Браво_Два_Ноль - Энди Макнаб

Пройдя вдоль живой изгороди, мы свернули налево и уперлись в оросительный канал. Канал вел к вади с крутыми, обрывистыми берегами, которое, в свою очередь, похоже, впадало в Евфрат. Вади имело в ширину метров сорокпятьдесят и метров двадцать пять в глубину. Оба берега были более или менее голыми. По практически совершенно плоскому дну струился ручеек. Обойти вади мы не могли, поскольку понятия не имели, насколько далеко оно простирается. Возможно, вади идет на юг, а возвращаться на юг нам совсем не хотелось. Тут я заметил, что вади поворачивает на запад, что было просто замечательно. Можно будет двигаться, укрываясь в нем.

Приблизившись к берегу вади, я переполз через край, чтобы заглянуть вниз. Марк следовал за мной. Я начал спускаться вниз, и при этом мне стало лучше видно то, что находилось на противоположном берегу. И первым, что я увидел, был силуэт часового, вырисовывавшийся на фоне неба.

Он ходил взад и вперед, притоптывая и дуя на руки, чтобы согреться. Всмотревшись в то, что находилось позади него, я не поверил своим глазам. Там раскинулся огромный военный лагерь – палатки, здания, машины, радиоантенны. Когда мои глаза привыкли к темноте, я различил солдат, выходивших из палаток. Услышал обрывки разговоров. Солдаты стояли спиной к луне и смотрели в нашу сторону. Я лежал не шелохнувшись.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем я вернулся к Марку. Я понимал, что он увидел то же самое, что и я, так как не присоединился ко мне. Марк также лежал неподвижно, словно камень. Все это было просто ужасно. Мы были совершенно открыты.

Я поравнялся с Марком.

– Ты видел?

– Да, просто жуть какаято, – подтвердил он. – Нам нужно вернуться назад и хорошенько подумать.

– Ничего страшного.

Мы отползем обратно к остальным ребятам, затем все вместе возвратимся к живой изгороди, разберемся в ситуации и отыщем другую обходную дорогу. Мы отползли от берега вади метров на тридцать и приподнялись на корточки.

Громкие крики и выстрелы прозвучали одновременно. Казалось, разверзлась преисподняя. Припав на колено, Марк принялся поливать из своего «Миними» вдоль живых изгородей, целясь во вспышки выстрелов. Лагерь на противоположном берегу вади ожил. Настроение у меня было отвратительное, потому что по сравнению с нами противник располагался на возвышенности.

Я выпустил последнюю гранату из «двести третьей», затем пришло время изящно дать деру. Я хотел вернуться к берегу реки, поскольку это предоставит нам хоть какоето укрытие. Поднявшись во весь рост, мы припустили что было духу. Повсюду вокруг звучали крики и стрельба. Остальные ребята также вступили в бой. Рядом с живой изгородью царил настоящий хаос. Я предположил, что Боб и ребята вынуждены отбиваться втроем.

Иракцы, находившиеся на противоположном берегу вади, палили во все стороны. Я услышал взрывы гранат, выпущенных из подствольного гранатомета. Значит, это стрелял Быстроногий, потому что Динджер и Боб были вооружены «Миними». Шум поднялся страшный. Каждый оказался в своем собственном обособленном мирке. Со щемящим сердцем я осознал, что нам уже не воссоединиться. Теперь, когда нам оставалось пройти последние несколько километров, наша группа снова раскололась надвое. Какая досада. А мнето уже начинало казаться, что мы прорвемся.

Мы с Марком лежали на берегу Евфрата, пытаясь разобраться в происходящем. Вода находилась метрах в десятипятнадцати ниже вспаханного поля, через которое мы только что прошли. Берег спускался к реке чередой террас, и мы лежали на самой верхней, укрывшись в кустах.

С противоположного берега вади доносился шум погони. Преследователи приближались к нам, освещая местность фонарями и перекрикиваясь друг с другом. На нашей стороне раздавалась нервная, рваная стрельба из «Калашниковых», затем слева от нас в дело вступили «двести третья» и «Миними». Трассирующие пули, летевшие горизонтально, уходили вверх, наткнувшись на камни и стены.

Приподняв головы над землей, словно пара хорьков, мы огляделись вокруг. Мы никак не могли определить, что делать и куда идти: пытаться переправиться через реку или же пойти прямо на расположение иракских войск, рискуя быть убитыми или попасть в плен.

– О реке нечего даже и думать, – шепнул я Марку на ухо.

На такой подвиг я не был способен, поэтому мы решили пойти через иракский лагерь. Но когда? Сейчас кругом царило полное смятение, и трудно было определить, на руку нам это или нет.

– Твою мать, – прошептал Марк, – мы по уши в дерьме, так что какая разница?

