Идеалы и действительность в русской литературе - Петр Кропоткин

Следующий большой роман Достоевского, «Преступление и наказание», произвел настоящую сенсацию. Герой романа — молодой студент, Раскольников, глубоко любящий свою мать и сестру, таких же бедняков, как и он сам, — преследуемый желанием найти где-либо денег, чтобы закончить свое образование и быть в состоянии оказать поддержку дорогим для него людям, нападает на идею — убить знакомую старуху-ростовщицу и забрать у нее несколько тысяч рублей, которые, по слухам, она имела. Целый ряд более или менее случайных обстоятельств укрепляет его в этой мысли и толкает его к совершению задуманного. Так, его сестра, не видя выхода из нищеты, решается пожертвовать собой для пользы семьи и выйти замуж за пожилого богача; Раскольников решается во что бы то ни стало помешать этому браку. В это же время он встречается с одним старым чиновником-пьяницей, у которого имеется чрезвычайно симпатичная дочь от первого брака, Соня. Семья чиновника находится в когтях жесточайшей нужды, возможной лишь в больших городах, как Петербург, и Раскольников глубоко заинтересован судьбой семьи. Благодаря всем этим обстоятельствам, а также вследствие все более гнетущей его самого нужды и раздражающих его картин несчастья и бедности, окружающих его, Раскольников все более укрепляется в мысли убить старуху-ростовщицу. Наконец он совершает задуманное преступление и, как можно было заранее предвидеть, не пользуется деньгами убитой: он, в своем возбуждении, находит только часть. Вслед за тем, проведя несколько ужасных дней в раскаянии и стыде, — опять под давлением различных обстоятельств, усиливающих угрызения его совести, — Раскольников сдается полиции, донося на себя, как на убийцу старухи-ростовщицы и ее сестры.

Я дал, конечно, лишь самую краткую схему содержания романа; произведение это полно захватывающих читателя сцен бедности и нравственного падения; помимо главных действующих лиц, в этих сценах появляются второстепенные, как, например, пожилой помещик, в семье которого сестра Раскольникова была гувернанткой, судебный следователь, с которым Раскольников ведет очень драматическую борьбу, и т. д.

Указав на множество причин, наталкивавших Раскольникова на совершение преступления, Достоевский счел, однако, нужным ввести еще один чисто теоретический мотив. Читатель уже в середине романа узнает, что Раскольников, захваченный идеями современной материалистической философии, напечатал в одной газете статью, в которой он пытался доказать, что люди разделяются на существа высшего и низшего порядка, причем для первых (образцом которых является Наполеон) обычные правила нравственности необязательны. В сущности, как оказывается из последующих произведений Достоевского, в этом был для него главный вопрос: имел ли Раскольников нравственное право на убийство, а главное — что могло бы его удержать, раз такая мысль явилась у него? Большинство читателей этого романа, а также и литературных критиков с большой похвалой отзываются о психологическом анализе души Раскольникова и мотивов, приведших его к отчаянному поступку. Я, однако, позволю себе заметить, что уже одно нагромождение Достоевским случайных причин указывает на то, что автор сам чувствовал трудность проведения в романе той идеи, что пропаганда материалистических воззрений может в действительности довести честного молодого человека до такого преступления, какое совершил Раскольников. Раскольниковы не делаются убийцами под влиянием подобных теоретических соображений; а с другой стороны, люди, которые совершают убийства, ссылаясь на подобные мотивы (вроде Lebies[21] в Париже), никоим образом не могут быть причислены к типу Раскольниковых. За изображением Раскольникова я чувствую самого Достоевского, который пытается разрешить вопрос: мог ли он сам или человек вроде него быть доведен до совершения преступления, как Раскольников, и какие сдерживающие мотивы могли бы помешать ему, Достоевскому, стать убийцей? Но дело в том, что такие люди не убивают. Кроме того, люди вроде судебного следователя или Свидригайлова принадлежат к области романтического изобретения. Люди свидригайловского типа не рассуждают о своих пороках, а те, которые рассуждают, не достигают порочности демонического героя этого романа.

