Врагу не пожелаешь - Надежда Швец

class="p1">Проскочила даже мрачная мысль, что стоит бежать прямо сейчас, пока Лютов занят своим противником и не сможет сразу сообразить, что я покинула пределы дома.

Я тут же отмела ее прочь, проклиная свою взбалмошную натуру.

Какой смысл бежать? Можно сколько угодно мечтать о свободе, но вся правда заключается в том, что ее для меня не существует. Куда я побегу?

Больно и мерзко признавать, но идти некуда, да и я не нужна никому. Кроме Свята.

Пусть он хоть трижды психопат, ненормальный дикарь и монстр. Если он сможет обуздать Зверя, не кинется на меня в приступе ярости, то, клянусь, я все ему прощу! И даже честно попытаюсь исправиться, стать хорошей женой, а не мерзавкой, поджидающей удобный момент, чтобы всадить нож в спину.

Я потеряла счет времени и даже не заметила, когда звуки борьбы внизу стихли, а на замену пришла натянутая тишина, прерываемая лишь моими редкими всхлипами и судорожным дыханием.

Забившись глубже, я прижалась спиной к стене, напряженно ожидая.

Они хоть не убили там друг друга?

Боги, какие же эти двое монстры!

Но у Свята хотя бы есть капелька света, очень крошечная и едва различимая, но есть!

А Лисогорский… чудовище! Настоящее чудовище из самой злой и страшной сказки, которое никогда в принца не превратится. Страшно представить, каким образом Леда вообще его терпит. Впрочем, сестрица тоже та еще дрянь. А вот Вероника… совсем юная и непосвященная в темную часть этого мира. Девчонка, прозванная любимой игрушкой. Бедняжка!

Вот уж у кого страшная участь, что и врагу не пожелаешь.

Громкие шаги в коридоре заставили меня вновь вздрогнуть, сердце замерло в груди, а потом пустилось в бешеный пляс.

Боги, только бы не Зверь! Не хочу видеть его в этом ужасном проявлении, не хочу!

Вопреки моим страхам, когда дверь отворилась, внутрь вошел Лютов с абсолютно спокойным выражением лица. Лица, а не со стальной мордой и хищным оскалом!

О происходившем несколько минут назад не напоминало ничего, только левая скула чуть покраснела и вновь кровоточила губа.

— Почему ты здесь, сладкая?

Я удивленно огляделась и только сейчас заметила, что в панике прибежала не в нашу спальню, а в комнату с фресками, которые Лютов так и не закрасил.

— Не знаю, — тихо выдохнула. — Вы меня напугали.

Чуть склонив голову набок, Свят с интересом разглядывал меня.

— Почему?

Он спросил это так, словно подобное — нормально. Будто во всем мире каждый спор решается мордобоем, а дипломатию еще просто не придумали.

Пожав плечами, я беспомощно ответила:

— Это страшно. Видеть Зверя страшно.

Лютов нахмурился, обдумал что-то, а потом кивнул:

— Ладно, вставай.

Протянув руки, Свят помог мне подняться, но колени тут же подогнулись и меня повело в сторону.

— Ты настолько испугалась? — мягко улыбнулся муж. — Все нормально, Лис?

Подхватив меня на руки, Лютов направился прочь из комнаты.

Прижавшись щекой к твердой груди и вдыхая горьковатый аромат, я наконец почувствовала себя в безопасности, а страх отступил, оставляя после себя лишь усталость.

— Да, — прошептала ему в шею. — Только, пожалуйста, постарайся воздерживаться от насилия. Хотя бы в таких случаях.

Коротко хохотнув, он подметил:

— Это не насилие, а лишь дружеская потасовка.

— Дружеская? — удивилась. — Мало я знаю о дружбе. Велимир жив?

— Да. Уже уехал.

— А его предложение?

— Я обещал подумать.

Это мне не понравилось совершенно, хоть и не имело за собой логического основания. Деловые вопросы Лютова меня вообще не касаются, но в душе что-то противно засвербело.

Я постаралась отогнать дурное предчувствие.

К черту все.

Я наконец-то смогла взглянуть на Свята совершенно иначе, пустила в свое сердце первые ростки прощения и смирения.

Так, незаметно для себя, я начала доверять тому, кого совсем недавно мечтала убить.

25 часть

Могла ли я когда-то подумать, что стану самой счастливой здесь, в полудикой общине, где царят средневековые нравы, да еще и с Лютовым рядом? Благодаря Лютову!

Боги, это было похоже на какое-то помутнение сознания, когда все вокруг теряет свое значение, окружающий мир плывет по контурам, а единственно важное — он.

Мое настроение целиком зависело от Свята, от его поведения и положения дел.

Стоило мужу внезапно стать молчаливым и хмурым, как все вокруг блекло, солнце не светило, а внутри меня поселялась паническая тревожность.

Так случилось самое страшное.

Я не просто влюбилась в собственного мужа, но и стала полностью от него зависима.

Даже не знаю, когда Лютов успел просочиться в мои вены сладковатым ядом, отравляя мозг и перекрывая дыхание.

Оплот в виде здравого смысла слетел к черту, а память услужливо подтерла те моменты, когда Свят поступал подобно настоящему варвару.

Я больше не злилась на него за Дитмара, не вспоминала угрозы и унижения.

Ехидный голосок изредка нашептывал, что я сошла с ума, подхватила стокгольмский синдром и все происходящее — аморально.

Я запихивала предательские мыслишки подальше, совершенно не желая трезво оценивать ситуацию. Да и какая разница? Даже если крыша уехала далеко и надолго, то это не имеет значения, когда ты счастлив.

Какое-то время я действительно верила, что моя больная любовь сможет спасти наш брак.

Почти каждый день мы проводили вместе, не впуская посторонних в наш маленький уединенный мирок.

По утрам купались на том самом озере, где Свят в прямом смысле катал меня на себе, усадив на спину и ныряя в водяную гладь. К обеду приходилось возвращаться домой, Свят уходил работать в кабинет, а я до вечера сиротливо слонялась по дому, пыталась найти себе развлечение, но безуспешно. Вылазки в общину не дали никаких результатов — многие сторонились меня, боясь косо взглянуть на жену будущего предводителя. Не нашлось даже подхалимов и подлиз, что приятно удивило.

Чтобы как-то занять себя, я много читала и загорала, а Майя учила меня готовить, что не принесло особых успехов.

Днем мне было очень скучно, но к вечеру настроение заметно улучшалось, ведь Свят освобождался и все его внимание принадлежало мне.

А ночью он весь принадлежал мне.

Иногда он уезжал на несколько дней в Моронг, что становилось для меня самым ужасным временем, наполненным печалью и щемящей тоской.

Так проходили дни, недели, месяцы.

Знойная летняя жара сменилась дождливой осенью. Мы больше не ходили к озеру, я просыпалась в остывшей постели, чувствуя одиночество и холод. Но вечера около камина все также принадлежали лишь нам двоим.

Постепенно осенние дожди уступили место первому снегу. К тому моменту я уже изрядно поднабрала в весе и была похожа на хорошенько отожравшегося хомяка.

От