Золото и кокаин - Кирилл Бенедиктов

Это был «Кит». Он вывалился откуда-то из-за кромки леса, грузный, неуклюжий на вид, устремился, теряя высоту, к посадочной полосе, с размаху шлепнулся на шасси, подпрыгнул и побежал по бетонной дорожке к дальнему концу поля.

Один из охранников подошел и потрогал меня за плечо, улыбаясь во весь рот крупными сахарными зубами.

— ОК! — сказал он, показывая на самолет.

Но все было совсем не ОК. Это я понял сразу, как только увидел Трофимова.

Есть такое старое выражение — на нем лица не было. Так вот, на моем приятеле в полном смысле слова не было лица. Наверное, так мог выглядеть человек, выстоявший двенадцать раундов против Майка Тайсона. Даже огромные темные очки не могли скрыть жутковатых кровоподтеков и ссадин, не говоря уже о заклеенном пластырем распухшем носе.

— Здорово, — гнусаво сказал Петя, протягивая мне руку. — Как отдохнул?

— Нормально. А ты, я вижу, не очень?

— Суки, — сплюнул Трофимов. — Две вещи ненавижу, Диня, — расизм и негров. Но негров, кажется, все-таки больше.

— Осторожно, — предостерег я, — тут рядом один стоит.

— Эти не такие. К тому же по-русски ни хрена не петрят.

Петя вытащил из кармана толстую пачку долларов и протянул ее улыбающемуся охраннику.

— Зэтс фор фуэл энд фуд, ОК?

Охранник провел толстым указательным пальцем по купюрам, прислушался к их шелесту и согласился:

— ОК!

Потом сочувственно показал на Петино лицо:

— Бокс?

Видимо, ему пришла в голову та же ассоциация, что и мне.

— Ага, — скривился Трофимов. — Фул контакт.

— Бокс — ф- фу, — поделился с нами своей философией охранник. — Капоэйра — классе альта!

— Обязательно займусь, — пообещал Петя по-русски. — Вот только зубы себе новые вставлю — и вперед.

— Непредвиденные обстоятельства? — спросил я, когда охранник, насвистывая, удалился. Спрашивать напрямую — «а кто ж тебе так начистил морду» — было не слишком тактично.

— Не то слово. И поверь мне: вот это, — он осторожно дотронулся до распухшей скулы, — далеко не самое неприятное…

Но больше я от него так ничего и не добился. Остальные члены экипажа оказались еще менее разговорчивы. Никто из них вроде бы не пострадал — во всяком случае, ни синяков, ни сломанных носов я не увидел. Но все они — от Кэпа до Харитонова — пребывали в крайне дурном расположении духа. За те два дня, что мы не виделись, явно произошло что-то, что самым негативным образом сказалось на состоянии экипажа. Загадкой оставалось лишь то, какую роль сыграл в этих событиях Трофимов.

В грузовом отсеке, куда меня снова выселили из кабины пилотов, было непривычно пусто. Все было тщательно вымыто и даже продезинфицировано: в воздухе стоял неприятный запах хлорки. Никаких следов груза, за исключением прилипшего к переборке стикера с эмблемой ООН и надписью «Humanitarian Aid».

В аэропорту Маракайбо на борт поднялись двое таможенников и один пограничник, и Кэп потребовал меня к себе. Петя копался в недрах какого-то прибора, делая вид, что чрезвычайно занят, и старался не поворачиваться к гостям лицом.

Гости, явно выполняя скучную и рутинную повинность, задали Кэпу несколько формальных вопросов о целях и маршруте нашего полета. Кэп, не моргнув глазом, сообщил, что самолет доставлял гуманитарную помощь в департамент Каука, показал полетный лист и накладные. После этого таможенники осмотрели грузовой отсек, поставили свои подписи на каких-то бумагах, проштамповали наши паспорта и равнодушно поздравили нас с прибытием в Венесуэлу.

— Все свободны, — сказал Кэп, когда мы вышли на уже знакомую мне стоянку такси. — Можете отдыхать вплоть до особых распоряжений. Всем быть на связи, чтобы не искать по полдня… Трофимов, к тебе особо относится.

— Угу, — буркнул Петя. — Сто раз же говорил — давайте купим всем сотовые телефоны.

— Дорогой, — усмехнулся Харитонов, — нам сейчас только сотовых телефонов не хватает.

— Каронин, — продолжал Кэп, не обращая внимания на их пикировку, — сиди в отеле, сегодня никуда не выходи. Возможно, ты понадобишься.

— Понял, — сказал я. — А как насчет завтра?

— До завтра еще дожить надо, — хмуро ответил Кэп.

В «Эксельсиоре» я первым делом принял душ и переоделся. Висевшая на балконе футболка наконец-то высохла. Усталости я не чувствовал, хотелось побродить по городу, поглядеть на местные достопримечательности, посидеть в кафе на берегу океана — но приказ есть приказ. Некоторое время я просто валялся на кровати, бездумно щелкая пультом телевизора, а потом незаметно для себя заснул.

