За тридевять морей - ТемныйКот

Мало того, в самый разгар выяснения «кто тут хуже» на базу пришли Ашигара с Хагуро. И сейчас эта безумная парочка ждёт, пока освободится рейд, и со скуки упражняется в метании якорей!

Тут я перебил возмущающуюся ремонтницу, оторопело поинтересовавшись:

— Чем, прости, они занимаются?

— Якоря кидают! — прошипела Акаси яростно. — Затачивают и кидают! Потом выбирают, перетачивают и снова кидают! До асимметричной заточки дошли! А всё ты! «Чтобы втыкался лучше»…

— У них же копии якорей Холла, — окончательно растерялся я. — Как их куда-то можно втыкать, если там блямба с двумя лапами, чтобы за грунт цепляться?

— Так они их не в грунт, в скалу кидают, — уточнила Акаси ядовито. — А потом вытягивают — зацепится или нет.

— О, боже… — я обречённо зажмурился, представив, как десятитонная литая болванка под радостный девичий вопль со всего маху врезается в скалу. Потом вытягивается, подтачивается. И снова со всего маху. Вот уж воистину: кто в армии служил — тот в цирке не смеётся.

— Вот! — фыркнула Акаси. — А ты спишь!

— Поспишь тут… — оттолкнувшись от раковины, я сдёрнул с вешалки полотенце. — Всё, понял, сейчас буду.

И быстро закрыв канал связи с Акаси, вызвал 400-ю:

— Инга, подготовь самолёт, мне на Ремонтную базу надо. Очень срочно.

— Принято, — равнодушно откликнулась подлодка. — Четыре минуты восемнадцать секунд.

Одновременно пол вздыбился под углом градусов в сорок, в каюте с грохотом посыпалась вся не закреплённая мелочёвка, а меня, шагнувшего было за порог, едва не закинуло обратно в ванную.

— Инга, какого чёрта?! — взвыл я, вцепляясь в косяк двери обеими руками и чувствуя, как пол уходит из-под ног.

— Запущена процедура экстренного всплытия, — всё так же бесстрастно проинформировала 400-я. — Смещение гравитационного вектора вызвано перераспределением энергии. Приоритет получают линии силового набора и отсеки, критически важные для функционирования.

Тут она рывком вернулась в горизонтальное положение, и меня оторвало-таки от косяка, кубарем забросив в каюту.

Растянувшись на полу, я пару секунд полежал, дожидаясь новых кульбитов, затем кое-как поднялся на четвереньки, дополз до кровати и, опершись на неё спиной, устало матюгнулся.

Хрена се, утро доброе.

Явно приняв моё «Срочно», как руководство к действию, 400-я рванула на поверхность, словно истребитель на взлёт, ну а так как отменить все законы физики не могут даже туманницы, то в первую очередь энергия для компенсации перегрузок пошла в силовой набор, отсеки генераторных групп и прочее… важное. Ведь то, что человек нос себе расквасит — это мелочи жизни, главное чтобы механизмы с фундаментов не посрывало. Логика, блин! О ком в первую очередь должен позаботиться экипаж самолёта при нештатной ситуации? О пассажирах с детьми и инвалидах? Хрен там! О себе! О себе в первую очередь пилоты должны думать. Потому как если они загнутся, то пассажирам никакая помощь уже не понадобится.

— Запущена процедура предполётной подготовки, — по-прежнему равнодушно проинформировала меня 400-я. — Три минуты двадцать шесть секунд.

С кряхтением поднявшись на ноги, я обозрел раскиданные по каюте вещи (хотя чего там раскидывать, если всех вещей — по пальцам перечесть можно), мрачно покосился на имплант, вздохнул…

— Иду.

