Хардкор - Владимир Венгловский

Олег бросил на меня хмурый взгляд и вытер свой меч об одежду сокейта.

— Он человек. Наверное. Этот был поставлен охранять проход, о котором, выходит, знали. В замке уже известно, что мы здесь. Карлики либо надежно тут обосновались, либо продали сокейтов кому-нибудь другому. Они торгуют бывшими людьми, как рабами. Не знал? Этим маленьким тварям доверять нельзя. Где твоя лаборатория? Х-х-е-е, — вновь захрипел он, тут же превратив хрип в кашель.

Я задул лампу и подошел к выходу из погреба. Открыл толстую дверь. Олег дышал мне в спину, и мне вспомнились темные щупальца, впивающиеся в сокейта. Коридор наполняла темнота. Не горела ни одна лампа, нигде не пробивалось ни лучика света.

— Куда идти? — спросила Илва, ее шепот прозвучал в темноте излишне громко.

— Шагов двадцать направо и будет железная дверь. Олег, зажги огонь. Олег, ты где?

Моего друга нигде не было. Лишь слева, в коридоре, ведущем к акведуку, слышался шелест, будто по камням скользили щупальца.

— Олег! — позвал я громче, понимая, что случилось.

— Я за ним! — Илва превратилась в волчицу и скользнула мимо меня.

Я не успел ее задержать. Издалека послышался скрипящий голос: «Х-х-е-е», и я услышал мысли Олега.

Вокруг темнота, словно меня окунули в чернильницу. Полное отсутствие света, в котором теряешь своё «я», не понимаешь, где находишься и что здесь делаешь. Я должен был спасти Ёжика. Я помню его, худого мальчишку, подключенного к компьютеру. Мы все сейчас в сети, если верить моим воспоминаниям. Кто-то из окружающих меня игроки. Кто-то — NPC или монстры, порожденные алгоритмом игры. Почему я до сих пор не спас Ёжика? Вместо этого я притащил в игру Олега и потерял его в заброшенном замке. Илва тоже пропала. Теперь я сам в наполненной шорохами тишине.

В памяти всплыли чужие слова: «Играем мы в игру, она играет нами».

Я не собираюсь быть чьей-то игрушкой. Я человек и сам игрок.

«Что здесь всерьез, что понарошку — не нам решать».

Думаю, что решать всё же придется мне. Надо идти по намеченному плану, хотя всё пошло наперекосяк. Я должен помочь Олегу вернуть человеческий облик. В голове до сих пор звучали отголоски его громких и примитивных мыслей молодого тролля.

«Свобода. Еда», и еще: «Убить!»

Убить, разорвать всех, кто не его племени. Тролли могут быть ветром и землей, камнями и солнечным светом, но в начале своей жизни они имеют один, неизменный облик — голова с зубастой прорезью-ртом и глазами-блюдцами, бесформенное тело, из которого растут множество щупалец. Впрочем, люди часто называют троллями любых порождений Железного леса.

Где-то вдалеке раздался волчий вой.

Я пошел направо, ощупывая перед собой дорогу, используя меч в ножнах в качестве трости. Я снова был дома. В этих стенах прошло моё детство. Здесь я прятался, наблюдая, как Лотар проверял свои ящики-мышеловки. Тут вместе с одноглазым Вигом, который ходил, громко стуча деревянной ногой и напевая под нос похабные солдатские песенки, я зажигал свечи в лампах. Старый солдат учил меня играть на деньги, бросая камешки в цель и устраивая гонки слизней. Он умер незадолго до смерти отца.

Я был дома, но всё вокруг стало чужим. Больше не горели фонари. Темноту пропитывала опасность. В замке скрывались сокейты, и в любой момент можно было ожидать их нападения.

Стена, по которой стукнул мой меч, отозвалась железным гулом. Вот он, вход в лабораторию. На двери нет ни ручки, ни замочной скважины. Ее не пробить оружием, и даже сильные волшебники лишний раз подумали бы, прежде чем пытаться проникнуть во владения Лотара. Я прикоснулся перстнем к металлу, проскочили яркие искры, и дверь отворилась. Я зашел внутрь, захлопнув ее за собой.

В фонаре, висящем на стене, загорелся висп — болотный дух, которого Лотар как-то принес после возвращения из города. Никогда не поверю, что алхимик поймал его сам, скорее, купил у заезжего торговца. Светящаяся голубая сфера плавала в воздухе за мутным стеклом и кое-как освещала небольшой зал. Может быть, висп даже радовался моему появлению.