Разбудил меня резкий, оглушительно громкий звонок висевшего на стене телефона.

— Денис, — каркнул в трубку Дементьев, — ноги в руки — и ко мне. Чтобы через полчаса был тут!

— В «Лагуне»? — спросил я, пытаясь сообразить, что к чему.

— Нет, блин, в Капотне! — рявкнул Кэп и отключился.

Я побрел в ванную умываться. Голова была словно набита ватой — я вообще не очень люблю спать днем, а тут еще эта духота…

В себя я более или менее пришел только в такси. За окнами было уже почти темно — сумерки в Венесуэле короткие, стоит солнцу коснуться края горизонта, как через несколько минут наступает ночь. Несколько часов сна не освежили меня — наоборот, я чувствовал себя так, словно по мне проехал асфальтоукладчик.

Приехал я вовремя, но Кэп уже ждал меня у ворот «Лагуны». Он был одет в парадный белый костюм, фуражку с золотыми крыльями и блестящие лакированные туфли. Я в своих джинсах и футболке сразу почувствовал себя оборванцем.

— Получишь зарплату — купишь себе полотняную пару, — сказал Дементьев, брезгливо меня разглядывая. — Если, конечно, получишь…

Нельзя сказать, что он меня этим сильно утешил, но вопросов я предпочел не задавать. Кэп извлек из кармана массивный брелок и нажал на кнопку. Стоявший метрах в десяти черный «Мерседес–500» с тонированными стеклами дважды мигнул фарами.

— Ваш? — уважительно спросил я.

У Дементьева дернулся уголок рта.

— Нет, Пушкина А. Эс… Садись, полиглот.

До этого момента мне не приходилось ездить в машинах такого класса. Когда «Мерседес» тронулся с места, я даже не почувствовал этого — только увидел, как поплыла назад живая изгородь, окружавшая территорию отеля.

— Отличная машина, — сказал я, поскольку Кэп не проявлял особого желания начинать разговор.

— Да ты что, — хмыкнул Дементьев и снова замолчал. Он вел машину так же спокойно и уверенно, как и свой самолет; огромные его лапы расслабленно лежали на руле, незаметными постороннему глазу движениями управляя «Мерседесом».

Минут через пять я предпринял вторую попытку.

— Леонид Иванович, — сказал я, — я не хочу лезть не в свое дело, но если бы вы дали мне хоть какую-то вводную, мне было бы гораздо легче работать.

Дементьев подумал. Боковым зрением я видел, как он играет желваками.

— Вводная простая, — ответил он наконец. — Мы сейчас едем на самую важную встречу в твоей жизни. По-испански ты вроде рубишь нормально, так что предупреждать тебя, чтобы ты не косячил по мелочам, я не стану. Но запомни: если нам повезет, мы вернемся домой живыми. А если нет…

— Мы едем к дону Эстебану? — спросил я.

Кэп скосил на меня глаза.

— Догадался уже? Ну, давай, выкладывай, до чего еще ты там допер.

Отец научил меня замечательной американской поговорке — «Если умеешь считать до десяти, остановись на восьми». То есть никогда не выкладывай на стол сразу все свои козыри, не показывай излишней осведомленности. Тут, на мой взгляд, был как раз такой случай.

— Во-первых, — сказал я, — я предполагаю, что дон Эстебан — это бизнес-партнер компании «El Jardin Magico». Судя по переговорам, которые вы вели в Колумбии, он вас кинул. И теперь вы хотите убедить его заплатить ту сумму, которую вы должны Хуану и Боно.

— Дальше, — коротко приказал Дементьев.

— Кроме того, какая-то неприятность произошла с вами в то время, пока я дожидался вас в Бразилии. И вам предстоит с ним по этому поводу объясняться.

— Все?

— Все. — Тут я, конечно, покривил душой, и Кэп, скорее всего, это понял. Во всяком случае, взгляд, которым он меня наградил, сложно было назвать доброжелательным.

— Теперь слушай меня, Каронин. Ты парень неглупый, должен был догадаться, что мы тут не в бирюльки играем. Дон Эстебан — крупнейший в Южной Америке торговец кокаином. Гангстер мирового масштаба.

«Ну вот, — подумал я, — слово и произнесено. Значит, все-таки кокаин».

— Я человек военный, — продолжал Дементьев, — куда Родина пошлет, туда и летаю. Про государственные соображения я тебе ничего объяснять не буду — тебе достаточно знать, что они есть, и все. Еще когда Советский Союз не развалился, мы здесь таких, как дон Эстебан, очень поддерживали, поскольку они нам помогали бороться с нашим главным врагом. Куда шел колумбийский кокаин? В первую очередь в Соединенные Штаты, разлагал их там изнутри. Ну а пиндосы, в свою очередь, покровительствовали афганским героиновым королям, потому что тамошний герыч через Среднюю Азию проникал на нашу территорию. Такая, понимаешь, холодная нарковойна.