Несмотря, однако, на все указанные недостатки, этот роман Достоевского производит сильное впечатление благодаря чрезвычайно реалистическим картинам нищеты. Как только Достоевский говорит о нищете, а в особенности о детях, например о Соне, как становится великим реалистом, — оттого он и внушает всякому честному молодому читателю глубокое сочувствие к самым низко павшим людям из городской нищеты. В изображениях этого рода Достоевский возвышается до истинного реализма в лучшем значении этого слова и может быть поставлен на ряду с Тургеневым и Толстым. Мармеладов — старик, пьяница-чиновник, его пьяные иеремиады и его смерть, его семья, эпизоды после его смерти, его жена и дочь Соня — все это живые существа, реальные изображения эпизодов из жизни беднейших людей, и страницы, посвященные им Достоевским, принадлежат к наиболее драматическим и трогательным страницам во всемирной литературе. Они отмечены печатью истинного гения.

«Братья Карамазовы» — наиболее обработанный в художественном отношении роман Достоевского, и в этом романе все внутренние недостатки, присущие уму и воображению автора, нашли свое полнейшее выражение. Философия этого романа заключается в изображении неверующей Западной Европы, дико-страстной, пьянствующей дореформенной России, преступной России, и, наконец, России реформированной при помощи веры и молитв; каждое из этих изображений воплощено в одном из четырех братьев Карамазовых. Главная идея автора, насколько она самому ему ясна среди бездны живущих в нем противоречий, та, что в человеке столько низких страстей, что удержать его от полного безобразия может не идеал, даже не вера, не христианство, а только могучая церковь. При этом ни в одном литературном произведении не найдете такой коллекции отталкивающих типов человечества — безумцев, полубезумных, преступников в зародыше и преступников активных, во всевозможных градациях, как в «Братьях Карамазовых». Один русский медик, специалист по нервным и мозговым болезням, указывает на представителей всех родов подобных болезней в романах Достоевского, и в особенности в «Братьях Карамазовых», причем эти действующие лица изображены в обстановке, являющейся чрезвычайно странной смесью реализма с самым отчаянным романтизмом. Что бы ни говорила об этом романе некоторая часть современных критиков, восхищающихся всякого рода болезненной литературой, автор настоящей работы может только сказать, что он находит этот роман в целом настолько неестественным, настолько искусственно сфабрикованным для специальных целей, — в иных местах для морализирования, в других — для изображения какого-нибудь отвратительного характера, взятого из психопатологического госпиталя, в третьих, наконец, с целью анализа чувств чисто воображаемого преступника, — что несколько хороших страниц, попадающихся кое-где на пространстве романа, вовсе не вознаграждают читателя за тяжелый труд прочтения двух томов.

Достоевского до сих пор много читают в России; когда же, около двадцати лет тому назад, его романы впервые были переведены на французский, немецкий и английский языки, они были встречены как своего рода откровение. Его превозносили как одного из величайших писателей нашего времени, как единственного, который «лучше всего выразил сущность мистической славянской души», — хотя говорившие так сами едва ли смогли бы определить истинное значение вышеприведенной похвалы. Достоевский затмил на время славу Тургенева, и о Толстом тоже было забыли. Во всех этих похвалах, конечно, было много истерического преувеличения, и в настоящее время здравомыслящие литературные критики воздерживаются от подобных восторгов. Несомненно, что во всех произведениях Достоевского чувствуется сильный талант. Его симпатия к наиболее униженным и страдающим отбросам нашей городской цивилизации настолько велика, что некоторыми своими романами он увлекает за собой самого хладнокровного читателя и производит сильное и благотворное в нравственном отношении влияние на сердца молодых читателей. Его анализ самых разнообразных форм зарождающегося психического расстройства отличается, по уверениям специалистов, чрезвычайной верностью. Но все же художественные качества его произведений стоят неизмеримо ниже по сравнению с произведениями других великих русских художников: Толстого, Тургенева или Гончарова. У Достоевского страницы высокого реализма переплетаются самыми фантастическими эпизодами или страницами самых искусственных теоретических споров и разговоров, в которых автор излагает свои собственные сомнения. Кроме того, автор всегда находится в такой поспешности, что у него, кажется, не было даже времени перечитать свои произведения прежде отсылки их в типографию. И наконец, каждый из героев Достоевского, в особенности в романах позднейшего периода, страдает какой-либо психической болезнью или является жертвой нравственной извращенности. В результате получается то, что хотя некоторые романы Достоевского и читаются с интересом, тем не менее они не вызывают желания перечитывать их снова, как это бывает с романами Толстого и Тургенева и даже второстепенных писателей.