Ловушка для птицелова - Элейна Уркхарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эмили смотрела в окно кухни. На ее лице застыло озадаченное выражение. Казалось, она глубоко задумалась. Перед тем, как она ушла за край оконной рамы, наступил момент, когда Джереми показалось, что она его почти увидела. Он почувствовал, как она на секунду встретилась с ним глазами.
Конечно, это совсем не так. Яркий свет позади нее гарантировал, что Джереми останется незамеченным.
Свет погас, но Джереми не двигался. Он собирался остаться в тени еще ненадолго, чтобы убедиться – прошло достаточно времени, и Эмили вместе с мужем глубоко заснули. Он не против подождать. Одним из качеств, которое служило ему на пользу, было необыкновенное терпение. В последнее время он пренебрегал им, и это привело его в тупик. Сегодня он не собирался допускать ту же ошибку. Он отрешился от всего и позволил времени перенести его в безопасность. Два с половиной часа пролетели в мгновение ока. Глоток свежего воздуха. Одно мгновение.
Сквозь тяжелую темноту он пробрался к незащищенному окну подвала. Древняя краска – единственное, что удерживало его от проникновения в пространство Эмили. Единственным способом пробиться сквозь слой краски – использовать лезвие. Джереми был готов. Он достал нож из сапога и легонько провел им вдоль подоконника. Под недавно наточенным лезвием старая пожелтевшая краска трескалась, словно яичная скорлупа. Краска старая, еще свинцовая. Ядовитые хлопья взлетали в воздух и падали на траву под ногами. Джереми задавался вопросом: когда это окно открывали в последний раз и кто его закрасил? Кто бы это ни был, это человек, который привык срезать углы. Почему люди так любят работать спустя рукава? Общество всегда порождало таких посредственностей.
Джереми был рад, что положил конец обманчивой уверенности в безопасности этого окна. Халатность в конечном итоге приводит к уязвимости, и никто не может быть более уязвим, чем тот, кто спит в своей постели. Срезав уплотнитель, Джереми достал из кармана отвертку и вставил ее между створкой и подоконником. Он принялся бить по ней рукояткой ножа, пока окно с треском не открылось. В темноте клубились пыль и краска, когда окно сделало первый вдох луизианского воздуха. Джереми переступил через подоконник и оказался прямо на пыльном верстаке, на котором лежали воздуходувка для листьев и огромное количество разнообразных инструментов для газона. Утвердившись на неустойчивой поверхности, он спустился на пол и подождал, пока глаза привыкнут к темноте, тянущейся из каждого угла.
Лестница была старой, и она тихо стонала, пока Джереми поднимался по ней на первый этаж. Открыв дверь на кухню, он заметил, что один из светильников остался включенным. Он освещал угол, где стояло мусорное ведро, что заставило Джереми задаться вопросом – зачем кому-то так отчаянно нужно мусорное ведро посреди ночи?
Джереми шел медленно, опасаясь скрипучих полов, которые всегда бывают в старых домах. Выйдя из кухни, он зашел в комнату, где Эмили сидела чаще всего. Он провел пальцами в перчатках по антикварному комоду, который стоит у стены справа. Комод был старым и выглядел так, будто ему самое место в этом доме. На нем, словно трофеи, были разложены многочисленные причудливые вещицы. Джереми открыл ящик и обнаружил, что он полон мятных конфет. Удивительное содержимое вызвало у него неожиданный смешок, и покачав головой, он задвинул ящик назад.
Взгляд его замечал кусочки Эмили, разбросанные на всех видимых поверхностях. Любому, кто зайдет в ее дом, стало бы ясно: Эмили разбрасывает вещи, когда проходит по дому. На столе лежало кольцо, на стойке рядом – забытый браслет. Она оставляла за собой след из хлебных крошек. Но ни один из предметов, которые он видел, не был особенным. Ни один из них не был тем предметом, который ему был нужен.
Джереми отправился дальше, зная, что то, что он ищет, позовет его, когда он наткнется на него взглядом. Он встал у подножия лестницы и посмотрел наверх, в темноту, давая глазам привыкнуть к черноте, которая просачивалась из коридора наверху. Он наступил на первую ступеньку и уперся плечом в стену. Не может быть, чтобы эта лестница не скрипела. Джереми осторожно ставил ноги, стараясь, чтобы каждый шаг был мягким, словно в танце. Деревянные ступени имеют привычку сжиматься и расширяться при изменении температуры. Зная это, Джереми понимал, что если поставит ногу на середину ступеньки, то она наверняка заскрипит. Двигаясь осторожно, как кошка, он старался идти по краю, ближнему к стене. Поднимаясь по лестнице, он шел мимо фотографий, оформленных в несочетающиеся друг с другом рамки, и старался не задеть их плечом. Дойдя до последней ступеньки, он остановился. Дверной проем слева от него был закрыт, а с другой стороны двери тихо гудел вентилятор. Там спала Эмили. Потребовалось несколько ночей, чтобы убедиться в этом, но его бдительность окупилась, когда однажды ночью она забыла опустить штору в своей спальне. Он увидел, как она проснулась около трех часов ночи и направилась в ванную комнату, расположенную справа от лестницы. Когда она вернулась в спальню, то, бросив быстрый взгляд в окно, опустила штору.
Джереми сделал вдох и медленно шагнул к двери, прижал руки к косяку. Он прислушался к мягкому, ритмичному дыханию, едва слышному за вентилятором, и повернулся спиной к двери, чтобы сесть на пол. Прислонившись к двери, он повернул голову и прижался к ней ухом. Сидел. Слушал.
Прошел еще один час. Джереми ощущал свою силу. Он представлял, как Эмили и ее муж ненадолго просыпаются, чтобы перевернуться или посмотреть на часы, не зная, что кто-то находится прямо за дверью их спальни. Ему нравилось чувствовать, что он нарушает их безопасность. Ему нравилось знать, что они чувствуют ложную безопасность, хотя находятся в уязвимом состоянии. Что он может убить их обоих одним взмахом своего ножа.
Конечно, он не собирался убивать их сегодня, хотя ему этого и хотелось. Но на сей раз он будет действовать иначе. Больше никаких незапланированных действий. Сегодня он пришел сюда не ради крови.
Джереми поднялся на ноги и сделал паузу, чтобы выровнять дыхание. Он не нервничал. Его дыхание участилось от радостного возбуждения. Он положил руку на дверную ручку и медленно ее повернул. Дверь открылась без единого звука. Эмили и ее муж неподвижно лежали на кровати напротив входа и даже не шелохнулись, когда он вошел в комнату.
Он шел мягко, давая глазам привыкнуть к различным оттенкам темноты в этом помещении. Подойдя к левой стороне кровати, он
