Орлы и звёзды - Александр Антонов

В общей канцелярии кипит работа. Генерал, сердито косясь на раскардаш, обращается к Львову:

– Пётр Евгеньевич, потрудитесь объяснить, что здесь, в конце концов, происходит? И покажите, наконец, бумагу!

– Господин генерал, – не прекращая просматривать папки, – ответил Львов, – какие теперь бумаги? Империя летит в тартарары!

Глобачев побагровел.

– Господин полковник, извольте отвечать, как положено!

– А вы знаете, как теперь положено? Я так нет. Давайте лучше подождём, пока новая власть установит, как нам теперь друг друга называть.

– Какая новая власть? Пётр Евгеньевич, голубчик, о чём это вы? – почти жалобно спросил Глобачев.

– Бросьте, Константин Иванович, всё вы понимаете! В Петрограде мятеж, и с каждым часом он будет только разрастаться. Уже к вечеру на штыках установят новую власть, от которой нам с вами ничего хорошего ждать не приходится. Потому лично я подаюсь в бега. Вас с собой не зову, но настоятельно советую здесь не задерживаться. Не стоит ждать, пока восставшие сначала захватят здание, а потом его подожгут. Подожгите лучше сами и бегите, куда глаза глядят, если не хотите очутиться к ночи в тюрьме, ваше превосходительство!

Молодец Львов! Чешет, как по писаному. Заметив, как пошатнулся генерал, я подставил стул, на который он и опустился. Вытирая со лба выступивший пот, почти безразличным тоном спросил:

– А это всё зачем?

– Вы про документы? – уточнил Львов. – Так не оставлять же их толпе? Спрячем в укромном месте, вдруг пригодятся?

– Пора заканчивать, – напомнил я.

– Всё, последний ящик, – сказал Макарыч. – Берём и уходим!

– Проследи за генералом, – попросил я вошедшую в комнату Ольгу. – И, когда будешь уходить, отдай ему ключ от «арестантской».

В вестибюле мы быстро переоделись в привезённую с собой гражданскую одежду, подхватили ящик и вышли на улицу.

Когда Ёрш с командой и Львов отъехали на машине с ящиками в сторону Крестовского, мы с Бокием собрались было лезть во второй грузовик, но тут Макарыч толкнул меня в бок.

– Посмотри, какая лялька! – он кивнул в сторону генеральской машины, водитель которой, оторопело, следил за происходящим.

– Хочешь забрать себе? – спросил я.

– Мне такую пока рано, – серьёзно ответил Макарыч. – Я с охраной, – он улыбнулся в сторону выходящей из подъезда Ольги, – пешочком прогуляюсь. А вот для штаба она будет в самый раз.

– А что, Глеб Иванович, – обратился я к Бокию. – Реквизируем, пожалуй, генеральскую машину для нужд революции?

Подойдя к авто, я похлопал водителя по плечу.

– Погуляй парень!

– Куда гулять-то? – растерянно спросил он, покидая салон.

– Да куда хочешь, но лучше подальше от этого дома!

Нынче не то, что давеча. На улицах уже полно народа. Но проезжая часть ещё не запружена, так что до Крестовского мы таки доехали. На острове пустынно и тихо. Грунтовку развезло. Пару раз машину даже пришлось толкать. До места добрались все изляпанные в грязи. Из машины сразу вылезти не удалось: в ограде нас встретила тройка матёрых волкодавов. Не стрелять же их? Пришлось ждать, пока придёт финн и загонит собак в вольер. Выглядел дачный сторож диковато, под стать псам. И думаю, что Львову он был обязан не меньше, чем избавлением от каторги. В нашем случае это было то, что надо. Ящики перенесли в большую комнату с зачехлённой мебелью. Потом все переоделись в «гражданку». Форму аккуратно сложили и оставили на даче. Там же остался и Львов. Было решено: пусть он денёк-другой посидит в безопасном месте.

В штаб местами ехали, местами «плыли», разрезая передним бампером людское море. Пару раз нас хотели даже побить. Но наш решительный вид и красные повязки на рукавах не позволили это сделать. Глеб моему появлению откровенно обрадовался.

– Бери свою команду, две снайперские группы и на грузовике отправляйся в район Литейного проспекта. Там, где-то между Невским проспектом и Литейным мостом во главе карательного отряда бесчинствует полковник Кутепов. Полковника арестовать, карателей разогнать!

– А если он не захочет арестовываться? – спросил я. – Кутепов мужик серьёзный.

– Сориентируешься на месте… Да что ты, в конце концов?! – рассердился Глеб. – Мне что, ещё и тебя учить?!

– Ладно, не кипятись. – Я понимал, что действительно перегнул палку, потому спешил успокоить разбушевавшегося друга. – Ответь ещё только на один вопрос: ты как про Кутепова узнал, историю вспомнил?

