Родина - Андрей Валерьев

Что он хочет получить от Шевцова, Макс не знал. Дом. Какой именно — это был вопрос. Одно он знал точно — дом должен стоять на берегу моря.

— Вот так, Палыч, задарил мне женщину, так теперь её ж обеспечить надо! Приданое хде? Ась? Вот и мучайся! — Укасов уже едва ли не в полный голос ржал. — Куда я твою креатуру приведу? В сарайчик Кузьмина?

На самом деле ничего у Максима с Мариной не было. Они даже не общались, так — изредка здоровались при встрече. И всё.

Сашка, бывший свидетелем этого разговора, вздохнул. Максу всё равно была нужна женщина. Пусть даже такая. Казачка, блин, засланная. Не ехать же с ним в Заозёрный — смотрины устраивать. О! Или вообще — объявление в газете тиснуть: так, мол, и так — Ходок желает познакомиться. Обращаться: х. Дубровка, д.1. С девяти утра до шести вечера.

Сашка представил себе это и заржал, разбудив маленького Максимку.

А потом представил, что получится. Какие толпы вдов и девиц на выданье сюда припрутся и смеяться сразу расхотелось.

'Уж лучше эта. Не страшная и не дура, вроде…'

Архитектор приехал не один. А вместе с прорабом, геодезистом и геологом. Шевцов, поняв, что 'рыбка клюнула' решил не скупиться. Максим, только вчера пригнавший очередной грузовичок с тремя двухсотлитровыми бочками солярки, продрал глаза, умылся и, не завтракая, пошёл здороваться с делегацией. В голове крутились кадры из сериала 'Санта-Барбара' и воспоминания о бунгало на Самуи, где он как-то раз в молодости жил целый месяц.

'Да будет так!'

Они не договорились. Архитектор, худой длинный мужчина лет пятидесяти, упёрся и все поползновения Максима заказать себе нечто воздушное, с огромными окнами и открытыми террасами, пресёк на корню, повертев пальцем у виска.

— Клиент всегда прав, Максим Баймуратович, но мне ведь после этого ещё здесь жить! Да ко мне никто больше не обратится! И вы тоже косо смотреть будете. Климат тут не тот. Не Испания и не Италия. Норвегия здесь. Пополам с Камчаткой. Так что строить будем кирпич, но с утеплителем. И окна, извините, большие делать не будем.

Максим зевнул, потёр лицо и махнул рукой.

— Вам виднее. А террасу я всё-таки хочу.

Место он приглядел в паре сотне метров от хутора, на самом берегу моря. Кирпичный особняк должен был стоять прямо на обрыве. Геолог облазил склон, постучал своим молотком по гранитным валунам и сообщил, что здесь не только коттедж построить можно, но и целый небоскрёб заложить. Архитектор довольно потирал руки — наконец то! Настоящая работа. Настоящий заказ! А не это… деревянное, блин, зодчество.

— Тогда так. 'Вот тут' в сторону моря — терраса, чтобы, значит, вид. Подумайте, может быть стоит сделать её остеклённой. Вот тут, в гостиной, камин, а тут, тут и тут — санузлы. И кабинет рабочий. С приёмной.

Максим ещё немного подумал.

— И сделайте так, чтобы рабочая зона и жилая не пересекались.

— Два дома под одной крышей?

Архитектор Игорь Владимирович всё ловил на лету.

— Сделаем.

Сашка слушал и охреневал. А прораб, ничем не показав своего удивления, поинтересовался.

— Котёл в доме будем ставить, или отдельно, рядом с водонапорной башней?

Макс хлопнул архитектора по плечу.

— Через две недели жду вас с эскизами. Два. Нет, три варианта. Дом, подворье. Гараж, сауна и всё, что нужно. Работайте, Игорь Владимирович. Время — деньги.

Саму Дубровку Максим решил не достраивать. Исключение он сделал лишь для Дубининых. Знакомый бригадир плотников Серёга снова был нанят на всё лето. Дом следовало перекрыть основательной железной крышей, поставить новые окна и установить всю столярку. Строитель почесал репу и предложил пристроить к дому тёплый ватер-клозет и провести паровое отопление. Всего-то за три тыщщи рубликов.

Услышав об этом, Лена завизжала от счастья. Стараниями Максима все дома уже были электрофицированы, в каждой комнате был свет. А в доме Дубининых — здоровенный плоский телевизор, перед которым, вечерами, бывало, собирался весь хутор. Но паровое отопление — это паровое отопление! Это было круче любого телевизора.

Максим посмотрел на неимоверно довольную женщину и улыбнулся. Лену он по-настоящему любил. Как сестру. Наверное, именно она была той частью семьи Дубининых, к которой он относился по родственному. Сашка был просто другом, а вот Леночка — сестрой. Ну и, понятное дело, Егор, Оля и маленький Максим — любимые племянники!

