Подожди, я умру – и приду (сборник) - Анна Матвеева

Клелия хлопнула в ладоши. Вспомнила, что она в перчатках, сняла их и хлопнула еще раз.

– Внимание, ребяточки!

Селия придвинулась ближе к Барту.

– Я вас поздравляю, – загадочно начала Клелия, и Барт внутренне закатил глаза. Сейчас заведет волынку на полчаса – про то, как им сегодня повезло, да какое необычное место этот Музей, и что сюда пускают только лучших… Будто они сами не знают, как им повезло! Селия не сводила глаз с личика Клелии, и Барт незаметно высунул язык, чтобы потрогать прыщик в углу рта. Такая мерзость! Не мог вылезти через день, нет, надо было выбрать именно этот!

Селия стояла совсем близко, волосы у нее были как льющийся мед. И пахли цветами. А Клелию несло как заведенную.

– Ребяточки, вы лучшие из лучших! Вы доказали своей учебой и трудом, что достойны заглянуть в темный мир прошлого, который откроет для вас сегодня наш экскурсовод – Декстер Дюбуа. Встречайте!

В зале погас свет, Селия схватила Барта за руку. Пальцы гладкие, как шахматные фигурки. В темноте по залу летали объемные буквы, из которых складывались слова: «ЗАПРЕТИТЬ ИНТЕРНЕТ – ЭТО СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ. АЛЕКСЕЙ ИВАНОВ».

– Я ни слова не поняла, – шепнула Селия щекотными, теплыми губами. – Кто такой Интернет, что такое корея и что за странное имя Алексей Иванов? Это, вообще, имя или название?

Барт промолчал. Он тоже не понял ни слова, но никогда в этом не признается. Не при Селии.

Буквы становились всё больше, гигантская А из имени, или что это такое, «Алексей» подлетела прямо к носу Барта и лопнула, как мыльный пузырь.

Тут же заиграла музыка, «Воспоминание о Трианоне» Мюллера, с ходу определил Барт. Буквы лопались одна за другой, будто в них кто-то стрелял. И наконец, этот кто-то появился – Декстер Дюбуа! Вначале гости увидели бледную растопыренную ладонь, потом – щеки с черными бачками, потом – глаза с наклеенными на эпикантус слезами. Последний крик моды, если верить сестре Барта, Хайтауэр. Она сделала три операции, прежде чем получила именно такой эпикантус. А слезы приходится приклеивать каждый месяц. Хайтауэр модница, жаль, что училась плохо – будет теперь работать санитаркой до конца жизни.

– Офигенная, – шепнула Селия.

– Офигенный! – кокетливо поправил ее Декстер Дюбуа. – Я мужчинка, просто немножечко прячусь. Приветствую вас в Музее, месте, где оживают ужасы прошлого! Представляю, сколько у вас накопилось вопросов…

Свет вспыхнул, и Барт с Селией сморщились, будто ели вместе один лимон. Боже мой, о чём он думает! Он при Селии даже кусочка проглотить не сможет, вечно делает вид, что у него нет аппетита – а потом подыхает от голода.

При свете Декстер Дюбуа оказался кокетливым педерастом неопределенного возраста. От пятидесяти до семидесяти, решил Барт. Но никак не больше семидесяти – кожа очень гладкая и руки без единого пятнышка.

– Прелестная Клелия! – Декстер склонился над рукой учительницы, клюнул воздух накрашенными губами. Видно было, как она ему противна. Клелия, идиотка, этого не замечала, улыбалась, как в позапрошлом веке, когда с улыбками ходили все подряд. Жуть, конечно! В наше время так скалятся только абсолютные деревенщины. К счастью, Клелия вспомнила, что она не просто в Городе, а еще и в Музее – месте священного ужаса. И убрала, спасибо, свой оскал.

Вот Хайтауэр, к примеру, так и не допустили до Экскурсии. Это единственный шанс в жизни для человека! Если он не попал сюда в шестнадцать, значит, не попадет никогда. Правда, есть исключения – учителя и Хранители, вроде этого Декстера.

– У меня вопрос! Вы давно здесь работаете?

– Какой быстрый мальчик, – удивился Декстер и достал из кармана лупу на цепочке. Близорукий глаз с наклеенными слезами выглядел за линзой так, как дверной глазок из детективов, которые задали вчера смотреть по психологии. Барт сломался на восьмой серии, уснул прямо перед телевизором, и мама утром ругала его лентяем. Его, лучшего ученика школы!

Насмотревшись на Барта, Декстер спрятал лупу в карман.

– Хранители Музея работают здесь с юности и до самой смерти. Однажды я пришел сюда точно так же, как вы, Барт Картман. И вот мне сто три года, а я всё еще здесь!

Декстер замолчал, чтобы все смогли осознать, как он отлично сохранился для ста трех лет, но группа подобралась какая-то малочувствительная. Только добрая Селия вежливо подняла брови кверху.