– Как я мог вспомнить то, чего не знал? – удивился Глеб. – Для меня фамилия Кутепов ассоциируется с более поздним периодом истории. Здесь всё гораздо проще, мой юный друг. Бокий – ему не привыкать – по тихой занял телефонную станцию. Пока ни во что не вмешивается – только слушает. Ну и меня информацией снабжает. Всё, хватит вопросов. Давай – действуй!

За Литейным мостом споро горело здание Окружного Суда. Толпа – серое с чёрным подёрнутое кумачом – вовсю веселилась. Про отряд Кутепова здесь никто ничего не слышал. Двигаться дальше на машине не было никакой возможности. Оставив грузовик под присмотр водителя и пары дружинников, пешком двинулись в сторону Преображенского собора. Там и нашли Кутепова…

– Одолжи-ка мне, Тришкин, винтовку, – попросил я снайпера.

В оптику позиция карателей просматривалась отчётливо. Кутепов явно готовился к началу боевых действий. Да и сам полковник выглядел весьма решительным.

– Бери, Тришкин, полковника на постоянный прицел, – приказал я, передавая винтовку хозяину, – а я пойду, попробую его урезонить. Дело, скорее, пустое. Так что ты смотри, не оплошай.

– Небось не промажу, – буркнул бородатый Тришкин занимая позицию.

Я переоделся в офицерскую форму, которую прихватил из штаба, – там этого добра теперь было навалом – вышел из подворотни на улицу и решительным шагом направился в сторону позиций карателей. Услышав окрик «Стой!» я крикнул в ответ: – Не стреляйте! – и сделал ещё несколько шагов, чтобы оказаться радом с перевёрнутой тележкой, которую кто-то удачно бросил возле стены дома.

– Кто вы такой? – крикнул в мою сторону Кутепов.

– Я представитель новой российской власти! Я уполномочен…

– Огонь! – взревел Кутепов, не дав мне договорить, и потянулся рукой к кобуре.

Грохот выстрелов и свист пуль я слушал уже лёжа за тележкой. Буквально через минуту частота выстрелов резко сократилась, послышались крики «Прекратить стрельбу!» и выстрелы смолки окончательно. Когда из подворотни стали выбегать мои бойцы стало понятно, что и мне можно покинуть убежище. Теперь уже бывшие каратели спешно покидали позиции и разбегались кто куда. Приказав никого не преследовать, я подошёл к трупу Кутепова. Один из последних защитников самодержавия лежал навзничь, широко раскинув руки. Мёртвые глаза безразлично смотрели в серое питерское небо.

Помимо него снайперы застрели ещё двух офицеров, после чего каратели и прекратили сопротивление.

– Принимай арестованных! – весело крикнул я Глебу.

Тот усталым взглядом окинул кучку понурых офицеров и распорядился: – К коменданту их! – Потом обратился ко мне: – Кто-нибудь из них стрелял в народ?

– Да вроде нет, если только не при мне. Хотя вряд ли. Просто они бродили по улицам с пустыми глазами, вот я их и прихватил от греха. А что, не надо было?

– Надо, – успокоил меня Глеб. – Я ещё с утра отдал приказ отлавливать по городу таких вот неприкаянных и к нам под арест – целее будут! Тебя просто не успел предупредить, но ты и сам сообразил.

– А тогда к чему твой вопрос про стрельбу?

– Так у нас на всех арестованных одно помещение, – вздохнул Глеб. – Тех, кто в чём замаран вносим в специальный список. Когда всё уляжется, будем разбираться с каждым по отдельности. Остальных просто отпустим. А теперь доложи, как разобрался с карателями?

Выслушав моё сообщение, Глеб задумчиво произнёс:

– В этом мире судьба Кутепова сложилась гораздо трагичнее, чем в нашем.

– И мы тому виной, – подхватил я.

– Причём тут мы? – удивился Глеб. – Это ведь Тришкин засадил пулю меж глаз полковника. Он и внёс поправку в Историю!

Глава пятая

В одном старом советском фильме говорится: не надо бояться человека с ружьём. Говорю как профессионал: это неверно. Оружие – на то и оружие, чтобы быть опасным. Другой разговор, каковы размеры этой опасности? Если оружие находится под контролем – это «умное» оружие, у него есть «голова» и оно опасно только для тех, против кого его намерены использовать и для тех, кто в скорбный для себя час попадает в зону поражения. Гораздо опаснее «тупое» оружие, в силу сложившихся обстоятельств вышедшее из-под контроля «головы». Его действие нелогичны, сиюминутны, а значит непредсказуемы. Такого количества «тупого» оружия, свободно плавающего среди людского моря, как сегодня, мне в своей жизни видеть не приходилось. Особенно много скопилось его возле Таврического дворца. Серые солдатские шинели заполонили уже всё свободное пространство перед зданием, а отряды всё прибывали и прибывали. Мы с Мишкой благоразумно расположились на некотором отдалении, наблюдая за процессом со стороны.