Патриот - Терри Пратчетт

– Будь я проклят, если позволю Ахмеду добраться до Клатча! – рявкнул Ваймс, вставая из-за стола. – А судно у них быстроходное?

– Да, но оседает довольно заметно.

– Тогда, быть может, нам удастся их догнать, прежде чем они уплывут слишком далеко…

Рванувшись исполнять задуманное, он на долю секунды почувствовал себя не одним человеком, а двумя. И случилось это потому, что на кратчайшую долю мгновения он в самом деле стал двумя людьми сразу. И обоих звали Сэмюель Ваймс.

С точки зрения истории выбор не более чем стрелочка, указывающая направление. В пространстве образовались Временны́е Штаны, и Ваймс с грохотом полетел по одной из штанин.

Тогда как второй Ваймс, совершивший иной выбор, начал свое падение в иное будущее.

Оба метнулись обратно за забытыми в спешке бес-органайзерами. И по прихоти наикапризнейшего из всех капризных случаев каждый Ваймс в эту долю секунды – надо же было такому случиться! – подхватил чужой приборчик.

Порой, чтобы сошла лавина, достаточно одной снежинки. Но иногда камешку дозволяется узнать, что могло бы произойти, отскочи он в другую сторону.

В вопросах книгопечатания волшебники Анк-Морпорка придерживались очень твердой позиции. Волшебство и типографии несовместимы, заявляли они. Предположим, кто-нибудь напечатает книгу о магии, а потом из тех же букв наберет, скажем, поваренную книгу. Что тогда? Металл ведь обладает памятью. Заклинания не просто набор слов. Они существуют в нескольких измерениях. Можно себе представить, каким боком выйдут вам эти суфле. А если кому-нибудь придет в голову размножить волшебную книгу в тысячах экземпляров? Ее ведь прочтет множество неподготовленных людей.

Гильдия Граверов тоже выступала против типографий. Есть что-то чистое, утверждали они, в выгравированной странице текста. Вот она, целая и незапятнанная. Члены Гильдии отлично выполняют свою работу и за весьма скромное вознаграждение. Из одного уважения к печатному слову нельзя допускать, чтобы всякие неискушенные в секретах ремесла людишки сваливали литеры в кучу. Такие вещи до добра не доводят.

Единственная имевшая место в Анк-Морпорке попытка установить коммерческий печатный станок завершилась загадочным пожаром и самоубийством незадачливого издателя. Факт самоубийства подтверждался оставленной запиской. То, что записку выгравировали на булавочной головке, представлялось несущественной деталью.

Патриций же был против книгопечатников на том основании, что излишняя осведомленность ни к чему в принципе, поскольку вносит смуту в умы.

В общем, люди полагались на устную речь, что экономило массу усилий, да и зрение не страдало. К тому же многие из вышеупомянутых уст располагались под носами членов Гильдии Попрошаек[11], чья осведомленность стала притчей во языцех. Некоторые члены Гильдии пользовались особым уважением – за широту зоны охвата.

Лорд Ржав задумчиво смотрел на Хромоногого Майкла, бормотальщика второй степени.

– И что было дальше?

Майкл поскреб запястья. Очередной степени он удостоился совсем недавно – за то, что в конце концов ухитрился подцепить весьма мерзкую с виду, но безвредную кожную болезнь.

– Господин Моркоу провел там минуты две, милсдарь. А потом все как побегут, а потом…

– Все – это кто? – нахмурил брови Ржав.

Он едва сдерживался, чтобы тоже не почесать руку.

– Там были и Моркоу, и Ваймс, а с ними гном, и зомби, и все оставшиеся, милсдарь. Бежали аж до самых доков, милсдарь, а потом Ваймс завидел капитана Дженкинса, ну и говорит ему…

– А, капитан Дженкинс! Сегодня тебе крупно повезло!

Капитан оторвался от веревки, которую как раз скручивал. Всякого насторожит, если ему скажут, что сегодня ему крупно повезло. Обычно такое не к добру. Стоит кому-нибудь сказать, что сегодня вам крупно повезло, как непременно случается какая-нибудь гадость.

– Да? – осведомился он.

– Да, поскольку тебе представляется непревзойденная возможность внести свой вклад в грядущую войну!

– Неужели?

– А также продемонстрировать свой патриотизм, – добавил Моркоу.

– Правда?

– Нам необходимо воспользоваться твоим судном, – сообщил Ваймс.

– А не пошли бы вы все.

– Предпочту думать, что на просоленном морском жаргоне это означает: «Что ж, почему бы и нет?» – отозвался Ваймс. – Капитан Моркоу?

– Сэр!

– Возьми Детрита и выясни, что находится за ложной перегородкой в трюме, – приказал Ваймс.

– Есть, сэр, – отчеканил Моркоу и направился к лестнице.