Если нам удастся пройти, все хорошо и замечательно, ну а если не удастся, тогда что? Я надеялся лишь на то, что конец будет чистым и быстрым. На все происходящее я смотрел словно со стороны.

Мы проверили боеприпасы. У меня осталось около полутора магазинов, у Марка – лента со ста патронами для «Миними». Ситуация была нелепой до предела. Повсюду вокруг гремят выстрелы, звучат крики, воздух расчерчен трассирующими пулями, а мы сидим в кустах, пытаясь решить, что делать, и время от времени поглядываем на противоположный берег. У меня заледенели руки. Трава и листья от мороза стали хрупкими. Поверхность реки была затянута покрывалом тумана.

Посмотрев на Марка, я едва не рассмеялся вслух. У него на голове был длинный шерстяной шарф, который можно свернуть в некое подобие шапочки бойца спецназа времен Второй мировой войны. Однако Марк не заправил концы шарфа, что придавало ему сходство с Нодди.[13] И сейчас, когда он с самым серьезным выражением выглядывал из кустов, вид у него был очень смешной.

– Если мы не пойдем сейчас, дружище, мы вообще никогда не пойдем, – сказал Марк.

Я кивнул.

Продолжая следить за окружающей местностью, Марк порылся в кармане и, достав жевательную конфету, отправил ее в рот.

– Это последняя, так что лучше я съем ее сейчас, быть может, она станет для меня вообще последней в жизни.

У меня все конфеты кончились. Я с тоской посмотрел на Марка.

– У тебя больше не осталось, да? – ухмыльнулся тот.

– Да, ни хрена.

Я смотрел на него словно щенок.

Достав конфету изо рта, Марк откусил половину и протянул мне.

Какоето время мы лежали, наслаждаясь мгновением и настраивая себя на то, чтобы подняться.

В конце концов решение было принято за нас. Появились четверо иракцев, двигающихся вдоль берега. Судя по всему, эти солдаты знали свое дело и действовали осторожно. Они рассредоточились и не переговаривались друг с другом. Однако они заметно нервничали, что бывает всегда, когда тебе известно, что гдето рядом скрывается враг, готовый в тебя выстрелить. Если мы тронемся с места, иракцы нас заметят. Я подал Марку знак: если они нас не заметят, пусть уходят с богом, если же заметят, то получат по полной программе. Однако солдаты подошли к нам так близко, что надежды остаться незамеченными не осталось. Поэтому нам пришлось их завалить.

Теперь мы вскочили, уже не раздумывая, подходящий ли для этого момент. Мы побежали по вспаханному полю вдоль реки. Чуть дальше справа от нас начинался пологий спуск к реке. Увидев там какоето движение, мы тотчас же залегли.

Вспаханные борозды шли с севера на юг, так что мы оказались как раз в канавках. Мы поползли попластунски в сторону живой изгороди. Ктото выкрикивал приказания, вокруг беспорядочно бегали солдаты. До них было не больше двадцати пяти метров. Мы ползли минут двадцать. Земля была просто ледяной. Нам приходилось подтягиваться, цепляясь за смерзшуюся грязь, и у нас скоро заболели руки. Одежда мгновенно промокла насквозь. Крошечные лужицы замерзли, и мы, проползая по ним, ломали тонкий лед. Этот хруст у меня в голове усиливался тысячекратно. Даже звук собственного дыхания казался пугающе громким. Я думал только о том, как поскорее выбраться из этого дерьма и достичь деревьев, а там уже начнется совершенно другой, замечательный новый мир.

Попрежнему продолжалась беспорядочная стрельба, раздавались громкие крики. Смятение было полным. Я понятия не имел, как мы выберемся из всего этого. В подобных ситуациях нужно просто идти вперед, а там видно будет. Меня так и подмывало вскочить и побежать без оглядки.

Иракские солдаты все еще оставались в самом конце поля. Быть может, надеялся я, они решили, что мы спустились к реке и направились на восток, чтобы соединиться со второй группой. Впрочем, мне было наплевать, что они думают, – лишь бы они занимались этим от нас подальше. У меня в голове осталась однаединственная мысль: сегодня же ночью мы должны перейти границу.

Мы добрались до живой изгороди. Это была основательная лесозащитная полоса, разделяющая поле: небольшие деревца и кусты росли на полосе земли шириной два фута. Первоначальный наш замысел состоял в том, чтобы перелезть через изгородь, проходящую с востока на запад, просто для того, чтобы не пришлось также перелезать через другую, проходящую с юга на север. Справа от нас послышался шум. Марк осторожно выглянул. С противоположной стороны живой изгороди были иракцы. А позади, еще дальше на юге, звучали крики и мелькал свет. Марк подал мне знак оставаться по эту сторону от изгороди и двигаться влево.