– Да, – обиженно уточнил Хранитель, – я еще здесь! Я знаю о том мире почти всё. Может быть, я знаю о нем даже больше, чем его обитатели, вымершие от смертельной болезни Интернет.

– Она была заразной? – спросила Селия.

– Конечно, Селия Купер. Не зря эту болезнь называли Всемирной паутиной или просто Сетью. Переносили эту заразу вот такие невинные на вид коробочки – компьютеры. Как только люди покупали себе компьютер, они тут же попадали в группу риска. Но для того чтобы заразиться, им надо было подключиться к Интернету.

– А зачем они это делали? – спросил робкий мальчик, державшийся поближе к Клелии.

– Затем, Шелдон Смит, что их никто не предупреждал о том, какая это страшная опасность. К счастью, вы живете в свободной Российской стране, где каждый предупрежден о том, насколько опасно даже подходить к этой машине!

Декстер щелкнул пальцами, полилась решительная, но вместе с тем нежная музыка. Шуман, «Маленький утренний путешественник».

О компьютерах Барт знал очень мало. В старых сериалах, которые они смотрели на истории, вместо компьютеров были серые мутные квадратики, как на картинах, где изображены обнаженные части человеческих тел. Эти обнажения – тоже жуткий пережиток прошлого, как и сетевая эпидемия, сгубившая весь мир. Уцелела только Российская страна благодаря Грегори Хаусу и его мудрому решению выжечь Интернет, как язву. Неудивительно, что он взял себе имя и фамилию величайшего лекаря прошлого.

«Это маленький шаг для человека, – добавил Хаус в своей исторической речи, – но огромный шаг для всего человечества».

Бодрый Декстер шагал впереди группы экскурсантов, Клелия была замыкающей, будто они не в Музее, а в особо опасном лесном походе.

Рядом с небольшим стендом гид остановился, подождал, пока подтянутся остальные. Близорукий Шелдон придвинулся было поближе к стенду, но тут же запищала сигнализация.

Декстер вновь щелкнул пальцами, мерзкий писк пропал, и снова зазвучало фортепьяно – «Киарина». Эту пьесу любил папа Барта, он умер в прошлом году. Барт почувствовал, что сейчас заплачет, вот прямо очень не вовремя. К счастью, «Киарина» короткая, скоро окончится.

Со стенда смотрели четыре фотопортрета, Барт сказал бы, что эти люди жили в конце двадцатого века – судя по одежде, нелепым улыбкам и качеству изображений. «Сэр Тимоти Джон Бернерс-Ли» выглядел несколько смущенным, «Билл Гейтс» – виноватым, а вот «Стив Джобс» Барту понравился. Четвертого человека звали «Гейб Ньюэлл», и, судя по всему, он довольно долго отказывал себе в качественном питании и занятиях физкультурным спортом. Детям двадцать второго века такое себе сложно представить.

Декстер подробно рассказал о злодействах, которые творили эти люди, приучая мир к своим вредоносным изобретениям и так называемым гаджетам. Объяснил, что такое Интернет, Стим, Эппл и Майкрософт – другие имена сатаны. Барт чувствовал что-то смутно знакомое, будто он уже когда-то слышал эти имена. Но он, конечно, тоже чувствовал себя напуганным – а Селия, та вовсе прижалась к нему и дрожала, как от холода.

– Не бойся, они не оживут! – Барт, как мог, попытался успокоить девочку, но тут вдруг Декстер расхохотался, услышав его слова.

– Не оживут, х-ха! Ты мне нравишься, Барт Картман! Назвали тебя, конечно, по мотивам Симпсонов и Южного парка, д-да?

Барт ощетинился. Вот не надо так с ним при Селии.

– А вы знаете еще каких-то Бартов в сериалах?

– В «Хоре» есть Барт Хаммел, – подала голос девочка из чужой школы. Отличница, как и Барт, – на плече пять нашивок. Клелия высоко подняла подбородок. Вот такие у нее дети!

– Отлично, Мария Уолдорф! – сказал Декстер. – Давайте перейдем к следующим экспонатам, я покажу вам, как люди в начале двадцать первого века общались друг с другом. Они почти разучились разговаривать, но каждый был подсоединен к особому устройству. Это мог быть компьютер, стационарный или переносной. Мог быть даже телефон – вот такой, смотрите!

Декстер аккуратно держал в руках черный предмет размером с телевизионный пульт. Только на пульте всего две кнопки, а на предмете – множество. И на уютный плюшевый телефон с хвостом, который жил дома у каждого в Российской стране, предмет не походил ни капельки.

– Это телефон? – поразилась Мария.

Декстер нажал кнопку, и все услышали короткие, несомненно телефонные гудки. А Барт почувствовал нечто вроде зависти к экскурсоводу, который может запросто лапать такие штуки.