Междуцарствие (рассказы) - Андрей Левкин

Мозг человека устроен из кусочков, мозаично: каждая его клетка составляет отдельную картинку, человек - это почти Эрмитаж. Оттого между людьми принято непременно теплеть к гукающему младенцу, парочке на скамейке, могилкам. Совпадение зримого с имеющимся в некой мозговой клеточке, радует их не только как всякое узнавание, заверяющее стабильность ценностей, такие картинки еще и ихнее все.

Поэтому, общаясь с людьми, самосохраняться проще, когда видишь их мозг: какую картинку они рассматривают там теперь. Знать это тем более пригодно для самообороны, что люди обычно не понимают, что у них светится в мозгу, не знают они и где находятся: все время идут внутри шара, перебирая его оболочку ногами, перед их глазами все та же наваливающаяся на них стенка, в мозгу горит клеточка, стенка перед глазами, идут.

Скорость вращения шара говорит об их вменяемости: чем вращается шарик быстрее, тем человек невменяемее.

Такой шар обволакивает и любую деятельность, что касается и муто. Всякий такой шар выделяет свою гравитацию, пхаримос, который, конечно, искажает ум любого существа, оказавшегося внутри этой силы. Ее не избежать, если не понимать природу пристрастий.

Представьте себе шар любой близкой вам затеи: шар игры в шахматы, когда вы играете в шахматы, шар питья пива, если вы часто пьете пиво. Неважно, увидели ли вы его реально или вообразили себе немножко насильно. Поймите, где именно вы в шаре, ощутите его вкус, запах, всякое такое, то есть - его пхаримос. И, если вам там надоело, спокойно выведите себя за оболочку и наоборот: вы всегда, когда захотите, легко введете себя в требуемую по жизни заинтересованность.

Но от человека так легко не отделаешься, поскольку не отделаешься: стоит рядом и хочет ответа. С ним нет проблемы, если вы видите работающую у него в голове клеточку или если умеете сымитировать перед ним его же копию, пусть они болтают друг с другом. Второй способ, впрочем, не без изъяна человек к вам привяжется. Если же эти способности вам не присущи, то поступайте как нормальный муто - то есть так, как вам свойственно. Ну воспримут вас в интервале от человека себе на уме до наоборот, так что, будто он вспомнит о вас через пять минут после разговора.

Вообще, это наглядное отличие муто от человека: муто присутствует постоянно, он лунго, долгий и себя помнит, то есть - искажения своего ума. Увы, любую свою бредятину помнит, так что, конечно, очень стыдно, но сии строки смыть не можно.

А человек дискретен: возьмем девочку, девушку, женщину, старуху: совершенно разные люди, хотя и тот же человек. Только зубы те же самые, пока есть.

секретный абзац. Нужную клеточку в их мозге можно включать. Это просто: за мозгом человека есть помещение, где - человек о нем и понятия не имеет все хаотически и происходит. То есть, именно то, что вызовет включение такой или другой клеточки. Эта местность людям не подконтрольна, ее-то контролировать и обучают их всякие психотехники, разговор о которых дальше. И опущенная, если как бы написать ее на бумажке, скомкать в шарик и щелчком отправить в эту коробку, мысль минуты через три включит нужную вам клеточку. Что до граждан, упражняющихся в психотехниках, то с теми вовсе просто: у них в мозгу пульсирует только лишь отвечающий этим занятиям квадратик. Метод особенно эффективен с группой товарищей, как если манипулировать с предметами на столе списком и отправить их всех в одну дорогу, наклонив столешницу. Но зачем?

Главное не слишком пугаться. Ничего страшного, ведь сколько уже прожили и сколько еще придется. Обходились же как-то. Вот так обходитесь и впредь. Есть ведь на свете и хорошие вещи: кошки, например, луна, бархатцы, плющ, допустим, осень, заморозки, Джозеф Кошут. Зачем занудствовать - тем более, в компаниях, которые, конечно, всегда ужасны. И если вы вдруг сделались таким серьезным, да еще и следите всякий свой чих и любую мысль, то выпейте что ли водки. Это жизнь и мы у нее внутри.

