Золотая мафия - Василий Васильевич Моисеев

и тут же, впрочем, отверг свои подозрения: — Но что он мог разболтать? Что он мог знать о делах Хвороста в соседней области? Ничего. Хворост брал его с собой для охраны, за компанию, он ни о чем не догадывался.

Выложив свои соображения насчет сутенера, Босс требовательно уставился на Монтану. Не молчи, мол, выкладывай свои догадки-предположения, не прячься за широкой спиной шефа. Осторожный Монтана строгий взгляд оценил правильно, испытывать терпение Босса было опасно. Нужно что-то говорить.

— Получается, что Ломоть раззявил варежку, — процедил сквозь зубы Монтана и в подтверждение такого вывода добавил: — Друмов не мог, сыскари в палате проторчали какие-нибудь пять минут. Что он мог выболтать за эти минуты? Хорошо, если вообще в сознании был.

Выходило, что сыщики навострили уши и рванули в соседнюю область по наводке Ломтя. В голове Босса крутились и другие фамилии, другие подходящие кандидатуры на роль ментовских осведомителей, но тут же отметались. Будь у ментов наколка по заводу, они вели бы себя по-другому. Нетрудно представить, где сидел бы сейчас Босс, на каких нарах и в какой компании, обладай менты информацией. Нет, ничего у них нет. Тьфу-тьфу. Но почему так резко зашустрили, будто шлея под хвост попала. Или все-таки какая-то наколка появилась? Или все-таки хитрожопый сутенер кое о чем догадывался? Фу, блин, голова пошла кругом от раздумий. Вот вредные менты, день еще не начался, а они уже подкинули головоломку. Придется пораскинуть мозгами. Как Штирлиц, когда ему в голову угодила пуля. «Разрывная, раскинул мозгами Штирлиц».

Босс усмехнулся, введя соратников в удивление. Короткопалая ладонь с массивным перстнем на среднем пальце ткнулась в плечо крепыша.

— Скажешь Ноге, пусть направит адвоката этому гребаному Ломтю, — распорядился Босс, продолжая усмехаться, — мы должны знать, что он там на допросах вякает.

Соратники мимолетно переглянулись. Они ожидали, что Босс вспомнил про адвоката, чтобы оказать помощь сутенеру, а не только для «прослушки» допросов. Дело это, конечно, нужное, Босс делает правильный и предусмотрительный шаг, желая знать показания арестанта Ломтя, потому что от его разговорчивости зависит безопасность многих братков, находящихся на свободе. И все же главарь в отношении погоревшего соратника мог бы проявить некоторую «душевность». Собеседники Босса одновременно подумали об одном и том же: о своей возможной участи, не исключающей повторения участи Ломтя. Вот и хотелось надеяться на душевность начальства в случае ареста. От наблюдательного Босса не ускользнуло мимолетное переглядывание соратников, и он, согнав с толстых губ усмешку, серьезно добавил:

— И нам уши, и Ломтю помощь. Глядишь, пару лет скостят у приговора, и то прок.

Крепыш и Монтана снова переглянулись. Хорошие слова сказал Босс, если бы им еще добавить немного правдивости…

— А почему Ломоть сам не попросил адвоката? — подал голос крепыш впервые с начала беседы — и сам же попытался ответить: — Не попросил, не потребовал. Может, специально? Чтобы без свидетелей колоться легче было?

В отличие от Босса крепыш не исключал предательства Ломтя. И правильно делал, ибо в наше время никому нельзя верить. Даже Боссу. Босс тоже никому не верил, но относительно сутенера большого беспокойства не проявлял. Ломоть если и обладал какой-то информацией о поездке, то самой поверхностной, а об истинной цели ничего не знал. Не должен был знать, по крайней мере. А там хрен его знает, может, Хворост перед поездкой все-таки поставил дружков в известность. Боссу клятвенно обещал одно, а делал совсем другое. Хворост тоже большим доверием не пользовался, особенно в последнее время, незадолго до кончины, когда у этого хитрого перекупщика появились огромные деньги. Когда власть почувствовал, безнаказанность познал. За это и пострадал. И поделом. Хотя жалко, конечно, терять проверенного скупщика. Ну да ничего, свято место пусто не бывает, как не бывает незаменимых людей, и на смену Хворосту придут другие лица. Уже пришли, правильней сказать. Плохо только, если Хворост успел поделиться с дружками именами поставщиков, вот что очень плохо. Совсем худо. Сиди теперь как на иголках, жди, что может наплести ментам Ломоть и куда сыскари повернут свои стопы. И никуда не рыпайся. Замри, как в детской игре. Нога совершенно прав, посоветовав ничего не предпринимать. И крепыш в своих подозрениях тоже прав, просто так от защитника не отказываются. Тут что-то не то. Ладно, приставим адвоката, узнаем, что там замыслил гребаный сутенер. Правда, Ломоть не единственная проблема, из-за кого голова кругом идет.

Босс пристукнул еще несколько раз по подлокотнику. Поинтересовался:

— Менты охрану из больницы убрали?

Вопрос адресовался Монтане.

— Нет, — вскинулся тот, — один постоянно торчит в коридоре. Возле палаты. С автоматом и в бронежилете.

Последние слова Монтана произнес с усмешкой, хотя ничего веселого не было. Наоборот. Обосновавшийся в больничном коридоре мент с автоматом и в бронежилете наглядно и доходчиво подтверждает, что силовики скромной персоне Друмова придают большое значение. Надеются, значит, на информацию. И пусть надеются. Друмов будет молчать. Не дурак ведь, должен понимать, какой опасности подвергнет своих дочек в случае излишней разговорчивости. И себя самого, ибо еще одного соприкосновения с металлическим прутом его многострадальному затылку не выдержать. Расколется как орех. Нет, опасность придет не со стороны мастера. Да и не со стороны Ломтя, если разобраться. Даже если гребаный сутенер что-то знает, даже если расколется, все равно итог следствия будет зависеть от сыщиков. Как они взглянут на события последних дней, как оценят их, как отобразят в своих бумагах, отчетах-протоколах, так и будет. Другими словами, в каком месте поставят запятую в приговоре. Казнить нельзя помиловать. Судьба группировки сейчас всецело находится в руках этих двух дружков, ни дна им ни покрышки. С их стороны исходит главная опасность, поэтому поработать нужно именно с ними. С рязанским детективом. С Лешим говорить бесполезно, убоповец упертый, как сибирский валенок, и темный, как два подвала. Так и уйдет на пенсию со своими незапятнанными принципами и дырявыми карманами. А вот с его дружком есть смысл потолковать о житье-бытье, кажется, парень он неглупый, и в отличие от Лешего жизнь понимает правильно. И сам живет, судя по крутой тачке, и другим дает. И правильно делает.

Потолковать нужно прямо сегодня. Нечего откладывать. Подготовиться, собрать в голове доводы повесомей и поубедительней — и потолковать. По-мужски, по душам. Рискованно, конечно, но зато в случае успеха группировка приобретет новые возможности, еще более широкие, чем прежде, и еще более могущественные. Ради этого стоит рискнуть, а про неудачу не думать. Ее попросту не должно быть, неудачи.

— Надо установить, когда они вернутся в Касимов, — сказал Босс и еще энергичней забарабанил пальцами по подголовнику. —