Та, что будет моей - Агата Лель

поняла, что говоря об их расставании, Артур нагло врал, потому что в голове не укладывалось, как можно бросить такую красивую девушку.

Ее волосы, кожа, бесконечно длинные загорелые ноги…

Я такая дура, — ругала себя Аглая, сидя в салоне такси. — Дура… Поверила, что он это все серьезно, что действительно хочет быть с тобой. Он же просто убивал время, это очевидно. Но вот зачем он потащил ее в свой дом, зная, что там его ждет "привет из Америки", она понять никак не могла.

Хотел посмотреть на ее реакцию? Проучить за что-то? Шутка? Если так, то слишком жестокая. Верить в подобное она категорически отказывалась, но логичного объяснения его поступку у нее просто не было.

Она была разбита, в самом прямом смысле этого слова. Казалось, что на фоне стресса даже поднялась температура. Хотелось одного — просто лечь, закрыть глаза и проспать несколько лет, а проснувшись, забыть и его и все, что между ними было.

Она не хотела думать обо всем случившемся, было слишком больно. Еще приходилось как-то сдерживать слезы и вымученно улыбаться, чтобы не расстраивать дочь. Этот взгляд Инны Алексеевны… Полный победного ликования. Конечно, она увидела, что они вошли в дом держась за руки, но промолчала, кинувшись восхищаться подходящей ему девушкой. Как будто Аглаи и не было вовсе. Впрочем, видимо, ее действительно не было, а все случившееся между нами в его новом доме было каким-то прекрасным, но несбыточным сном.

Устала. Не могу больше думать об этом. Нет сил — именно с этими мыслями она подошла к своей двери, с этими мыслями достала из кармана ключ.

Скрипнула соседская дверь, и вот тогда девушка впервые едва не зарыдала — ну только не сейчас, пожалуйста!

— Привет, и где это вы были? — Валентин стоял в дверном проеме в светлой, не слишком свежей, футболке и домашних трико. — Не видно вас со вчерашнего вечера. Не ночевали дома?

— Да, были у мамы, — сдержавшись, Аглая вставила в замочную скважину ключ. — Ездили в гости.

— Мама гуляла с дядей Артуром, — тут же выдала все козыри Валюша. — Мы с бабушкой и дедушкой одни ночевали.

— Вот как, с дядей Артуром, значит, — не сводя глаз с Аглаи, процедил сосед. — Как здорово.

— Угу. Они смотрели новый домик.

— Домик?

— Валюш, думаю, дяде Вале не слишком это интересно.

— Ну почему же — очень, — поспешил опровергнуть Валентин. — А что еще они там делали с дядей Артуром?

— Давай позже поболтаем, хорошо? — прервала их беседу Аглая. — Валюша устала, да и нам ужинать скоро пора. Часа два в пробке простояли.

Валентин смерил ее не самым добрым взглядом, а потом нарисовал на лице улыбку, как будто ничего не произошло.

— Конечно, не вопрос. Что вкусного будет на ужин? Можно заглянуть?

Она не хотела, чтобы он заглядывал, изображать из себя радушную хозяйку просто не было сил, но поддаваться унынию она не хотела еще больше.

Страдать из-за него, пока он там развлекается с этой… Ну уж нет!

Додумывать, как именно они развлекаются она не стала, чтобы не сойти ненароком с ума. И так вся ночь впереди, успеет нареветься.

— Хорошо. Конечно, заходи, — в прямом смысле выдавила улыбку, после чего скрылась с Валюшей в своей квартире.

Часть 25

* * *

Произнесенное бывшей девушкой показалось Вишневскому ничем иным, как каким-то нелепым розыгрышем. Или слуховыми галлюцинациями.

То есть беременна? В смысле?

— Это шутка такая? Ты же пьешь противозачаточные.

— Я тебе не говорила, но пару раз пропустила прием таблетки. Это вышло случайно, я думала, что ничего страшного не будет, но как видишь… — и осеклась. — А ты что, не рад?

— Нет, я не рад, — как обычно честно отрезал Артур, и только потом понял, что сделал — глаза девушки начали быстро наполняться слезами обиды.

Только не это. Ну что за…

Женских слез он не выносил. Будь то мать, подружка или соседская девочка. Успокаивать плачущих он не умел, а смотреть на вот это все было выше его сил.

— То есть вот так сходу ты объявляешь мне, что наш ребенок тебе не нужен?

— Этого я не говорил.

— "Не рад" — то же самое! — Джессика громко всхлипнула и, прикрыв глаза ладонью, опустилась на край кровати. — Я знала, что ты можешь быть жестоким, но чтобы настолько…

Ну почему все так? За что? Где именно я так нагрешил? — боговал про себя Вишневский, до сих пор не придя в себя от недавнего признания бывшей.

Он только совсем недавно узнал о том, что у него есть дочь, только привык к этой мысли и даже нашел в этом особенную прелесть, как вдруг словно ушат ледяной воды…

Ребенок? Еще один? Но уже от другой женщины. Женщины, с которой он расстался.

Не может быть так. Не должно. Как бы цинично это не звучало, но это не входило в его планы.

— Кто еще знает о беременности? — спросил холодно и довольно сухо.

— Пока никто, кроме тебя и твоей мамы. А почему ты спросил? — хорошенькое лицо исказилось в гримасе ужаса. — Ты что, хочешь отправить меня на… — и добавила уже тише, — … на аборт? Серьезно?

— Этого я не говорил тоже.

— Но ты об этом подумал! — она подскочила и ткнула указательным пальцем в его грудь, как и Аглая ранее. — Ты сделал меня беременной, ты меня бросил и теперь хочешь сломать жизнь заставляя сделать подобный шаг? Это же наш с тобой ребенок! Ее ты почему-то на аборт не отправил.

— Я вообще не знал, что она была беременна.

Очередное отличие двух его женщин — Веснушка, узнав о беременности, взвалила все на свои хрупкие плечи. Без богатых родителей, связей, образования. Ей было всего восемнадцать, но она оказалась такой сильной. Джес же, имея внушительную поддержку моральную и материальную со стороны своего отца, сразу же прилетела заручиться поддержкой и его матери тоже.

Это совсем не