Оракул вселенной - Александр Соболь

– Вы?!

– Как видите. – Посетитель сделал приветственный жест и улыбнулся одними губами, тонкими и бескровными. Он был среднего роста, неприметной наружности, разве что в бесцветных глазах порой возникало опасное колючее мерцание. Глаза роднили Рушана и его посетителя, в остальном совсем несхожих.

– Надо же, я снова просмотрел вас в толпе! – Рушан суетливо развел руками, чувствуя себя не совсем уверенно. Как всегда, впрочем, и как любой другой посвященный.

– Меня трудно заметить, особенно в толпе. Время трибуна с "очами огненными" еще не пришло. Существующее воплощение почти идеально подходит для решения… задач.

– Но… что вас привело сюда сейчас? У нас все отлажено, отработано, мы четко выполняем предписанное…

– Всему созданному здесь – вы понимаете, о чем я, – угрожает серьезнейшая опасность… даже две. И трудно сказать, какая из них… смертоноснее. Первая и, так сказать, непосредственная опасность связана с прибытием на планету нового агента ОСК.

– Но до сих пор все их попытки агентурного внедрения терпели крах!

– Знаю. Но это было до сих пор. Дело в том, что этот агент – очень необычный агент.

– Вы знаете, кто он?

– Да.

– Тогда сообщите нам, и мы его нейтрализуем! – Рушан хлопнул ладонью по столу. Так же точно, как уже делал неоднократно.

– На сей раз этого делать нельзя. Малейшая неточность в выборе методов и средств может привести… к катастрофе. Я сам займусь этим.

– Но… как вы обойдете запрет прямых воздействий? Вы же сами говорили…

– Стоп. Вы не учитываете всех моих возможностей, хотя я говорил вам о них, как посвященному первого уровня. Напоминаю: я могу в определенных пределах влиять на энтропийно-вероятностные процессы и изменять непрямые причинно-следственные связи высших порядков. Часто этого оказывается достаточно для достижения… нужного результата. Не ограничиваясь этим, я привез с собой двух… гм… учеников-помощников, над которыми запреты прямых воздействий довлеют гораздо в меньшей степени. И еще. Большие надежды я возлагаю на совсем особый фактор – фактор наживки, приманки, так сказать. У любого человека есть уязвимое место. Наконец, главное. Этот человек обладает страшной силой. Даже у меня кружится голова, когда я пытаюсь заглянуть… Впрочем, это не важно. Важно то, что сила эта пока невостребована, она – потенциальная. Если я успею… тогда все будет должным образом. Страшно подумать, что будет, если я НЕ УСПЕЮ. Именно поэтому вам нельзя вмешиваться. Любое неадекватное действие может пробудить эту силу… и тогда получится, как в старинной сказке про джинна в бутылке.

– В таком случае… какая вам необходима помощь?

– Только пассивная. Поэтому я и не сообщаю вам имени агента. Ведите себя так, будто нашего разговора не было.

– Но если мы его обнаружим?

– Тогда действуйте, как действовали в подобных ситуациях раньше, против других агентов. Только я сомневаюсь, что у вас что-либо получится.

– Простите, но мне непонятно в таком случае, зачем вы вообще все это рассказали? Если вести себя мы должны так, будто ничего не знаем?

– Я говорил также и о пассивной помощи. Это значит, что вы не должны мешать нам, что бы мы ни делали. Предупредите всех своих сотрудников.

– Теперь ясно. А делается это просто. Я введу вас в компьютер, как работающих по императиву "Карт-бланш". Формально вы будете подчиняться только губернатору. Ну а фактически… вы понимаете.

– Хорошо. Это меня устраивает.

– Кстати о губернаторе… Вы не желаете встретиться с ним?

– Позже. Передайте ему наш разговор. Я знаю, он не сторонник кое-каких моих методов, но в крайних ситуациях действенны только крайние меры. Он умный человек и должен это понять. У меня все.

– Вы здесь… под своим именем?

– Да. Игры в конспирацию порой опасны.

– Мэтр Роберт Фосс, значит. – Рушан позволил себе улыбнуться. – Ну а ваши… помощники?

– Вот их имена и коды. – Фосс протянул Рушану маленькую пластиковую карточку. – Этого вполне достаточно для введения в компьютер.

Рушан взял карточку, взглянул и поднял бровь:

– Вы… посчитали необходимым?

– Да, – отрезал Фосс. – Здесь и сейчас решается многое. Очень многое. Возможно, даже ВСЕ. Прощайте, Рушан. Я буду выходить на связь только в самых… экстраординарных случаях. – Он повернулся и исчез так же внезапно, как и появился.

