Морской лорд. Том 1 - Александр Чернобровкин

– Не помешает и манор: будет, где скучать зимними вечерами, – шутливо молвил я и продолжил серьезным тоном: – Я слышал, императрице Мод нужны рыцари, обещает наградить землями.

– Верно, – подтвердил Вильгельм де Румар. – Через три дня я отправляюсь ей на помощь. Можешь присоединиться к моему отряду.

– Сочту за честь воевать с таким, как мне говорили, отважным воином, – подкрался я незаметно и лизнул.

Вильгельма де Румара прямо расперло от самодовольства.

– Вина! – крикнул он, а когда слуги наполнили наши бокалы, провозгласил: – За победу императрицы Матильды и ее сына – истинного наследника престола!

Мне показалось, что графу не понравилась такая откровенность брата. Судя по тому, как осторожно Ранульф де Жернон играл в шахматы, не хочет он вмешиваться в конфликт, пока не определится победитель.

24

Идет дождь, нудный и холодный. Лесная дорога превратилась в кашу, в которой вязнут колеса кибитки. Комья грязи прилипают к ободу, поднимаются вместе с ним, а потом нехотя отпадают. Кибитка запряжена двумя кобылами и управляется Нуддом. Сзади к ней привязаны два запасные жеребца: Буцефал и гнедой по кличке Гнедко. У последнего шерсть промокла и потемнела, так что почти не отличается от идущего рядом вороного. Я еду за ними на вороном отце Буцефала. На каждом привале пересаживаюсь на другого жеребца, равномерно распределяя между ними тяготы перехода. Капюшон моего плаща опущен низко, чтобы капли не попадали в лицо, поэтому вижу только то, что не выше уровня моих глаз. Я замерз, ноги одеревенели от холода. Выезжаю на обочину дороги, где она не раздолбана идущими впереди возами, слезаю и иду пешком, ведя коня на поводу, чтобы размяться. Так же поступают мои оруженосцы Умфра и Джон и несколько рыцарей, ехавшие сзади. Мои оруженосцы идут по противоположной обочине, чтобы не отставать от кибитки.

Седьмой день пути. Мы движемся из Честера в Бристоль. На шлюпе я бы добрался туда дня за два. Впереди скачет Вильгельм де Румар со своими рыцарями. Затем едут десять возов с его снаряжением, начиная с шатра и заканчивая шахматами. Моя кибитка – одиннадцатая и последняя. У рыцарей, которые едут за мной, в лучшем случае есть вьючная лошадь, которую ведет на поводу слуга. Это в основном младшие сыновья, которым дали старые шлем, кольчугу, щит, копье, меч, коня и слугу и отправили добывать для себя лен. Или погибнуть. Среди них едет и мой должник – юный рыцарь по имени Томас. Он еще не научился не узнавать своих кредиторов и не только поздоровался со мной, но и попытался завести знакомство. Он первый раз едет на войну, ему все интересно. Томас внимательно слушал мои рассказы об утигурах, уверенный, что они до сих пор живут в причерноморских степях. Может, их потомки и живут, но теперь называют себя по другому. Он пытался пообщаться с моими оруженосцами, его ровесниками, но помешал языковой барьер.

Сейчас он догоняет меня, едет рядом. Следом за ним скачет его дядька на рабочей кобыле, к седлу которой приторочены сумки с провизией, тент, одеяла. Ездить верхом на кобыле – западло по местным понятиям, но у бедности свои привилегии – она делает человека более толстокожим. Копья разрешил им положить в мою кибитку.

– Я собирался воевать с валлийцами, а теперь еду вместе с ними! – произнес Томас с таким видом, словно это самое забавное происшествие в его жизни.

– Воевать надо не против кого-то, а за себя, своего сеньора, – советую я. – И будь милосерден к врагам, потому что завтра они могут стать твоими союзниками.

– Постараюсь, – обещает он и с юношеским легкомыслием тут же забывает свое обещание. – Как ты думаешь, быстро мы расправимся с узурпатором Стефаном?

– Чем дольше будет тянуться эта война, тем лучше для нас с тобой, – отвечаю я. – В мирное время рыцари не нужны.