Здесь, напоминаю, речь о самооборонах - мы не говорим о вампирах, например, потому что на всякого вампира отыщется монтировка и не надо писать специальную книгу. Под обороной себя имеется в виду обезоруживание обстоятельств, заставляющих нас жить по-чужому, тем более - еще и уверяющих вас в том, что эта жизнь - ваша. Вокруг нас кишмя кишат разноцветные вирусы, и некоторые из них очень милы. Но есть и другое. Есть помощные штучки, которые живут не то в голове, не то где-то вообще, и принадлежат всем. Человек не без образования назовет их программами, человек с разгулявшейся фантазией их персонифицирует, муто не должен ломать голову над тем, как их определить, но может ими пользоваться. Всякая из них осуществляет то, на что собственно и рассчитана; их можно сочинять самому, можно использовать имеющиеся. Объясняю на примере. Есть штучка, которая возвратит вас к себе: не в смысле онтологическом, но бытовом. В ванне она вас не выстирает, кашей не накормит, но приведет в порядок реакции, устранив возможные возникшие перекосы противу вашей природы. Штучка называется ме, работать она примется, когда ее включишь, запустишь, позовешь, для чего, собственно, довольно лишь подумать это слово, даже, собственно, и не вспоминая, с чем именно оно связано. Со своими обязанностями она справляется тем быстрее, чем чаще ее используют, в общем - от пяти минут до получаса. Правда, используя подобные штуки, надо быть хотя бы чуть живее, чем заливная треска, иначе все они вызовут лишь путаные мысли на предмет смысла жизни и экзистенциального одиночества всякого живущего существа.

А вообще, жить весьма любопытно, и сами люди тоже довольно забавны. Кому, например, не ведомы строчки: "Быть знаменитым некрасиво. Не это поднимает ввысь. Не надо заводить архива, над рукописями трястись". В 1990 году в издательстве "Художественная литература" вышел 2-й том в синей обложке сочинений сего поэта. Между страницами 576 и 577 имеет место репродукция одного из автографов поэта. И что же такое начертано на листочке-то? Вот это самое и начертано.... Да, их нельзя не любить.

Обучения, конечно, никакого нет - есть последовательность (только потому что друг за другом) сознаний человека, друг с другом не в родстве, лишь передающих, сменяясь, друг дружке какой-нибудь камешек. Они не знаются ни с книжками, ни с житейским опытом, который просто тот провиант, с которым в человека пришел очередной ум.

И это не наше дело выяснять - что кому и почему дано; равно как и то, почему некто не является тем, кем должен был стать. Дурак, видимо. Когда бреешься, вода всегда затекает в рукав.

Сей труд хотя и предназначен для муто, то есть субъектов боле, чем космополитичных по человеческим меркам, имеет в виду и несовершенство всего мироздания, а именно - то, что по двусмысленной прихоти оного никто не живет так, как ему было положено теми же Мирозданием и Провидением. Поэтому автор признает, что область максимальной эффективности его сочинения лежит во вполне конкретной географической зоне. Это северо-западный труд.

Увы, живущие там, мы не самые интересные на свете: и цвет лица у нас подвальной зелени, и небо у нас белесое, и одеваемся мы, будто маскируясь, чтобы по нему ползти: в серое, в немаркое, любим всякое серо-белое. Темперамент наш уныл, наши радости созерцательны по преимуществу, туманы у нас, белые ночи и алюминиевые вилки в столовых. Боже ж ты мой, тут, даже разрезая человека, трудно понять, где еще тело, а где уже пошла душа: вот такие мы вялые. И ладно резали друг друга бы меньше, так куда там.

Что, вообще, такое северо-западный организм? Не очень склонен воспламеняться душевно, раз. Если воспламенится, то будет сдерживаться, два. Живость крови ленивая, выказывающая себя только в морозы, летом же организм изнывает от жары, хотя какая у нас жара? Но, какая-никакая, из-за влажных свойств воздуха она не обогащает человека кардамоном и имбирем, но покрывает его всего ватным одеялом, и он засыпает, причмокивая. Фрукты у нас кислые, и разнообразие их невелико, овощи тоже какие-то однородные: брюква, репа, редиска, хрен, капуста, редька; духовная жизнь склонна к нравоучительству, разнообразят ее лишь скандалы. Скандалы разрешаются быстро и без долгих последствий: общая неловкость группового удовольствия, серые слезы и снова нравоучения и мораль, мораль и нравоучения. Солнечные часы представляются здесь изобретением идиота, опавшие листья не гремят по мостовой, а тут же слипаются и пахнут приятно для северо-западного организма, сохраняя в нем на постоянном уровне скепсис, превращающий обитателей наших местностей в маленьких царей соломонов, по темпераменту располагающихся в промежутке между осликом Иа и И.А.Бродским.

Или идеи. Казалось бы, если все так по жизни понуро, то хотя бы идеи несуразные? Да, обычно они несуразные, зато всегда равномерные, всечеловеческие и на века, чтобы не возиться с частностями: потому что мы живем на очень большой равнине. Государи путают народонаселение с климатом, народонаселение согласно и слиплось, предполагая симбиоз граждан с идеями, землей и клюквой. Воздух сырой и пахнет хвоей - будто длятся нескончаемые похороны: право же, похоже, что живем мы по третьему разу, являясь просто покойниками, обмылками лиц, преставившихся в более энергичном климате.