— Серёга, — бригадира пришлось догонять на улице. Тот, радостно потирая руки, уже нёсся к своим ребятам, ожидавшим его возле телеги. — Серёга, погоди.

— Максим Баймуратович!

В глазах плотника звенели монеты и хрустели купюры.

— Тут такое дело…

Серёга выслушал шёпот заказчика и завис. До дубового штучного паркета здесь ещё не доросли.

— Обмозговать надо. Здесь, на Родине никто и никогда этого не делал. Не до этого было. Не до роскоши.

— И всё-таки, я тебя прошу. У тебя же брат столярку держит, вот и …

— Недёшево обойдётся. — Мужик хитро улыбался в бороду и искоса поглядывал на реакцию Ходока. Максу это надоело и он отрезал.

— Лак я привезу. Делай.

На немой вопрос Саши про остальные дома, Максим только пожал плечами. Он хорошо относился и к Володе, и к Славке, и к Олегу. Но они ему были… Макс задумался — лезть в хозяева хутора ему не хотелось.

— Саш. Это твои люди. И тебе о них заботиться. Они мне, извини, просто знакомые. Всё, что я мог для них сделать, я уже сделал.

Сашка обернулся вслед за взглядом Ходока. Хутор впечатлял. Высокие, статные дома, на капитальных каменных фундаментах блестели стеклянными окнами. Его люди жили не в лачугах, а в отличных больших и тёплых домах. При всех трудностях освоения нового мира они уже сейчас жили лучше, чем ТАМ. Качественней. Их дома были больше их прежних квартир. Экологичней. Они пили чистую воду и ели чистую пищу. Дышали чистым воздухом.

'Что ещё надо?'

Взгляд хозяина соскользнул с домов. Масса построек: сараи, навесы, бани. Забор, больше смахивающий на крепостную стену. И вокруг огороды, огороды. Даже на том берегу ручья, на месте старого сожжённого хутора ещё прошлым летом было всё распахано. Эта земля обрела своего хозяина.

'И это всё моё!'

Сашка сграбастал друга в медвежьи объятия.

— Сделал, дружище, сделал. Кстати, вечерком в баньку сходим? Попаримся?

— А то!

Русскую баню казах Максим очень уважал.

Вечером погода снова испортилась. Из-за сопок наползли тяжёлые низкие тучи, из которых, как назло, посыпался мелкий холодный дождь. А ещё подул ветер. Не порывистый, а такой… плотный, ровный и, блин, ледяной.

'Ни хрена себе — май!'

Сашка непроизвольно поёжился, но решительно распахнул дверь сарая, куда он бегал за веником, и двинул к бане. Перспектива горячего пара согревала — Дуб прибавил шагу.

— Милый, — За углом сарая вдруг оказалась жена, — ты не торопись.

Сашка встал как вкопанный.

— Ты чего здесь? Случилось чего?

Леночка ничего не ответила, а взяв мужа под руку, повела его к дому. У крыльца, в почти уже кромешной тьме, оказался ещё один, замотанный в тулуп, персонаж. Оставив мужа в покое, Елена переключилась на него. Вернее, как с удивлением понял Дуб, на неё.

— Иди. Иди сейчас же и не вздумай повернуть назад!

Супруга подталкивала замотанное до макушки чучело в направлении бани. 'Чучело' испуганно пискнуло и пошло.

Дубинин, наконец, допетрил.

— Маринка?

Вдалеке хлопнула дверь предбанника.

— Ну а кто ж ещё? — Жена победно улыбалась. — Нечего ей одной куковать. И начальство её тут ни при чём.

Саня улыбнулся, обнял любимую и, чувствуя, как по венам бежит горячая кровь, крепко её поцеловал.

Дубинины целовались, стоя на холодном ветру, десять минут и ни капельки не замёрзли.

Сказать, что это был сюрприз — значит, ничего не сказать! Вместо Сашки с веником в предбаннике оказалась… ОНА.

Максим в одном полотенце стоял на карачках возле печки и закидывал дрова. Электричество в баню Саша провести ещё не успел и маленькая раздевалка освещалась лишь пламенем из незакрытой печи. Максим замер. Женщина аккуратно положила берёзовый веник на лавку и сбросила с себя тулуп.

'Какая она красавица!'

Под тулупом не было ничего. Только роскошное, стройное тело. Всполохи пламени играли на её коже, окрашивая в красный и оранжевый. Марина закрутила волосы в тугой узел и, подойдя к двери, ведущей в парилку, обернулась и протянула руку.

— Пойдём.

В себя Макс пришёл лишь под утро, когда маленькая банька начала остывать. На полоке, разметав свои чудесные волосы, спала обнажённая Марина. А он… а он не знал, что ему и думать. И как себя вести. За окошком начало сереть. Максим вышел в предбанник, тихо оделся и пошёл домой.