Assassin’s Creed: Renaissance - Оливер Боуден

— У меня есть список имен других заговорщиков, — проговорил Эцио, вытаскивая из сумки и передавая дяде лист бумаги.

— Отлично. Некоторые из этих людей гораздо меньше склонны отступать, нежели Якопо, и от них будет гораздо проще избавиться. На рассвете я пошлю в ту сторону шпионов, посмотрим, сумеют ли они что-нибудь разузнать о них. Одновременно нам нужно будет подготовиться к возвращению Сан-Джиминьяно.

— Твои люди, во что бы то ни стало, должны быть готовы, но я не могу терять времени, если хочу уничтожить этих убийц.

Марио задумался.

— Возможно, ты прав — часто одиночка способен проломить стены, перед которыми бессильна армия. Нам нужно убить их, пока они еще уверены, что находятся в безопасности. Отправляйся и посмотри, что сможешь узнать. Я знаю, что теперь ты в состоянии позаботиться о себе.

— Благодарю, дядя!

— Не спеши, Эцио! Я разрешу тебе уйти при одном условии.

— Каком?

— Ты отложишь свой отъезд на неделю.

— На неделю?

— Если уж ты решил отправиться в одиночку, без запасного плана, тебе потребуется нечто большее, чем оружие со страниц Кодекса. Да, ты уже мужчина и храбрый боец-ассассин, но твоя репутация заставляет тамплиеров жаждать твоей крови. И тебе все еще не хватает некоторых навыков.

— Эцио нетерпеливо покачал головой.

— Нет, дядя, прости, но неделю…

Марио нахмурился и лишь немного повысил голос, но этого оказалось достаточно.

— Я слышал о тебе много хорошего, Эцио, но и не меньше плохого. Ты утратил контроль, когда убивал Франческо. Ты позволил чувствам к Кристине сбить тебя с пути. Твой нынешний долг заключается в верности Кредо. Если ты будешь пренебрегать этим, в мире не останется места, где ты смог бы наслаждаться жизнью. — Он поднялся. — Как твой опекун, я приказываю тебе слушаться.

Эцио показалось, что дядя значительно вырос, пока говорил. И, хотя принять это было болезненно, он признал истинность слов дяди. Он горько опустил голову.

— Хорошо, — подытожил Марио более добродушным тоном. — Ты еще поблагодаришь меня за это. Твоя новая боевая подготовка начнется с утра. И помни, подготовка — это все!

Неделю спустя, вооруженный и подготовленный Эцио выехал в Сан-Джиминьяно. Марио посоветовал ему связаться с одним из отрядов наемников, которые он разместил в пределах видимости города, чтобы следить за въезжающими и выезжающими оттуда. Эцио обнаружил один из их лагерей в первую же ночь за стенами Монтериджони.

Сержант в отряде, крепкий, покрытый шрамами мужчина лет двадцати пяти, по имени Гамбальто, дал ему кусок хлеба с сыром и кружку крепкой верначчи (сорт вина — пр. пер.), и, пока Эцио ел и пил, рассказал последние новости.

— Думаю, для Антонио Маффеи было позором навсегда покинуть Вольтерру. У него в голове тараканы, раз он решил, что Герцог разорил его родной город, несмотря на то, что тот всего лишь взял его под крыло Флоренции. А теперь Маффеи и вовсе спятил. Он залез на башню кафедрального собора, окружил себя лучниками Пацци и каждый день сыпет оттуда поровну цитатами из Библии и стрелами. Одному Богу известно, что он задумал — перевести горожан на свою сторону своими проповедями или переубивать всех. Обычные люди Сан-Джиминьяно ненавидят его, но пока он продолжает сеять хаос, город против него бессилен.

— Тогда его нужно убрать.

— Да, это, несомненно, ослабит власть Пацци в городе.

— Как хорошо они защищены?

— На вышках и у ворот множество людей. Но на рассвете — смена караула. И тогда, кто-нибудь вроде тебя, может перебраться через стену и невидимым войти в город.

Эцио задумался, желая понять, насколько это отвлечет от основного задания по выслеживанию Якопо Пацци. Но, пораздумав, он решил, что должен рассматривать картину целиком — этот Маффеи был сторонником Пацци. И долг Эцио как ассасина — убить этого безумца.

На рассвете следующего дня лишь очень внимательные жители Сан-Джиминьяно заметили бы, как стройная, сероглазая фигура в капюшоне, как призрак, проскользнула по улице, ведущей к кафедральной площади.

Рыночные торговцы уже расставляли свои палатки. Ночная смена подходила к концу, и скучающая, унылая стража дремала, опершись на алебарды. С западной стороны колокольни все еще была глубокая тень, и никто не заметил, как закутанная в черное фигура с легкостью и изяществом паука взобралась по стене.

Худой священник с запавшими глазами и растрепанными волосами уже был на месте. Четверо скучающих арбалетчиков из Пацци так же заняли свои позиции, по одному на каждом углу башни. Но Антонио Маффеи, будто не веря в то, что арбалетчики способны его защитить, крепко сжимал в левой руке Библию, а в правой — кинжал. Когда Эцио взобрался на верх башни, священник уже начал проповедь, и теперь Эцио ловил каждое слово Маффеи:

— Жители Сан-Джиминьяно, услышьте мои слова! Вы должны покаяться! ПОКАЯТЬСЯ! И попросить прощения. Молитесь вместе со мной, дети мои, и вместе мы сможем противостоять тьме, что пала на нашу возлюбленную Тоскану! Внимай, Небо, я буду говорить, услышь, Земля, слова уст моих. Прольется как дождь учение мое, речь моя упадет как роса, как капля дождя на зелень, как ливень на траву, ибо Имя Господа прославляю! Он твердыня! Совершенны дела его, а пути его праведны! Он истинен и справедлив. Но они развратились перед ним, — они не его дети, а род порочный, строптивый и развращенный! Жители Сан-Джиминьяно, сие ли воздаете вы Господу? Народ глупый и неразумный! Он ли не Отец, породивший вас? Очиститесь же светом Его прощения!

Эцио легко спрыгнул с парапета башни и занял позицию возле люка, открывающегося на лестницу, что вела вниз. Лучники попытались направить арбалеты в его сторону, но расстояние было маленьким, и Эцио воспользовался элементом неожиданности. Он пригнулся и схватил одного из них за ноги, опрокидывая того через парапет, обрекая на смерть на булыжной мостовой двумястами футами ниже. Прежде чем остальные опомнились, Эцио набросился на второго, ранив того в руку. Казалось, лучник удивился, что рана оказалась столь маленькой, но потом посерел и упал, жизнь мгновенно покинула его тело. Эцио получше закрепил ядовитый клинок на запястье, сейчас было не время для честной смертельной схватки. Он кинулся на третьего, который, отбросив лук, попытался пробежать к лестнице. Когда он был уже рядом, Эцио толкнул его в зад и тот скатился по деревянным ступенькам, головой вниз, хрустнули кости. Последний поднял руки и что-то забормотал. Эцио посмотрел свысока и заметил, что мужчина обмочился. Он отступил в сторону и с издевательским поклоном позволил перепуганному лучнику спуститься по ступеням мимо искореженного тела его товарища.