Дочь заклятого врага (СИ) - Морейно Аля

Глупо ждать, что мама пойдёт ему наперекор. Так и происходит. Почти сразу хлопает дверь и наступает тишина.

До подушки добраться не получается. Слёзы капают на паркет и застывают крохотными прозрачными лужицами.

К сожалению, справиться без посторонней помощи не удаётся, приходится звонить Алёне. Она наверняка не в восторге, что я снова дёргаю её, но виду не показывает. А мне настолько нехорошо, что на рефлексию не хватает сил.

“Скорая” увозит меня в больницу. Сотрясение мозга не сильное, но меня оставляют для лечения на несколько дней. Телефон отбирают – он мне сейчас противопоказан. После выписки первым делом выбрасываю симку и покупаю другую.

Если начинать новую жизнь, то по-настоящему с чистого листа.

* * *

Вадим

Смотрю на перекошенное ненавистью лицо Арины, слушаю её агрессивные вопли и вижу своё отражение. Пусть я не оскорблял Зою, но повёл себя ничуть не лучше, а намного хуже…

Хочется выскочить вслед за девушкой, догнать и извиниться. Но вместо этого приходится успокаивать и проводить воспитательную беседу с сестрой. Ругаю и убеждаю не только её, но и себя.

Почему из всех женщин мира на месте Зои оказалась дочь Мезецкого? Более того, именно та из его дочерей, с которой у меня упорно ассоциируется день похорон, визит к убийце мамы и последующее избиение охранниками…

Во мне будто живут два человека. Один без ума от девушки, а второй не даёт забыть, что она – Мезецкая…

В течение дня несколько раз набираю номер Зои, но она не отвечает. Это понятно – она обиделась и не хочет меня слышать. Чем больше проходит времени, тем более отвратительным себе я кажусь. Я понимаю, почему повёл себя так, но это никоим образом меня не оправдывает. Тем более, что нет гарантии, что это не повторится. Вернее, не повторилось бы, если бы гипотетически мы продолжили близкое общение.

После работы еду к Зое домой. Нельзя исключать, что она меня выставит за дверь. Но я хотя бы попытаюсь попросить прощения. На днях я уеду. И мне не хотелось бы остаться в её памяти таким же уродом как Орлов.

Я долго звоню, но двери мне никто не открывает. Приходится отдать букет и конфеты бабульке возле подъезда…

Чувство вины гонит меня на следующее утро в офис фирмы, где Зоя работает переводчицей. Но там меня огорошивают информацией, что она уволилась. Переношу назначенную встречу и еду к Алёне. Она всё всегда знает о своих подопечных, даже бывших. У неё хобби – отслеживать их дальнейшую жизнь. Она даже подумывает написать диссертацию о жертвах мужей-тиранов и их судьбах.

– Понятия не имею, – отвечает она на мой вопрос о Зое. – Я не в курсе.

– Странно, на тебя это не похоже.

У меня нет оснований не доверять Алёне. Но её ответ вызывает удивление.

– Почему? Я никому насильно не навязываюсь. Если женщина решает начать новую жизнь, то вовсе не каждая захочет поддерживать со мной общение. Ведь я для них – напоминание о тяжёлом и безрадостном прошлом.

Звучит логично. Я не настаиваю. Зою больше не ищу. Потому что в тот же день мне становится не до неё.

Выезжаю из фонда и направляюсь на встречу с клиентом. Движение в это время оживлённое. Люди торопятся вернуться в офисы с обеденного перерыва и нередко нарушают правила. Торможу перед пешеходным переходом, когда на него выходят два парня. Но педаль проваливается, и тормоз не срабатывает. Жму снова и снова, чудом избегаю наезда.

Я давно за рулём, но никогда не попадал в подобную ситуацию. Пытаюсь переключить скорость, маневрирую, использую стояночный тормоз… Сердце колотится так, будто ещё чуть-чуть – и проломит грудную клетку. Боюсь не столько разбиться сам, сколько наехать на людей и кого-то покалечить. Действую наугад на адреналине, ведь невозможно взять паузу, чтобы подумать или попросить кого-то о помощи….

Видимо, судьба решает сжалиться надо мной, и наконец-то машина останавливается. Продышавшись, звоню Шольц и в полицию.

– Долго будешь с огнём играть? – кричит начальница. – Чтобы завтра манатки свои собрал и свалил к чёртовой матери!

