Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм» - Григорий Владимирович Бакус

книжное пространство врывается логика устной речи. Автор «Молота ведьм» буквально пересказывает отдельные запомнившиеся истории, спонтанно внося в них изменения в процессе записи — в некоторых случаях повторяясь при размышлении над отвлеченными темами.

Выше мы уже приводили наблюдение К.С. Мэккея о значении «примеров» для понимания оригинальной концепции злонамеренного колдовства, которой придерживался Генрих Инститорис. Здесь следует обратить внимание на то обстоятельство, что среди experientia «Молота ведьм» сравнительно редко встречаются нарративы, в которых затрагиваются одновременно несколько элементов maleficia или упоминается непосредственное участие демона в колдовстве[354].

Подавляющее большинство «примеров» в Malleus Maleficarum соответствуют именно «упрощенному определению», поскольку для характеристики преступления оказывалось достаточно реального вреда и отступничества от веры. Причем последнее, как мы могли убедиться на примере дела Хелены Шоберин, могло пониматься достаточно формально — ересь доказывалась фактом общения с другими подозреваемыми в колдовстве, а также открытым конфликтом с инквизитором и вызывающим поведением на проповеди.

3.3. Конкуренция среди демонологов: Ульрих Молитор из Констанца и его сочинение против ведьм

«Знаменитый диалог, содержащийся в De Pythonicis (sic!) Mulieribus Ульриха Молитора, часто цитируемый комментаторами как убедительное доказательство поддержки эрцгерцогом охоты на ведьм, в действительности в высшей степени амбивалентен, так как Сигизмунд в нем изображен как скептик, обеспокоенный ценой преследований, тогда как явное намерение двух других участников, Ульриха Молитора и Конрада Шатца, заключалось в том, чтобы убедить его в обратном» [355].

Эрик УИЛСОН «Инститорис в Инсбруке: Генрих Инститорис, булла Summis Desiderantes и Бриксенский ведовской процесс 1485 г.»

«Говорят, будто бы зараза неких ланий (sic!) и жен-заклинательниц поразила землю твоего Превосходительства в предшествующие годы»[356] — этой витиеватой фразой объяснял появление своего сочинения Ульрих Молитор, доктор обоих прав из Констанца.

Это утверждение перекликается с рассказом Инститориса об успехах «нашего товарища инквизитора из Комо», якобы предавшего огню сорок одну ведьму, в то время как «остальные спаслись бегством в землях эрцгерцога Австрийского Сигизмунда» (certis alijs ad D. Archiducem Austrie Sigismundum fugam capientibus)[357].

Оба автора демонологических трактатов упоминали светского властителя, в землях которого происходил резонансный ведовской процесс 1485–1486 гг. Инститорис — с осторожностью, Молитор — подобострастно. Однако ни тот ни другой не давали нам прямого ответа на вопрос, какую роль в этих событиях сыграл Сигизмунд Габсбург.

Сигизмунд Тирольский. Серебряная монета номиналом в 6 крейцеров (Sechser), 1482–1490

По косвенным данным нам известно, что эрцгерцог проявлял интерес к тому, как развивались события вокруг обвинений в злонамеренном колдовстве (maleficia) далеко за пределами его собственного княжества. Он состоял в переписке с Конрадом Гельдрихом, бургомистром Равенсбурга (после процесса, инициированного в этом городе Генрихом Инститорисом)[358], папой римским Иннокентием VIII (накануне визита инквизитора в Инсбрук), с епископом Бриксена Георгом Гольсером (после скандального завершения процесса).

П.Дж. Максвелл-Стюарт предполагает, что князь сторонился обоих процессов, избегая ввязываться в борьбу инквизиции, епископа, папства, каждый из которых взывал к его авторитету[359]. Таинственная смерть Йорга Шписса, рыцаря из окружения эрцгерцога, стала одним из обвинений против подозреваемой Хелены Шоберин. Кроме того, у Сигизмунда Габсбурга были личные мотивы интересоваться ходом дел о колдовстве — перед ним очень остро стояла проблема престолонаследия.

