Страсть - Лиза Смит

Но  потом  изображение  стало  плохим.  Лепестки  окрасились  в  черный,  цвет  пустоты.  С  розы  начали  стекать  капли  крови.  Она  сильно  повредилась.  Лепестки  стали  опадать…  и  в  каждом  из  них  было  кричащее  лицо.

—  Кейтлин!  Кейтлин,  ты  меня  слышишь?

Лепестки  падали.  Словно  слезы.

—  Кейтлин!  О,  Боже,  ответь  мне,  пожалуйста.  Пожалуйста,  Кейтлин.  Кейтлин!

В  голосе  прослушивается  отчаяние.  В  чьем  голосе?  Кто  это  говорит?

—  Я  не  мог  связаться  с  тобой  раньше.  Он  посадил  Фрост  возле  меня,  она  постоянно  ко  мне  прикасалась.  Она  бы  узнала.  Но  я  их  убедил,  я  хочу  с  тобой  поговорить…  ох,  пожалуйста,  Кейтлин,  ответь.  Это  Габриэль.

Вдруг  всплыло  другое  видение.  Рука,  с  которой  капает  кровь.  На  пол.  С  руки  Габриэля,  порезанной  осколком  кристалла,  капала  кровь  на  пол  в  комнате  Марисоль.

И  она  это  видела,  она,  Кейтлин.  Ее  зовут  Кейтлин.

Она  снова  пришла  в  себя.

—  Габриэль?

—  Да.  Кейтлин,  поговори  со  мной.  —  Его  голос  зазвучал  с  такой  силой,  что  причинял  боль.

—  Габриэль,  это  правда  ты?  Я  думала…  ты  разозлишься.  После  того,  что  я  сказала…

Кейт  не  была  уверенна  в  том,  что  именно  она  сказала.  Или  что  вообще  такое  «говорить».

—  Кейтлин,  не…  даже  и  не  думай  об  этом.  С  тобой  все  в  порядке?

Глупый  вопрос.  Кейтлин  не  могла  ответить  на  него  словами,  поэтому  отослала  по  сети,  что  их  соединяла  то,  что  похоже  на  пустоту.  Небытие,  вакуум,  потерянность…

—  Прекрати.  Пожалуйста,  остановись.  О,  Боже,  Кейт,  чем  я  могу  помочь?

Кейтлин  чувствовала,  как  ее  засасывает  тьма,  и  все,  что  ее  держало,  это  связь  с  Габриэлем,  словно  тоненькая  полоска  света  в  башне.  Она  поддерживала  здравый  рассудок  Кейт,  но  этого  было  недостаточно.  Ей  нужно  больше.  Ей  это  необходимо.

—  Тебе  необходимо  видеть  и  слышать,  —  сказал  Габриэль.

—  Я  даже  не  помню  как  это,  —  ответила  Кейтлин.  В  ней  начала  подниматься  истерика,  отбирая  остатки  здравого  рассудка.

—  Я  тебе  покажу,  —  просто  сказал  Габриэль.

Затем  он  начал  передавать  мысли  в  ее  разум.  Мысли,  которые  сохранились  в  его  памяти,  о  том,  что  он  видел  и  слышал.  Габриель  отсылал  ей  все.

—  Помнишь,  как  выглядит  солнце?  Оно  горячее,  желтое,  и  настолько  яркое,  что  на  него  нельзя  смотреть.  Вот.  Видишь?  —  В  состоянии  недостатка  чувств,  его  голос  казался  Кейтлин  настоящим,  а  не  телепатическим.  Габриэль  дарил  ей  звук  разговора.  И  отсылал  картинки.  Как  только  Кейтлин  это  увидела,  то  сразу  вспомнила.  Солнце.

—  Хорошо,  —  сказала  она.  —  Это  хорошие  ощущения.

—  Так  оно  выглядит  летом.  Я  вырос  в  Нью-Йорке,  и  иногда  мама  отвозила  меня  в  это  место  возле  океана.  Помнишь  океан?

Сине-зеленый  холодный.  Горячий  песок  между  пальцами  ног,  такой  рассыпчатый.  Вода  шумит  и  пенится,  дети  кричат.  Вкус  и  запах  соли.

Кейтлин  жадно  все  это  поглощала,  с  потребностью  в  каждом  мимолетном  виде,  каждом  звуке.

—  Еще,  пожалуйста.  Еще.