В глубине лаборатории стоял стол алхимика — сделанный из красного дерева гигант, наполненный потайными ящиками. Он обладал строптивым характером: спрятанное в его недрах обычно находилось совсем не там, где должно было лежать. Или Лотара подводила память, ведь старый алхимик не допускал меня проверять его теорию, предпочитая сражаться со столом в одиночку. На столе стоял перегонный куб, напоминавший чудовище со стеклянным хоботом и металлическими паучьими лапами, на фоне которого терялся остальной магический хлам. Разве что выделялась лежащая в стороне толстая книга с алхимическими рецептами. В детстве Лотар иногда позволял разглядывать рисунки на ее пожелтевших от времени страницах. Нарисованные драконы соседствовали с русалками, бесстыдно демонстрировавшими свои тела, изображения алхимических ингредиентов и рун поясняли таинственные формулы. Я подошел и смахнул пыль с кожаной обложки. Рассыпанные по столу семена проросли колючими побегами, и, для того чтобы раскрыть книгу, мне пришлось оторвать вцепившийся в нее росток.

Нет! Я пришел сюда не за детскими воспоминаниями. Я захлопнул книгу, подняв облако пыли, и подошел к протянувшемуся вдоль стены шкафу. За стеклянными дверцами на полках стояли снадобья и яды, компоненты для опытов и хранящие магию рунные камни. Удивительно, но я помнил, что и где находится. Значит, не зря Лотар заставлял меня заучивать ненужную на первый взгляд информацию.

«Корень мандрагоры, растворенный в белом вине помогает от бессонницы. Пыль летающего цветка, смешанная на камне „рёк“ с желчью кролика — когда отказывают в темноте глаза. А если кого поцарапает тролль, то болезнь вылечит отвар чернокорня и печени мантикоры. Отвар боится света, и хранить его надо в защищенном сосуде. Вот он, на нижней полке».

Я взял склянку из темного стекла, на ярлыке которой были нанесены руны тайнописи южных волшебников. Лотар не учил меня понимать эти каракули. Думаю, что старый пройдоха сам не знал, что они обозначают. Я заметил на полке несколько снадобий лечения — пузырьков с гранатовой жидкостью, и положил их в карман, куда спрятал и лекарство от болезни. Теперь оставалось найти сбежавшего Олега.

В лаборатории царила тишина, лишь едва слышно бился о стекло фонаря висп. Я услышал далекие мысли.

«Игорь», — кто-то отчетливо думал обо мне.

Мысли были хриплыми, словно их приглушал вой ветра в горах. Будто где-то катилась лавина, и шум сталкивающихся камней звучал, как мое имя.

«Игорь».

Я вышел из лаборатории, дверь закрылась за моей спиной. Вновь вернулась темнота и чувство опасности. Винный погреб находился рядом. Стоило лишь пройти по коридору, свернуть, и я выберусь из замка. Там — лес и свобода. Здесь — темнота и неопределенность. Но что я скажу Ёжику, когда вытащу его из игры? Нет, я пойду за Олегом и найду этого глупца, позволившего превратить себя в тролля. Олег направился в сторону, где возле акведука было логово Дайпожрать. Наверное, слышал запах другого тролля и решил, что так сможет выбраться в Железный лес. Возможно, он просто забыл про выход в винном погребе.

«Игорь, это ты пришел?».

Чьи мысли я слышу? Их звучание мне знакомо, но это слишком невозможно, чтобы быть правдой.

Я шел, и эхо моих шагов отражалось от стен пустых коридоров. Но существовали другие звуки — тревожные, заставляющие учащенно биться сердце. Я замер, закрыл глаза, хотя в этом не было нужды, и прислушался. Тихие шаги чужаков слышались отовсюду — сокейты спешили на зов погибшего собрата. Двое шли сзади, спустившись из кухни. Один бежал со стороны акведука. Только что совсем близко я слышал еще одного врага. Где же он?

Коридор шел полукругом, огибая донжон. От лаборатории я насчитал тридцать шагов, значит, винный погреб остался позади. Справа должна быть ниша, в которой когда-то жил Виг. За ней резкий поворот направо, где начинается ведущая наверх лестница.

Я увидел сокейта так же ясно, как мальчишкой видел плавающих подо льдом русалок. Он стоял за углом. Готовый к удару, замер, словно статуя, с поднятым над головой мечом. Тогда я ударил мечом из-за угла. Клинок проткнул тело сокейта, враг с коротким стоном повалился на пол.

Я замер в боевой стойке, слушая темноту. В памяти всплыли слова Джереона.

«Не стой, как утка! Возьми платок».

«Зачем?»

«Завяжи глаза. Плотнее! А теперь подними меч и отрази удар».

«Ай!»

«Неправильно! Ты смотришь. Глаза у тебя закрыты, но ты смотришь, когда должен слушать. Надо смотреть ушами, слышать, как противник наносит удар. Вот так!»

«Ай! Зачем это?»

«Глаза могут подвести, но твой меч должен поразить врага».

Первыми появились те двое, что бежали со стороны кухни. Я шагнул вправо, скрываясь в нише старого Вига, и взмахом меча разрубил одного из преследователей. Второй сокейт отпрыгнул в сторону.