25 февраля 1484 г. Сигизмунд праздновал свою вторую свадьбу, главным стимулом к которой было стремление стареющего князя обзавестись законным наследником. «Молодому» жениху было сильно за пятьдесят, а его избранница, Катарина из саксонского герцогского дома Веттинов (1468–1528), была моложе его на сорок лет[360]. Надежды Сигизмунда оказались тщетными, и в этой связи особый интерес представляет одна из приписываемых ведьмам разновидность maleficia — способность препятствовать деторождению. Ее упоминали в своих трактатах оба автора — и Генрих Инститорис, и Ульрих Молитор. Прямых подтверждений интереса эрцгерцога Австрийского и графа Тирольского к этому деликатному вопросу нет. Однако нельзя полностью исключать саму возможность обсуждения этой деликатной проблемы в узком кругу доверенных лиц. Наконец, как указывает Э. Уилсон, в 1487 г., уже после инсбрукского скандала, бывшая любовница Сигизмунда — Анна Шписс (Anna Spiess) оказалась одержимой демонами[361]. Возможно, женщина приходилась родственницей покойному рыцарю Йоргу Шписсу, таинственная смерть которого была одним из эпизодов обвинения против Хелены Шоберин.

Главным свидетельством личного интереса эрцгерцога Сигизмунда к этой проблематике является сочинение доктора обоих прав (т. е. — церковного и светского) Ульриха Молитора из Констанца «О ланиях и женах прорицательницах, по-немецки [именуемых] нечестивицами или ведьмами» (De laniis et phitonicis mulieribus Teutonice vnholden vel hexen). Эта книга увидела свет через два года после Malleus Maleficarum, как писал сам автор: «Дано в Констанце в лето Господне 1489 января десятого дня» (лат. Ex conſtan. anno dmi. m. cccc.lxxxix. die decima ianuarij, нем. — Datum zu coſtantz anno domini.1.4.8.9. decima die januarij).

Сам Ульрих Молитор в Послании (Epistola) объясняет значение своего труда затруднениями в трактовке преступлений ведьм ближайшим окружением Сигизмунда. Поскольку «некие жены, подозреваемые в такого рода ереси» под пыткой понарассказывали разное, среди княжеских советников возобладали глубокое сомнение и разброд: «Отчего твои советники меж собой разошлись во мнениях об этом предмете, ибо один склонялся к этому, другой к иному, наконец, помысел твоей снисходительности обратился ко мне»[362].

Исходя из логики «нижайшего Ульриха Молитора, доктора из Констанца» (humilis Vlricus Molitoris de Constantia Doctor — вспомним, что Инститорис о своей степени писал схожим образом), подобное стечение обстоятельств и породило необходимость в квалифицированном совете со стороны профессионального юриста. Само сочинение пользовалось огромным успехом на территории Священной Римской империи германской нации, на фоне которого известность Malleus Maleficarum выглядит скромнее.

Достаточно отметить, что книга Молитора сразу была издана на латинском и немецком языках, а во второй половине XVI в. появился еще один более точный (чем авторский вариант!) перевод на немецкий с латыни. Между тем, Malleus Maleficarum издавался только на латыни, если не считать отрывочного перевода на польский. Кроме того, первые издания сочинения Молитора содержали серию иллюстраций. По этим двум параметрам De laniis et phitonicis mulieribus занимал уникальную нишу в корпусе демонологических трактатов. Всего же известно шесть (две немецких и четыре латинских) редакций, сделанных до конца XVI в.:

De laniis et phitonicis mulieribus teutonice vnholden vel hexen[363] (О ланиях и женах прорицательницах, по-немецки [именуемых] ведьмами или нечестивицами) известен по изданию 1489 г., вышедшему в печатне Иоганна Отмара (Johann Otmar) в г. Рейтлинген (Reutlingen). Латинский текст ранних изданий принадлежит перу самого «доктора права из Констанца». В других изданиях название часто сокращалось до De laniis et phitonicis mulieribus. Так поступил, например, страсбургский печатник Иоганн Прюсс (Johann Prüss). Имена персонажей