Обречён любить тебя - Яна Мелевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Партия «Свобода и право», чем могу вам помочь? — вновь и вновь повторял андроид, не отрывая пустого взгляда от стеклянных раздвижных дверей.
— Меня пугают эти штуки, — протянул Ярослав, наклоняя голову. — По молодости, помню, фильмы один за другим выпускали про восстание машин.
— Вот с тех пор у тебя половина мозга и отказала, — фыркнул Павел, бросая взгляд на задумчивого Андрея Радова, который до сих пор не сказал ни слова. — Что думаешь? Есть у нас шанс прижать хоть кого-нибудь из шайки Збруева или Донского? Вот руку на отсечение даю, они повязаны с Копейкиным. Одна ведь партия.
— Не-а, — покачал головой Радов, глядя на свои смарт-часы, будто кого-то ждал. — Слишком мало для подачи заявления. Их адвокаты нас раскатают, как асфальт по трассе. Извините, Павел Александрович, Ярослав Марсельевич, мне идти надо, — он пожал мужчинам руки и поспешил к выходу.
— Куда он? — удивился Ярик, а Кенар лишь отмахнулся, пытаюсь вникнуть в то, что пыталась ему объяснить Наташа, показывая непонятные столбцы цифр на экране ультра-планшета. Он взглянул на время и цокнул языком, похлопав Павла по плечу. — Ладно, развлекайся с детишечками. А я поехал. У меня еще лекция в университете. Дети ждут моего опыта и знаний!
— Мерзких студентиков будешь учить рисовать голых баб по памяти?
— Попрошу побольше уважения, это твои будущие избиратели!
Павел заинтересованно наклонил голову и спросил:
— А что, за меня голосовать будут?
— Нравишься ты им, Павлик, — Ярослав поправил галстук друга и улыбнулся. — Понятия не имею чем. Ты жуткий зануда и просто ужасный человек.
— Какие хорошие студенты, — расплылся в улыбке Канарейкин, почти не слушая Тасманова. — Надо будет пожертвовать им денег. На саморазвитие и все такое. Как я люблю умных детей!
— Да ты ненавидишь детей.
— Заткнись, гиена престарелая. У меня, между прочим, звание «Отец года»!
— Тебе его дали за три миллиона пожертвований в фонд «Одинокие матери».
Они бы еще поспорили, но отвлеклись, когда Наташа удивленно выдохнула рядом:
— Ого, он же с моим братом учится.
Заинтересованные мужчины повернули головы словно по команде и уставились туда, где стоял Андрей. Прозрачные стеклянные двери не скрывали ничего происходящего у входа, потому, когда к Радову подбежал маленький мальчик лет семи-восьми, Паша первым открыл рот и дернул лучшего друга за рукав пиджака.
— Это мальчик?
— Да вроде не девочка, — неуверенно ответил Ярослав и посмотрел на Наташу. — Кто это?
— Вроде его сын, — пожала плечами Степанова, утыкаясь опять в экран ультра-планшета. — В школе как-то пересеклись. Его мать какая-то там актриса кино и сериалов.
Тасманов вновь посмотрел на Радова, который попытался приобнять мальчика, однако тот увернулся и дернулся в сторону, сказав что-то в ответ родителю. Отношения у них явно были далеки от идеальных. Павел с любопытством вытянул шею, стоило Андрею потянуть сына в сторону подъезжающего автомобиля, и вздохнул.
— Звони женщинам, — приказал он возмущенному Ярославу. — Давай, что стоишь? У Сереги внук, а мы еще ничего не знаем. В нашей семье так не положено. Родил, будь добр проставиться!
— Почему я? — проворчал Тасманов. — И почему женщинам?
— Потому что женщины всегда все знают. Или узнают, — закатил глаза Павел. — Быстро давай. Будет знать, как ржать надо мной за идиота-сына. Ишь, взяли за моду тайны копить. Наташа, иди сюда, сейчас все мне расскажешь! — потребовал у испуганной Степановой он, ставя несчастную в тупик.
Нет, она точно не скоро привыкнет к работе с этими людьми.
Африка, Эфиопия
Долина Омо
Самолет трясло так, словно они попали в зону турбулентности, хотя на небе не было ни облачка. Бескрайние просторы Эфиопии простирались на высоте чуть больше четырех тысяч метров за иллюминатором и казались чем-то далеким, безопасным. Словно нарисованная рукой профессионального иллюстратора, картинка, на которую можно было смотреть бесконечно. Антон крепко сжал ремень безопасности и глубоко вздохнул. Тяжелые высокие ботинки с жесткой подошвой и закрытая одежда уже не казались чем-то диким в условиях жаркой африканской страны.
Будешь падать — не почувствуешь жары.
— Господи, я не хочу умирать.
— Ты не умрешь, — уговаривала стонущего Влада Милана, проверяя свое оборудование. В отличие от ребят, она собиралась прыгать в одиночку, без партнера. И эта идея Татошке совсем не нравилась.
— Уверена? — спросил, наверное, раз десятый Канарейкин, с сомнением разглядывая оранжевый закрытый комбинезон Боярышниковой. Разговаривать им приходилось при помощи гарнитуры, потому что шум двигателей не давал возможности услышать хотя бы слово из уст собеседника. Два молчаливых кенийца поднялись словно по команде, когда Милана сделала им знак рукой.
— Снижаемся! — скомандовал пилот на суахили.
— Почему они не используют нормальные электросамолеты по типу «Алиса» или «Лилиум Джет»? — покрутил головой Татошка, рассматривая фюзеляж легкого многоцелевого самолета «Байкал».
Меньше всего Канарейкин ожидал увидеть перед собой подобный раритет, когда они оказались на маленьком частном аэродроме. Милана так и не сказала, кому он принадлежал, да Антон и не спрашивал. Стало понятно, что ничего хорошего он бы не услышал. На подобных стареньких моделях, которые уже давно сняли с производства в России, обычно провозили мелкую контрабанду или наркотики в страны с высоким уровнем преступности, вроде Эфиопии. Современные системы отслеживания фиксировали подобные объекты как «незначительную воздушную активность». У каждого пилота таких древних посудин был четкий план полета: когда можно лететь, какие направления опасны и что делать в случае обнаружения военным при пересечении границ. Единственное, в случае аварии действовала система «спаси себя сам».
Уже двадцать лет большинство стран мира использовали беспилотники с электрическими двигателями и солнечными батареями. Воздушное такси становилось не байкой из фантастических рассказов, а реальностью. Пусть еще не повсеместно, но в крупных городах Российской Федерации уже начали использовать подобный вид передвижения.
А здесь самолет на керосине и с ненадежной системой безопасности!
— Я только сегодня узнал о племяннике! Я не могу