***

Наверное, каждый человек знает, как Том Сойер красил забор, даже тот, кто в жизни не читал «Приключения Тома Сойера». Ибо выраженная в этом коротком эпизоде идея проста и гениальна: если нудную и скучную работу объявить привилегией, то на неё немедленно выстроится целая очередь из желающих. Но мало кто задумывался, что верно и обратное: если какое-либо развлечение объявить работой…

— Место вы, конечно, выбрали не самое удачное… — пробормотал я, отбрасывая ногой камень.

— Чего это неудачное? — недоумённо поинтересовалась Ашигара.

Обе «метательницы» стояли в каком-то десятке метров (подойти ближе к берегу не давала глубина) и, выбравшись аватарами на полубак, наблюдали, как я расхаживаю по выдолбленной их усилиями площадке.

— Ну как же!.. — присев на корточки, я замерил ладонью глубину пропаханной в камне борозды и задумчиво глянул на сверкающий свежей заточкой якорь в правом клюзе «Ашигары». — Скальный грунт — это лишь один вид поверхности.

— И что? — насторожилась Ашигара.

— А значит, надо и на других пробовать, — словно бы удивился я. — Покидаете, составите таблицы эффективности, методику отработаете… Тут делов-то на пару недель.

Личики у туманниц вытянулись, а гревшая локаторы эсминка, что парой кабельтовых западнее «делала вид, что прогуливается», резко свернула сенсорный комплекс, отбежав к своим.

— К-какую ещё методику? — первой придя в себя, захлопала глазёнками Ашигара.

— Использование якорных устройств для швартовки. Вы же этим тут занимались.

— Нет!

— Нет?

— То есть, да! И ничего не получилось! Штатные швартовые устройства удобней!

— А может, другой грунт попробовать? Песчаник там…

— Нечего пробовать! Мы с Хагуро уже всё проверили!

— Так уж и всё?

— Да! И полученных данных достаточно для экстраполяции.

— Но вы подумайте…

— Нечего тут думать…

В общем, уболтали, чертовки.

Следующим пунктом программы у меня значилось — приватно, легонько и абсолютно неофициально попенять Катори на самоуправство её подчинённых. Мол, что за манера такая, на рейде митинговать? То, что подчинённые за лидера радеют и переживают — это, конечно, хорошо, но… бардак ведь. Что другие лидеры подумают, глядя, как её эскадра тут толпится?

Катори выслушала, посмурнела, сверкнула глазами, разом став похожей на Конго, и, поправив стягивающий пепельно-русые волосы бантик (для неё я выбрал копию фенечки Касимы, заменив лишь иероглиф с «единицы» на «двойку»)… принялась наводить порядок. Да так, что у мелких даже сигилы выстроились «повзводно и поротно», а я счёл за лучшее сбежа… в смысле, удалиться по делам. Срочно. Пока самого в строй не поставили.

Нафиг-нафиг, мне этот холодный блеск в глазах так хорошо знаком.

— Акаси? — поднявшись на площадку кафе, я повертел головой и, найдя взглядом стоявшую на самом краю балкона ремонтницу, подошёл к ней, встав рядом.

— Явился, — пробурчала та, не оборачиваясь.

Покосившись на опустевший рейд — в бухте остались лишь Катори, да тройка эсминок из её эскадры (первый дивизион, личная охрана, так сказать), я плюхнулся прямо на пол, устало кивнув:

— Угу.

— Вот зла на вас не хватает! — выдохнула ремонтница. — Носитесь, как сумасшедшие, движки себе срывая… в шторме до полной разрядки генераторных прыгаете, а мне потом…

— Эй, эй, я-то тут причём? — хмуро возмутился я. — Не прыгаю, не срываю.

— А ты куришь дрянь всякую! — в меня обвиняюще ткнули пальцем. — Вон, опять в газообменной системе налёт!

— Что есть, то и курю, — вяло отмахнулся я и, секунду подумав, развалился на полу, заложив руки за голову. — А ты чего рычишь с утра пораньше?

— Я рычу?!

— Ну а кто? Я, что ли? Кипишь и пузыришься, словно женщина в