Не от стыда краснеет золото - Лидия Луковцева

тут в ее характеристике прозвучала гамма звуковых оттенков: и высокомерие, и снисходительность, и жалостливое презрение.

Саму Милу, при всех ее крупных статях, толстой мог обозвать только человек, которому она была резко антипатична. И только с единственной целью – побольнее ужалить.

– Юбка до пят, из марлевки, сто лет уже такие не носят. Соломенная шляпа, солома там, конечно, и не ночевала, синтетика. Из-под шляпы – темные волосы, каре, вроде бы. Лица не разглядела, очки черные в пол-лица, даже в помещении не сняла. Ярко-красная помада. Ну вот только ротик – как у Джулии Робертс. Всё!

– А чего, собственно, вы так переполошились из-за этой тетки?

– Да не из-за тетки! Из-за монет.

– Мы с этим Сараем да с кладами скоро уже с ума сходить начнем. Везде монеты, монеты, монеты!..

– Теперь уже другой вопрос: почему она так прореагировала на Милкино появление?

– Прямо припадочная какая-то!

– Может, вы с ней все-таки знакомы?

– Да что ты, ей богу! Я бы узнала.

– Тем более странно! На милицейского работника ты никак не тянешь…

– Ну а монет ты так и не разглядела?

– Конечно, нет!

– Допустим, монеты из Сарая. Подделка или настоящие?..

– Допустим! Если подделка, то все становится более-менее понятным. Она и так настороже, а тут ты несешься, как танк. Просто нервы не выдержали.

– А если настоящие? Если они из того клада, что мы нашли?

– Тогда они расползаются, как тараканы.

– Есть и еще вариант: где-то имеется другой клад.

– А та шкатулка, что у нас в музее отрыли, – это уже третий? Но Никита сказал, что на той глубине, где в траншее нашли нашу шкатулку, она быть не могла, слишком мелко. «Биржевики» же не копали до культурных слоев.

– Так что же, ее сначала зарыли специально, чтоб потом откопать? Но это же безумие какое-то! «Бриллиантовая рука»!

– И почему именно у нас в музее, именно в Артюховске, а не в другом городе или в том же Пороховом?

– И почему тетка объявилась в Артюховске, чтобы монеты продавать?

– Ну, этого мы не знаем, может, она не только в Артюховске успела побывать.

– В Пороховом нельзя, слишком близко от раскопок.

– И вполне вероятно, что это все провернул житель Порохового, чтоб подальше след увести.

– Тогда понятно, почему шкатулка – новодел, а монеты настоящие.

– Почему?

– Этому товарищу просто надо было выиграть время. Пока в Артюховске разберутся, что настоящее, а что нет! Экспертизы, то, сё. А в Пороховом – археологи рядом, специалисты. Вон, Шпигалев сходу определил.

Дамы задумались.

– И все-таки, что бы это значило – «из раскопа»? Может, монеты у него украли, из найденных ими? Помните, я рассказывала, в газете читала про две шкатулки?

– Тогда бы крали со шкатулкой!

– А если нельзя было? А несколько монет – можно!

– Тогда это кто-то из своих, шпигалевских. Потому он и мечется, Никита же сказал, что тень на него падает.

– Нет, не может быть! Археологи – бессребреники, это же их работа!

– Ой-ё-ёй! Как будто в банках банковские работники не воруют! Каждый день в новостях, мы же телевизор смотрим!

– А потом, они же наверняка давным-давно эти шкатулки сдали, куда положено, да по описи, да все пересчитали до монетки! Как-то там у них же все это делается!

– Может, новые откопали? В прессу же не всё попадает!

– Ага, каждый день – по шкатулке! Будет вам.

– Девочки, – задумчиво сказала Люся, – мы удалились в сторону. Если шкатулку в нашем музее закопали, для того, чтобы её нашли, то главный вопрос – кто же её закопал?

– Тот, кто знал про траншею!

– А пороховчанин никак не мог про нее знать!

– Неувязочка…

– Вот что: надо идти на «биржу». Сейчас там все равно уже никого нет, время послеобеденное, работнички так долго не сидят. Завтра с утра. Расспросим тех, что в музее траншею рыли.

– Эх, Лиды нет! Она бы с ними в два счета поговорила.

– А кстати, Люся, ты ей звонила?

– Звонила, – безнадежно махнула рукой Люся. – Она только пару вопросов Бурлакову успела задать, он ее остановил. «Любимая, – сказал, – я же знаю, откуда ветер дует. Все в свое время. Узнают твои подруги, что к чему. Тебе первой расскажу, как дело закроем. А пока – тайна следствия!»

– Гад!

– Скотина безрогая!

– То-то ему сейчас икается!

– Да ну, – вступилась по обыкновению Зоя, – это же его работа. И кстати, давайте уже обедать!

Впрочем, участия в том, чтобы накрывать на стол, она потом не приняла. Все это время задумчиво вышагивала по кухне.

– Уйди в зал, – рассердилась Люся, – не путайся под ногами!

– Не мешай ей! – вступилась Мила, – она думает.

– Пусть в зале думает, там ей никто мешать не будет!

Зоя в этот момент резко затормозила. Вероятно, ее память, в которой все это время шла подспудная работа, выдала конечный результат.

– Девочки, вы можете считать меня сумасшедшей, но если бы эта тетка…

– Какая тетка? – не поняла Люся, – в парикмахерской?

– В салоне! Если бы эта тетка не была теткой, я бы сказала, что это… Варвара!

– Какая Варвара? – теперь уже «не въехала» и голодная Мила.

– Не какая, а какой! «Любопытная Варвара»! Дружок Боцмана.

– Да с чего ты взяла?!

– Голос у него очень противный, но своеобразный.

– Как ты могла узнать его голос, если он сказал там, под стеной Сарая, всего пару фраз!

– Да, но каких фраз! – согласилась Мила уважительно. – Хотя до Боцмана ему, конечно, расти и расти.

– Голос тетки мне сразу показался знакомым, – задумчиво продолжала Зоя, – резкий такой, с приблатненными интонациями…

– Но мужской-то голос от женского можно отличить?

– Да не всегда! Если у женщины он прокуренный, низкого тембра, а у мужчины – высокий? Тут фактор одежды роль играет. Сразу настраиваешься на восприятие по половому признаку. Это первая реакция – во что человек одет.

– Бывают же похожие люди! А может, она родственница Варвары?

– Но с чего она так шарахнулась от Милы, как черт от ладана? Откуда она может знать Милу?

– И чем это, и когда я ей так насолила?!

– Может, Варвара замаскировался под тетку? – несколько колеблясь, предположила Мила.

– Зачем?

– Но – монеты же продавал! А если они – из Порохового городища? Для конспирации.

– Все! – решительно пресекла Люся. – Обедать! А то у вас на почве голода уже глюки начинаются.

Но и за обедом Люся с Милой продолжали, пережевывая пищу не слишком тщательно, как советуют классики советского юмора Ильф и Петров, пережевывали и тему маскарада Варвары, странного поведения Шпигалева, шкатулок с монетами, монет без шкатулок, и всего, из этого следующего.

Зоя вяло жевала, опять погруженная