И тут только Рушан вспомнил, что не спросил Фосса о характере второй опасности, угрожающей происходящему как здесь, так и в далекой Солнечной системе. Впрочем, долго ему об этом размышлять не пришлось. На связь вышел оперативный дежурный АСС и доложил, что с 13.35 до 13.45 по местному времени во дворце зарегистрировано вседиапазонное излучение типа "белый шум", подавившее штатное функционирование всех трех сканирующих систем в апартаментах (следовал перечень номеров). Работали, очевидно, поочередно два короткодействующих источника активных помех типа "5-50", оставленные неизвестным лицом на крыше в районе периметровой аллеи янтарного сектора. После выполнения своей функции источники самоликвидировались. Вот и началось, подумал Рушан, устремив неподвижный взгляд в пространство. И жестом, в котором без труда угадывалась обреченность, нажал бледно-розовую кнопку на пульте перед собой. Кнопок было четыре, и Рушан со странным безразличием подумал, что очередь дойдет и до оранжевой, и до красной, и до ярко-алой кнопки. Но это будет позже, а пока он, действуя в соответствии с принятым порядком и указанием Фосса, объявил тревогу третьей степени. К 19 часам местного времени отдыхающие, уставшие и счастливые от переполнявших их впечатлений, потянулись к Дворцу Радости. Поскольку сутки на Планете Карнавалов длились 28 земных часов (а именно земной час, равный 3600 секундам, был выбран в качестве стандартной временной длительности), то это время не могло считаться даже вечером, а всего лишь концом дня; всем, однако, "кусать хоцца", как справедливо заметил Вася Климов своему другу и напарнику Дэну Ахаве в недавней экспедиции на Землю, особливо, как мог бы теперь добавить их командир Александр Зоров, после активных морских купаний. И вот уже стали заполняться кафе и рестораны величественного дворца. Джоанна, Зоров и Дональдсон, также не обойденные чувством голода, свой выбор остановили на уютном маленьком кафе на четыре столика, расположившегося на верандочке у самого края платформы второго яруса крыши, – отсюда открывался дивный вид на океан. Дональдсон за обе щеки уплетал какое-то мексиканское блюдо, состоящее из дымящегося мяса и острейшего соуса. Зоров, из чисто спортивного интереса заказавший "украинский борщ с пампушками" (блюда с таким названием ему пробовать не приходилось, хотя его прапрапрабабка была из-под Киева), все с большим интересом дегустировал "экзотику", пока вдруг не обнаружил, что тарелка перед ним пуста… Отхлебнув из запотевшего бокала глоток бургундского, к коему он стал испытывать слабость после памятного заседания Круга Шести, Зоров откинулся в кресле и взглянул на Джоанну. Она, справившись с каким-то суперэкстравагантным блюдом французской кухни, смотрела в безбрежную даль; казалось, глаза ее магнитом притягивает синяя дымка на горизонте, сплавляющая небо и океан. Зоров залюбовался ее точеным профилем, и в который раз нежность накрыла сердце теплым покрывалом. Она почувствовала его взгляд и повернулась… чуть покраснела… ресницы ее затрепетали и на миг прикрыли глаза, словно страшась выплеснуть драгоценный чудесный свет. Но ему уже стало тесно там, и он выплеснулся… И поглотил все.

…Зоров не помнил толком, как они закончили обед, как пили какой-то удивительный золотистый напиток с грустным привкусом заката, как остывающий диск Джанга медленно опускался к горизонту, увеличиваясь в размерах, словно расплывался в широкой добродушной улыбке… потеряв где-то Дональдсона (или он сам скорее всего деликатно "потерялся", улучив момент), они брели по берегу океана, взявшись за руки. Дворец и пляж остались далеко позади, и они были вдвоем… но не одни. Потому что рядом было небо, еще синее, но уже чуть потемневшее, и оно обнимало океан, такой же синий и тоже слегка потемневший, и были волны, качавшие теплое рыжее солнце, и нежная прозрачная тень уже близкого вечера окутала противоположную часть неба и земли, и все это великим откровением снизошло на них. Они не заметили, как солнце утонуло в океане, как первые звездочки робко зажглись на темном бархате неба, украсив его узорами незнакомых созвездий, и звездная поступь ночи застала их врасплох.

– Ночь… – прошептала Джоанна. – Как быстро наступила!

Зоров молча поцеловал ее. Она лежала на изгибе его руки, глядя в зенит, а он смотрел в ее глаза, вобравшие астральную бесконечность Вселенной. В них вспыхивали и гасли звезды. Во дворец они вернулись за полночь. Поднявшись на крышу, еще некоторое время постояли на смотровой площадке, любуясь прихотливым мерцанием океана, до краев залитого звездным серебром.