Кунигас. Маслав - Юзеф Игнаций Крашевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дай боже! — закончил Лясота. — Я тоже знаю их с детства: беспокойное племя, но сердца — добрые…
Доливы, выйдя вдвоем, снова начали роптать и возмущаться, причем то тот, то другой подливали масла в огонь, Вшебор все приписывал старости и неумелости Белины, Мшщуй охотно поддакивал ему.
— Они всех нас здесь погубят! — воскликнул он.
— Если дождемся прихода Маслава в городище, то останется только готовиться к смерти, — говорил Вшебор. — Нам их не одолеть. У нас во всем недостаток.
— А если так, — прибавил Мшщуй, — соберем всех, кто с нами заодно и уйдем отсюда, хотя бы пришлось ломать ворота.
— Да разве многие к нам пристанут? — спросил Вшебор.
Мшщуй не сомневался в этом. Они начали потихоньку сговариваться, склонившись головами друг к другу. Вшебор жалел только о том, что он неосторожно проболтался перед всеми, и боялся, как бы Лясота не предупредил Белину и как бы за ними не учредили надзора. Но Мшщуй, который был еще более горячего нрава, чем брат, не придавал этому значения.
— Надо только потихоньку добиваться своего, и тогда, наверное, удастся!
— Но, — прибавил он, понизив голос, — неужели мы оставим здесь Спыткову с дочкой? Как ты думаешь?
— Ну, этого уж они не дождутся! — воскликнул Вшебор.
— А если они не захотят бежать с нами?
Взглянули друг на друга и что-то прошептали.
— Почему нельзя? — громче выговорил Мшщуй. — Придется завязать рот и вынести их на руках, если сами не захотят. Ведь это их же спасение.
— Ну хорошо, мы похитим их, если только сможем, — возразил Вшебор, — а дальше что?
И только что налаженный мир едва не нарушился: огонь блеснул во взглядах обоих братьев. Ни тот, ни другой не решались обнаружить свои мысли, никто не желал уступать другому. И, поняв это, потому что братья хорошо знали друг друга, оба умолкли. Так стояли они, смотря в разные стороны и уже не разговаривая друг с другом. Вся их горячность охладела. И только после долгого молчания Вшебор сказал:
— Надо делать свое дело, а что дальше… это уж мы рассудим между собой… потом.
Мшщуй только молча пожал плечами.
— Пойдем каждый в свою сторону, — закончил Вшебор, — надо потолковать с людьми и вразумить их.
И они пошли в разные стороны позади рогаток, где на время томилось множество шляхты, присматривавшейся к расположенному в долине лагерю. Вшебор присоединился к одной группе, Мшщуй к другой.
Между тем Белины, отец и сын, подобрав себе верных помощников, следили за тем, как укрепляли валы со стороны речки.
Тут носили землю, вбивали колья, а неподалеку разрушали постройки, чтобы воспользоваться деревом для кольев.
Работа подвигалась медленно, люди сильно ослабели и разленились от долгого лежания, от плохой пищи и от безделья.
В этот день им дали по куску мяса и по кубку кислого пива, но и это не помогло.
В долине вчерашние враги по-прежнему стояли лагерем и не двигались с места. За ними все время наблюдали из замка.
Но вот, подкрепившись пищей и напившись, некоторые из них стали приближаться к вратам замка. Доложили Белине, и он, выбрав лучших стрелков, расставил их у ворот, приказав подпустить врагов на расстояние выстрела и осыпать их стрелами. Но те, очевидно, предвидели это и остановились так далеко, что стрелы не могли их достигнуть. Стояла полная тишина, и слова отчетливо доносились издалека.
Пьяная толпа махала в воздухе веревками, привязанными к колесам, и кричала защитникам замка.
— Готовьте руки для цепей! Скоро мы вас выкурим из этой ямы!
А с валов как крикнут им в ответ:
— Ах вы, собачьи дети! Язычники, разбойники! Подождите немного, всех вас здесь уложим!
И та, и другая сторона грозила кулаками, и у кого что было на сердце и на языке, все высказали!
Пока продолжалась вся эта перебранка, ярость охватила и осажденных, и нападавших, так что последние, забыв об опасности, начали рваться к воротам, а первые, стоявшие за рогатками, наполовину высунулись из-за них. В это время стрелки натянули луки, и несколько стрел засвистело в воздухе. Одна из них выбила глаз нападавшему. Он схватился за него, свалился с коня, а другие окружили его и с бранью и проклятиями, подхватив раненого, вернулись в лагерь.
Так прошел почти весь день в непрерывном движении и заботах, и никто не обращал внимания на братьев Долив, расхаживающих в толпе. Вшебор стремился пробраться к Спытковой или вызвать ее к себе, но Собек сказал ему, что она почти весь день пролежала в слезах и лихорадке — так расстроили ее известия о муже.
К вечеру все как-то успокоилось. Пани Марта, хотя и с заплаканными глазами, вышла на верхний мост, а Вшебор, увидев ее, тотчас же поспешил к ней навстречу. Хотя мужчинам строго запрещалось подходить к женщинам на мосту, но Долива не обращал на это внимания.
Пани была польщена тем, что он спешил подойти к ней, хоть теперь это уж ни к чему не могло привести. Вшебор же задался целью взбунтовать ее и уговорить добровольно оставить городище, потому что им уже овладела эта мысль.
Он начал с того, что спросил ее о ней самой и о дочери, а потом начал сокрушаться над положением городища.
— Мы здесь ничего хорошего не высидим! — вполголоса прибавил он. — Я ведь недаром ездил и здоровья своего не жалел. Я видел своими глазами, какая сила у Маслава. Если он сюда придет, никто из нас не останется цел.
Спыткова вскрикнула от страха.
— Неужели нет спасения?!
— Могло бы быть, если бы у людей был разум, — отвечал Вшебор, — легко бы вырваться из замка и соединиться где-нибудь со своими. Не все они погибли. Легче в поле защититься небольшой кучке, чем в этой дыре тысячам. Но беда в том, что старый Белина упрям.
Спытковой неприятно было, когда дурно говорили о Белинах.
Она бросила сердитый взгляд на Вшебора: сама она недолюбливала их, но боялась…
— Не говорите мне о нем ничего, он знает, что делает!
— А мне кажется, что он и сам не знает, — возразил Вшебор. — Он больше всего дрожит над своим богатством и не хочет его бросить.
Марта молча покачала головой.
— Мне жаль вас и вашу дочку, — прибавил Долива. — Ну что, если вы из-за его упрямства попадете в руки мужиков?
Спыткова с криком закрыла лицо руками.
— Бог не допустит этого! — плача, воскликнула она.
Немного погодя она спросила тихо:
— Но что же
