Банной горы хозяин - Сергей Щеглов

Повернув голову направо, Валентин увидел и самого Юлиана. В легких бежевых брюках и красно-фиолетовой рубашке тот стоял возле плоской плиты из черного полированного гранита и легким покачиванием головы пускал в Валентина отраженный от рубиновой серьги солнечный зайчик. Валентин пригнул голову, уворачиваясь от слепящего света, растерянно улыбнулся, замедлил время и снова включил магическое зрение. Серьга подернулась едва заметной дымкой — послесвечением от совсем недавнего заклинания, — и Валентин понял, что именно в левом ухе экстравагантный колдун носит свое Сердце.

Основное заклинание Юлиана — налитые Силой жгуты «паутины» — свернулось в кольцо у его ног, а от головы колдуна протянулась в сторону зашторенного окна едва заметная паутинка магического послесвечения. Неужто «почтовый голубь», подумал Валентин, не смея поверить в такую удачу. Маленький сгусток Силы, способный передать несколько фраз или простой визуальный образ, частенько использовался Пангийскими магами для передачи друг другу малозначащих сообщений, вроде «надо поговорить». Однако на Земле с ее ужасающей магической бедностью «почтовый голубь» мог нести и сведения поважнее; на дальней стороне паутинки мог оказаться кто-то важный, быть может, даже непосредственный начальник Юлиана! Обязательно проследить, решил Валентин; пальцы правой руки сами сложились в «бутон»; «пиранья», модифицированный магический шарик и личный маячок составили нужное заклинание, которое Валентин тут же окрестил «ищейкой». И тут же, вновь виновато улыбнувшись, легким движением кисти отправил ее по следу.

К полному удовлетворению Валентина, Юлиан никак не прореагировал на такое странное поведение гостя. Подобно Могутову, он не мог видеть магию непосредственно, без помощи своего Сердца. Здесь земные колдуны сильно уступают Пангийским, подумал Валентин. Значит, нужно узнать, чем они их превосходят. И по возможности раньше, чем это превосходство будет продемонстрировано лично мне.

— Здравствуйте, — приветливо сказал Валентин. — Вы действительно Юлиан, известный в миру как Хуан Альварес?

— Да, это мои имена, — произнес, а правильнее было бы сказать, пропел Юлиан. — Я вижу, ты стал чьим-то учеником, Валентин Иванов. Назови имя твоего Посвятителя!

— Я называю его Нострадамусом, — ответил Валентин, делая шаг вперед. Теперь Юлиан оказался в пределах досягаемости Обруча. — А настоящего имени он никому не говорит.

Ну давай, скомандовал Валентин Обручу и отрешился от внешнего зрения. Перед внутренним взором возникла туманная жемчужная сфера, подернутая темно-серыми облаками.

Приблизившись, Валентин коснулся одного из облаков. Увидел самого себя, улыбающегося, с неуверенно разведенными в сторону руками, с неумело спрятанным на груди практически пустым Сердцем. Услышал свой жалкий — в восприятии Юлиана — голос, голос зеленого ученика, столь естественный при встрече с Мастером другой школы. Подумал — вновь большой человек оказывается ничтожным учеником; как дешево купил его Нострадамус.

Валентин отпрянул в сторону, пометил в памяти — вести себя понаглее — и дотронулся до другого облака. Лежавшая у ног груда живого огня пульсировала в такт биению сердца; заклинание рвалось в бой, но выпускать его на волю было еще слишком рано. На волю, подбросил тему Валентин; рано, слишком рано, послушно отозвалось сознание.

Что-то новенькое, подумал Валентин, снова разглядывая подернутую облачками сферу. У него что, несколько сознаний? А что там, в середине?

Валентин пробил жемчужную дымку — и оказался в полной темноте. Вокруг ощущалось тяжелое присутствие шершавых глыб, глухо ворочавшихся рядом и поодаль; тягучие звуки проносились над головой, растворяясь во мраке. Больше всего это походило на кошмарный сон, от которого не можешь проснуться, — но как может сон быть основой бодрствующих сознаний?

А вот так и может, сказал себе Валентин, с трудом выбираясь обратно. Несколько сознаний на поверхности, и мирно спящая общая память. Действия отдельно, мышление отдельно. Желаете подслушать мысли — хоть заслушайтесь, ничего существенного наверху нет, а в глубине — закодирована дверь. Как насчет поковырять этот код, а, Обруч?

Попроще предыдущего, ответил искинт двадцать третьего века, но несколько часов понадобится. Начнем?

Нет, ответил Валентин. У нас нет этих нескольких часов. Придется по старинке, пачкой баксов и бластером к затылку.

— Тебя прислал Нострадамус? — услышал Валентин, вернувшись в собственное тело. Юлиан смотрел открыто и с любопытством, но в памяти Валентина по-прежнему ворочались шершавые глыбы.

— Да, — кивнул Валентин. — Ему нужна помощь. Посмотрим, что здесь, решил он и ткнулся в третье серое облачко. Посреди безбрежной гряды облаков висела полупрозрачная человеческая голова — причем весьма натуралистично оторванная от тела, с пятнами запекшейся крови на всклокоченной по случаю таких неприятностей бороде и развевающимися по ветру лоскутьями кожи. Валентин вспомнил, что уже видел это лицо — в памяти Могутова, в эпизоде, где они с Юлианом советовались с неким Григорием. Сейчас глаза предполагаемого Григория были плотно закрыты, но голос Юлиана входил в его уши навязчивым зовом: «Слушай! Слушай!».

Валентин почувствовал волну тепла, прокатившуюся от левого уха через затылок за шиворот, и почувствовал, как шарик-посланец покинул комнату, унося с собой короткую фразу — «он отозвался!». Григорий — начальник Юлиана?! От радости Валентин потерял концентрацию и вывалился в обычный мир, где Юлиан уже делал шаг навстречу гостю. Валентин с трудом удержался от снисходительной улыбки — фактически основная задача встречи была решена, следующий колдун в иерархии Ордена найден, и разговор с Юлианом теперь приобретал характер светской беседы.

— Нострадамус просит о помощи? — переспросил Юлиан, придав своему певучему голосу должное удивление. Он сделал еще один шаг вперед и заглянул Валентину в глаза. — Похоже, ты сделал неверный выбор, ученик. Твой Учитель слаб!

Вот тебе и светская беседа, опешил Валентин. Похоже, меня сейчас перевербовывать будут. Да притом самым примитивным из всех возможных способов!

— Просить он пришел бы сам, — робко возразил Валентин, решив подыграть Юлиану. — Я послан, чтобы передать вам его предложение…

По тому, как поспешно взлетела вверх правая рука Юлиана, Валентин понял, что взял верный тон. Колдун окончательно уверился, что перед ним — безвольная марионетка Нострадамуса, а вовсе не могущественный мультимиллиардер. Простительная ошибка для колдуна, веками не считавшего людей за людей.