– В трюме нет никаких ложных перегородок! – рявкнул Дженкинс. – И я знаю закон, вы не имеете права…

Снизу послышался грохот ломающейся древесины.

– Если это была не ложная перегородка, то, должно быть, наш Моркоу проломил дыру в обшивке, – спокойно констатировал Ваймс, краем глаза поглядывая на капитана.

– Э-э…

– Я тоже знаю закон. – С этими словами Ваймс извлек из ножен меч. – Это видишь? – Он поднял меч острием вверх. – Вот это закон военного времени. А закон военного времени есть меч. Причем не обоюдоострый. Этот закон острый только с одной стороны, и своим острием он нацелен на тебя. Что-нибудь обнаружил, а, Моркоу?

Из люка показался Моркоу. В руке он держал арбалет.

– Настоящим свидетельствую, – бодро начал Ваймс, – это не что иное, как «Гадюка Мк III» Коренного и Рукисилы. Оружие, которое замечательно уничтожает людей, но оставляет нетронутыми здания.

– Там этого добра ящик на ящике, – сообщил Моркоу.

– Нет такого закона… – пробормотал Дженкинс голосом человека, осознавшего, что у его маленького мирка внезапно отвалилось днище.

– А мне почему-то кажется, что закон, запрещающий продавать оружие врагу во время войны, все-таки есть, – оборвал его Ваймс. – Хотя, конечно, может, его и не существует. Я тебе вот что скажу… – добавил он бодро. – Почему бы нам всем не отправиться на Саторскую площадь? Там сейчас полно народу, все провожают наших бравых парней на войну… Почему бы не спросить у них? Ты сам мне советовал прислушиваться к голосу народа. Кстати, странная штука выходит… встречаешь людей поодиночке, они вполне разумно себя ведут, мозги у каждого работают, а стоит им собраться вместе, как рождается глас народа. Самый настоящий рык.

– Царство толпы!

– Ну зачем же так? – покачал головой Ваймс. – Назовем это справедливостью на демократической основе.

– Один человек, один камень, – уточнил Детрит.

Дженкинс вконец растерялся. Он в отчаянии глянул на Моркоу, но сочувствия так и не дождался.

– Разумеется, нас тебе нечего бояться, – заверил его Ваймс. – Разве что по пути в камеру ты споткнешься на лестнице…

– По пути в ваши камеры нет никакой лестницы!

– Нет проблем, ради тебя мы ее поставим.

– Мы тебя очень просим нам помочь, господин Дженкинс, – произнес Моркоу, добрый стражник.

– Я не… собирался… отвозить… оружие… в Клатч, – произнес Дженкинс медленно, как будто следуя внутреннему сценарию. – На самом деле я… купил его… чтобы пожертвовать…

– Как интересно! И кому же? – Ваймс поднял бровь.

– …Нашим… бравым парням, – заключил Дженкинс.

– Замечательно! – похвалил Моркоу.

– И ты был бы просто счастлив?.. – подсказал Ваймс.

– Да… и я был бы счастлив… предоставить в ваше распоряжение мое судно, – заключил, обливаясь потом, Дженкинс.

– Истинный патриот, – Ваймс похлопал капитана по плечу.

Дженкинса перекосило.

– Кто настучал, что в моем трюме ложная перегородка? – не выдержал он. – Это ведь была просто догадка?

– Точно, – подтвердил Ваймс.

– Ага! Я знал это, знал!

– Да ты не только патриот, но еще и умный человек! – похвалил Ваймс. – А теперь… Как сделать, чтобы эта посудина плыла побыстрее?

Лорд Ржав побарабанил пальцами по столу.

– И для чего ему понадобилось судно?

– Не знаю, милсдарь, – откликнулся Хромоногий Майкл, яростно расчесывая голову.

– Проклятье! Кто-нибудь еще их видел?

– Не-ка, милсдарь, поблизости никого и не было.

– Хотя бы это утешает.

– Разве что я, да Старикашка Рон, да Человек-Утка, да Слепой Хью, да Бровеглазый Ринго, да Хосе Фигвам, да Сидни Кривобокс, да еще этот придурок Стули, да Дик Свисток, ну и пара-тройка других, милсдарь.

Ржав откинулся в кресле и прикрыл бледной рукой лицо. В Анк-Морпорке у ночи тысяча глаз – так же, впрочем, как и у дня, – а также пятьсот ртов и девятьсот девяносто девять ушей[12].

– В таком случае клатчцы наверняка в курсе, – произнес он. – Подразделение анк-морпоркских военнослужащих погрузилось на корабль и отбыло в Клатч. Военно-морские силы вторжения.

– О, вряд ли можно это назвать… – начал лейтенант Шершень.

– Клатчцы назовут это именно так. Кроме того, с ними тролль Детрит. – Ржав безнадежно махнул рукой.