Я отбиваюсь ровно до того момента, пока не звонит специалист и не “радует” меня новостью, что тормоза были испорчены намеренно… После этого я спешно пакую чемодан и уезжаю за границу. В конце концов, стажировка – не так уж и плохо с точки зрения профессионального роста. И однозначно безопаснее для жизни.

Пока я отсутствую в стране, Шольц через свои связи пытается прищемить хвост Орлову и его людям.

Спустя два месяца просматриваю ленту новостей и натыкаюсь на статью недельной давности: “Автомобиль миллионера Виктора Мезецкого взорван среди бела дня”. Вместе с владельцем погиб зять, муж старшей дочери, и водитель. К статье прилагается видео похорон.

Зоя возле гроба. Вся в чёрном, с опухшим лицом. Неподалёку обнаруживаю Орлова. А этот урод там что делает? Неужели она всё-таки вернулась к нему?

Я знаю, что немалый процент женщин не справляются с самостоятельной жизнью и возвращаются к мужьям-тиранам. Но Зоя… Я был уверен, что она никогда на это не пойдёт. Зачем? Как ему удалось её заставить?

Одни вопросы…

Лезу в интернет и ищу целенаправленно новости и сплетни вокруг Орлова и Мезецкого. И обнаруживаю занятный факт: не так давно Орлов женился на Эльвире – старшей из дочерей Мезецкого. Той самой, муж которой погиб вместе с её отцом.

Значит, на похоронах он был не с Зоей, а с её сестрой?

Не могу сдержать улыбку. Находка меня очень радует. Как будто камень катится с плеч.

Глава 26

Спустя время Шольц наконец-то разрешает мне вернуться в страну. Она считает, что Орлов оставил затею мести и опасность миновала. Не скажу, что за границей я изнывал от безделья. Наоборот, пахал не меньше обычного. Но домой и на работу я тороплюсь, как изголодавшаяся псина к миске.

Меня ждут клиенты. Некоторые уже несколько месяцев откладывают подачу иска – тянут время до моего возвращения. Это, безусловно, льстит самолюбию. Не любому мужчине удаётся добиться к тридцати годам такого профессионального авторитета.

Ощущения неоднозначные. С одной стороны, кажется, что я уезжал из дома буквально вчера. С другой, не оставляет ощущение, что я свалился с Луны. Всё осталось прежним, но воспринимается иначе. Необходимо время на адаптацию.

– Зоя Мезецкая не объявлялась? – спрашиваю Алёну, закончив обсуждение проблем новой подопечной фонда, которая нуждается в моей помощи.

– Нет, – качает головой. – Как уехала, так и с концами.

– Неужели ты не знаешь, где и как она устроилась? – снова позволяю себе усомниться в её словах.

Я привык полагаться на интуицию. И сейчас она нашёптывает мне странные вещи. Происходящее не похоже на Алёну. Я знаю её не первый год – она всей душой болеет за фонд и попавших под её опеку женщин. Да и о Зое она всегда отзывалась очень тепло. Что между ними произошло? Почему Мезецкая не поделилась с Алёной планами и не оставила новые контакты?

– Может, к маме поехала. Знаешь, что Мезецкого убили, а Орлов женился на Зоиной старшей сестре? – перечисляет старые новости, которые мне известны. – Больше нет обстоятельств, которые могут помешать ей вернуться домой.

Я помню её странные отношения с родителями. Их инициатором наверняка был отец. И теперь, действительно, возвращение в родительский дом выглядит логично. Её мать наверняка тоже жертва деспота Мезецкого. Она должна понимать, через что Зое пришлось пройти.

– А что слышно с расследованием убийства? Нашли заказчика?

– Какое там? Исполнителя взяли сразу, но он странным образом умер в следственном изоляторе. Поговаривают, что целью был не Мезецкий, а его зять. Но это больше похоже на досужие сплетни.

– Казалось бы, девяностые давно прошли и бизнесмены научились решать свои вопросы без кровавых разборок… Но нет. Кто-то соскучился по беспределу.

Хотя Шольц считает, что у Орлова ко мне больше претензий нет, я слишком хорошо помню ситуацию с испорченными тормозами, чтобы расслабиться и перестать оглядываться по сторонам. Тогда тоже заказчика не нашли, а исполнитель указал только на посредника, который успел улизнуть из страны безнаказанным. В итоге Орлову это сошло с рук.