Правда персонального формата - Галина Владимировна Романова

– Кого? Девушку? – Он грустно рассмеялся. – Как же я ее найду, Таечка? Это даже не иголка в стоге, это песчинка в пустыне. И…

– Ваня, я запомнила номер ее машины. Он такой приметный, что забыть сложно.

И Тая продиктовала серию и номер, забыть которые действительно было бы сложно. Серия из трех одинаковых букв. Номер из трех одинаковых цифр.

– Марку машины не скажу, не рассмотрела. Белая, не джип. Низкая какая-то. Может, это и не имеет значения, но вдруг это тебе поможет в поисках. Ты же ищешь, Ваня? Ищешь убийцу?

– Да, – ответил он и соврал.

До того момента, пока не задержали Арсения, ему и в голову не приходило заниматься своим собственным расследованием. Он не профессионал! Он ничего в этом не смыслит. Он мог проанализировать имеющиеся факты, но не мог найти их! Он представления не имел, с чего начинать, как к этому вообще подступаться?

– Вот видишь, – прервал его мысли голос Таи. – Может, эта девчонка – лицо совершенно постороннее Зоиному другу. А может, и нет. Разговаривали они как-то уж очень доверительно. Словно давно знали друг друга. И достаточно близко. Я, если честно, его в тот момент осудила. Приехал с одной женщиной, любезничает с другой. Потом забылось. А когда узнала, что Зои не стало, начала вспоминать и вот…

– Ты бы опознала ее? – вспомнил Иван Григорьевич слово, которым пользовались полицейские в его присутствии

– Думаю, да. Она яркая такая. Красивая. Ты извини меня, Ваня. Морочу тебе голову. Они просто могли стоять в очереди в кассу друг за другом…

– Нет, не могли! – воскликнул Арсений, проснувшись. – Я совершенно точно знаю, кто это. Вернее, машину знаю.

– Откуда?

Иван Григорьевич улыбался, рассматривая усы из сметаны над верхней губой Арсения. Блинчики тот смел с тарелки за пять минут.

– Видел пару раз, как Стас выходил из этой машины у дома Зои. Я спросил: кто это? Он ответил, что это знакомый его подвозил. Расспрашивать я не стал.

– Ну, видимо, время настало его расспросить. Только пускай этим займутся профессионалы.

Глава 18

Валя влетела в кабинет, запыхавшись, словно за ней гнались. В руках папка, надо полагать, с бумагами. Через плечо сумочка. Волосы дыбом. Под мышками два темных пятна. Блузка, как обычно, черная. Брюки тоже.

Как она ухитряется выживать в темной одежде в такую жару? На нем невесомые брюки, тончайшая рубашка, а он еле дошел от своего подъезда до машины, а потом от нее до отдела. Казалось, в огненную лаву попал, и кожа стекает с него вместе с потом. Было не просто жарко, почти больно.

– Ты опоздала, – не упрекнул, констатировал Илья.

– Извините. Были причины.

Она шмыгнула за свой стол, положила папку в самом центре, сумочку швырнула куда-то себе под ноги. По очереди посмотрела на них. Вцепилась зубами в нижнюю губу, чтобы скрыть довольную улыбку.

«Что-то она принесла, – догадался Илья. – Что-то есть интересное в ее папке».

– Озвучивай, Горохова, не тяни кота за хвост, – порекомендовал Носов. – Исчезла вчера, понимаешь. Я искал тебя по всему поселку. Куда ты подевалась?

– Сначала я говорила с братом и племянником погибшей Марии Степановны. Потом поехала к ее подруге. Утром они втроем играли в карты, а потом Мария Степановна их выставила. Ради встречи со мной. А я не смогла сразу к ней поехать. И ее подруга за это на меня жутко обиделась. И не рассказала всей правды.

– Какой правды?

У Ильи свело челюсти от злости. Ему поначалу показалось, что она действительно раздобыла какие-то важные сведения, а она снова по кругу. Никак не вырвется из районного дела, показавшегося ей странным. Всего лишь странным, не более!

– Они видели что-то или кого-то, – коротко ответила Валя.

И, глянув на Сергея, жалобно попросила сходить за холодной водой в буфет.

– Сначала расскажи, потом будет вода, – закапризничал Носов.

– В общем, Мария Степановна хотела рассказать мне о причине скандала со своими соседями. Она о нем забыла, но потом сверилась с записями и…

– С какими записями?!

Ему снова сделалось жарко, хотя кондиционер исправно подавал в их кабинет потоки прохладного воздуха. Точнее: почти ледяного. Но эта девчонка его доведет до инфаркта. С жарким летом на пару. И с Ольгой за компанию, которая вдруг стала капризной и надменной, и совсем не шла на компромисс. Сегодня просто поставила его перед фактом, что после работы едет на дачу к родителям. И пробудет там до утра понедельника. А сегодня лишь четверг. А завтра рабочий день. Это значило, что он с ней не сможет поехать. Странно, как это получится у нее? Она же тоже завтра работает. Разъяснять жена ничего не стала. Молча ушла, прикрыв за собой дверь. Не по обычаю громко.

– Бабуля теряла память и принялась все записывать, чтобы, сверившись с тетрадками, освежать воспоминания, – последовал ответ Гороховой.

– А кто они? Что они видели? Кого они видели? Ты можешь докладывать нормально, капитан, не перескакивая? – Он сердито хлопнул ладонью по столу. – Мало того что ты опоздала, так еще и несешь всякую чушь! Еще раз такое повторится, будешь писать объяснение!

– Так точно.

Ее глаза смотрели недоуменно, на самом дне застыл вопрос – за что он с ней так. Носов тоже изумленно притих.

– А теперь по пунктам: кто они? Что знают?

– Партнеры по карточной игре. Друзья Марии Степановны. Она их выставила, потому что мы должны были с ней встретиться. Я приехала к ней после работы. И опоздала. Ее подруга Вера Ивановна на меня за это обиделась. И отказалась рассказать, что они видели вместе с Федоровым. Федоров – это старик, его дом напротив дома Марии Степановны.

– Она прямо так и сказала: вы опоздали, хрен вам, а не правду? – Он еле держал себя в руках, чтобы не начать орать на нее.

– Нет. Не так.

Она вызывающе задрала подбородок, глаза странно заблестели. От слез или от злости? Вот только слез тут не хватало! Носовых платков он в столе не держит.

– Если позволите, товарищ майор, я продолжу. – Валя шумно вдохнула. – Вера Ивановна проболталась, что, после того как их выгнала Мария Степановна, они с Федоровым пошли к нему и наблюдали за соседкой в бинокль. Все было видно, как на ладони, сказала она. Но что было видно, она не объяснила. Федоров вообще мне не открыл, сколько я в его ворота ни звонила. Хотя стоял возле окна и держал в руке шторку. Это было заметно. А сегодня я узнаю, что они вчера съехались. Решили вдруг жить вместе. У Федорова.