиртного, оно в компании под строжайшим запретом, что очень мне импонировало.

Вот Дан будет рад! Это же он мне нашел эту работу и, помимо прочего, я безумно боялась его подвести и опозорить. Выйдя из офиса, я достала из сумки телефон, чтоб позвонить любимому. Но он позвонил сам. Словно почувствовал, что хочу его услышать.

— Привет!

— Привет, Алена! Мы можем встретиться сегодня? — отчеканил он в трубку так, что все радостное возбуждение и предвкушение растаяли как снег весной, а по позвоночнику вниз пробежал холодок. И внутри все сжалось.

— Да… Конечно…

— Хорошо. Подъезжай к моему офису, я через час освобожусь.

И повесил трубку даже не дождавшись моего ответа. И впервые сказал мне куда-то подъехать для встречи, а не заехал за мной сам. Мы до этого неделю не виделись, он был занят. Это тоже впервые. Но я была так измотана, так занята и так сильно уставала, что особо не оставалось времени обдумывать… Я просто гнала возникающую тревогу и приказывала себе перестать себя накручивать. Дан бизнесмен и он может быть занят. А вот теперь это… Он вел себя странно… Холодно… Вдруг что-то случилось? Что-то серьезное по бизнесу или же новая ссора с родителями из-за меня?

Вспомнив, какой был скандал, когда Сергей прямым текстом сказал мне, чтоб я не рассчитывала заполучить себе Дана в качестве банкомата на длительной основе, я содрогнулась. Почему они с Анжелой так относятся ко мне? Мы с Даном почти год вместе и я ни разу не давала ни малейшего повода думать, что я с ним ради денег. Не тянула подарков, не просила денег либо решения каких-то моих проблем. Работу он сам мне нашел. Чуть ли не заставил пойти на собеседование, но проходила я его по-настоящему, с другими кандидатами. А на испытательном сроке меня прессовали так, что нужно быть полным идиотом чтоб решить, что я здесь по блату. Так за что, а?

Только Стеф меня приняла. Мы с ней очень сдружились даже несмотря на разницу в возрасте. Она не по годам смелая и рассудительная. А еще очень добрая и милая и совсем не заносчивая, как это часто бывает у детей богатых родителей. Я бы очень хотела, чтоб у меня была такая дочка.

Дочка… Наша с Даном. С такими же, как у него глазами. Говорят, девочки, похожие на отцов имеют счастливую судьбу. Сначала девочка, а потом мальчик. Сын. Или наоборот. Не важно. Я просто очень хотела, чтоб у нас с Даном когда-нибудь были дети.

Когда добралась до офиса уже полностью стемнело. А еще заметно похолодало. Осень. Наша с Даном вторая осень вместе. Когда подходила к офисному центру — высоченному зданию со стеклянными стенами — он как раз выходил. Теплый свет фонаря скользнул по мужскому лицу, выхватывая из темноты его черты. Он словно похудел и осунулся или мне только показалось?

— Идем в машину, — сказал он, приблизившись.

Не обнял и не поцеловал. Он и правда похудел. В ярком свете в машине это стало очевидно. А еще будто подхватил вирусную инфекцию. Потому что глаза припухшие и красные, как при насморке.

Обогнув меня, пошел к машине. Я следом. Открыл мне дверь, но руки не подал. Захлопнул ее, когда забралась внутрь.

— Дан, что с тобой? — спросила я, касаясь к его плечу, когда он, сев за руль, рывками пристегивал ремень безопасности.

— А что со мной? — отрывисто бросил мужчина. — Работы много… Пристегни ремень!

В нос вроде бы не говорит, значит