—  Мы  пошли  по  деревянному  мосту,  только  она  и  я.  Она  всегда  покупала  мне  хот-дог  и  мороженое.  У  нее  не  было  много  денег,  потому  что  старик  все  пропивал,  но  иногда  она  выпрашивала  у  него  по  доллару,  чтобы  сделать  что-то  вкусное  на  обед.  Затем  она  давала  мне  мороженое,  помнишь  мороженое?

Сливочные,  холодные  шарики.  Они  липли  к  подбородку.  А  то  темное  имеет  вкус  шоколада.

—  Помню.  Спасибо,  Габриэль.

Он  давал  ее  все  больше.  Все  свои  наилучшие  воспоминания.  Каждый  золотой  день,  каждую  прогулку  на  скейтборде,  каждую  секунду  перебивания  с  его  мамой,  когда  ему  было  семь  лет.  Его  болезнь,  которая  подарила  ему  способности.

Все  кем  был  Габриэль,  он  передавал  ей.

Кейтлин  жадно  поглощала  все  чувства,  поняв,  что  мир  снаружи  существует.  Она  купалась  в  солнечных  лучах,  прохладном  ветре,  запахе  горящей  листвы  и  вкусе  конфет  на  Хеллоуин.  А  также  музыке.  До  этого  она  не  знала,  что  Габриэль  так  любит  слушать  музыку.  В  четырнадцать  лет  он  хотел  играть  в  гаражной  группе.  Он  попал  в  затруднительное  положение  с  барабанщиком,  одной  ночи  они  хотели  добиться  лучшей  синхронности,  после  этого  барабанщик  лежал  на  полу  и  тянул  его  за  волосы.  Габриэль  коснулся  его  разума.  Потом  Габриэль  хотел  помочь  ему  встать,  но  тот,  вопя,  убежал.

Неделей  позже,  Габриэль  уже  ехал  в  Даремский  центр  исследования  паранормальных  явлений,  где  его  начальник,  мать  и  работники  общественной  службы  надеялись,  что  он  сможет  это  контролировать.  Последним,  что  сказал  ему  его  отец,  было  «ненормальный».

—  Не  обращай  на  это  внимания,  —  сказал  Габриэль.  Он  старался  давать  ей  только  хорошие  воспоминания,  ничего  гнетущего.  Кейт  почувствовала,  что  Габриэль  не  хочет,  чтобы  она  видела  покрытое  щетиной  лицо  его  отца  с  затуманенными  красными  глазами.  Или  горящую  боль  от  отцовского  ремня.

—  Ничего  страшного,  —  ответила  Кейтлин.  —  То  есть,  я  не  буду  смотреть  на  то,  что  ты  не  хочешь  мне  показывать,  ты  не  должен  обо  мне  волноваться…  я  никогда  никому  ничего  не  расскажу,  и  мне  так  жаль.  О,  Габриэль,  мне  очень  жаль.  И…

Кейт  хотела  сказать,  что  теперь  понимает  его  так,  как  никогда  и  никого  раньше.  Потому  что  она  была  с  ним.  Это  даже  не  сеть,  а  что-то  намного  ближе  и  глубже.  Он  откинул  все  барьеры  и  вложил  ей  в  голову  свою  душу.

—  Я  люблю  тебя,  —  сказала  ему  Кейт.

—  Я  еще  с  самого  начала  люблю  тебя,  Кейтлин.

Она  получила  ощущение  того,  как  он  на  нее  смотрел.  Кусочки  его  воспоминаний  о  ней.  Ее  дымчато-голубые  глаза  со  странными  кольцами,  обрамленные  тяжелыми  темными  ресницами.  Ее  кожа  словно  персик.  Трещание  ее  огненно-красных  волос,  когда  Кейт  их  расчесывает.  Они  шелковисты,  но  полны  электричества.

Кейт  отрывками  увидела  его  мысли  о  ней  на  протяжении  недель.  Мысли  о  том,  как  они  живут  вместе.  Эта  девушка  может  быть  слишком  любопытной,  может  притянуть  к  себе,  заставить  идти  за  собой…  Девушка,  которая  бросила  ему  вызов,  которая  может  быть  с  ним  на  равных…  В  ее  разуме  есть  как  голубые  озерца,  так  и  пылающие  метеоры…  Она  стройная  и  гордая,  словно  средневековая  ведьма  на  рассвете.