– Когда настанет мир, я отправлюсь на Святую землю, буду воевать с неверными, – обещает он.

Я ему рассказываю, какой климат там, как Томас будет себя чувствовать при повышенной влажности в раскаленных солнцем кольчуге и шлеме. Услышанное не отбивает у него охоту повидать чудесные заморские страны. После крестового похода у них тут у всех головы забиты небылицами о Ближнем Востоке. Уверены, что там – рай на земле. Если считать раем отсутствие затяжных дождей, то они правы. А вообще-то рай – это внутренне состояние, мало зависящее от места, в котором находишься.

– Сарацины – сильные воины? – интересуется Томас.

– Разные, как и наши, – отвечаю я.

По обозу от головы к хвосту передают, что виден Бристоль. Передние всадники уже выезжают из леса в поля, окружающие город. Я сажусь на лошадь и скачу вперед. Молодой рыцарь устремляется за мной. Его конь староват и не так резв, но Томас изо всей силы подгоняет бедного жеребца длинными шпорами.

Я несколько раз бывал в Бристоле. В двадцать первом веке это будет один из крупных портов Англии, расположенный на обоих берегах реки Эйвон и имеющий несколько искусственных гаваней. Названный в честь города Бристольский залив известен еще и высокими приливами – максимальный почти пятнадцать метров, второе место в мире после канадского залива Фанди, где на три метра выше. То, что я обнаружил сейчас, было совсем не похоже на то, что видел раньше. Даже река показалась другой, точнее, их тут две, Эйвон и Фром. Кстати, «эйвон» по-кельтски значит «река». В этих местах чуть ли не половина рек носит такое название. Река под названием Река. При слиянии Эйвон и Фром и находился нынешний Бристоль, который, к тому же, назывался сейчас Брикстоу – «место у моста». Мост пока что деревянный. В девятнадцатом веке неподалеку от нынешнего построят висячий железный, вроде бы первый такой в мире. Бристоль намного больше Честера. Говорят, он второй или третий город в Англии после Лондона. Стены каменные и высотой метров шесть-семь. Башни не только прямоугольные, но и круглые. На восток от города, между реками и возле моста через Эйвон, расположился мощный каменный замок. Впервые вижу здесь такой большой и крепкий. От города на юго-восток уходила мощеная дорога – наследие римлян. Подозреваю, что и замок – тоже их рук дело, по крайней мере, фундамент. На полях и лугах перед городом образовался большой лагерь из нескольких баронских шатров и множества шалашей, навесов, возов, кибиток для всех остальных. Чадят под дождем костры, возле которых пытаются согреться рыцари, сержанты, пехотинцы, оруженосцы, слуги. По лагерю ходят несколько женщин. Наверное, маркитантки, или проститутки, или, как любит выражаться реклама, две в одном флаконе. Ближе к лесу пасутся лошади без охраны.

Обоз сворачивает к свободному участку поля, на котором объедена еще не вся высокая стерня. После нашего ухода хозяину поля вряд ли удастся попасти на нем свой скот. Зато удобрим на славу. Английский военный лагерь сильно отличался от византийского. Ни защитных укреплений, ни шатров на всех солдат, ни сортирных ям. Каждый располагается, где хочет и как хочет. Поскольку мы считаемся отрядом де Румара, то устраиваемся вместе. Слуги лорда уже устанавливают его шатер, хотя, уверен, Вильгельм де Румар будет ночевать в замке или в городе. Лорд сразу поехал к городским воротам в сопровождении двух рыцарей и оруженосца с его гонфалоном или хоругвью – знаменем квадратной формы с гербом и тремя вымпелами, которые отличают баронов от обычных рыцарей. Баронами надо называть тех, у кого больше двадцати ленов, но обычно величают всех, владеющих землей от короля (герцогов, маркизов, графов…) или имеющих отряд рыцарей-вассалов и замок. Но в Англии последнее условие не всегда соблюдалось, потому что Вильгельм Завоеватель, намаявшись со своими баронами в Нормандии, запретил без его разрешения строить замки. Только при короле Стефане стало легко получить такое разрешение, а после начала гражданской войны, как мне рассказали, все принялись строить замки, никого не спрашивая.