Веселые человечки: культурные герои советского детства - Сергей Ушакин

И все же история Крякутного оказалось живучей, несмотря на все развенчания и опровержения. В 1971 году она вновь появилась в очередном издании Большой советской энциклопедии; эхо ее прозвучало и в переизданиях Волковского «Чудесного шара», последовавших с 1972 года [318]. В 1981 и 1984 годах в «Вопросах литературы» были опубликованы статьи соответственно Л. Резникова и А. Изюмского, которые выступили против продолжающейся «мистификации», связанной с легендой о Крякутном. Л. Резников и А. Изюмский заново пересмотрели историю сулакадзевской фальшивки, изумляясь непотопляемости столь нелепого вымысла. Однако оба критика упустили из виду тот факт, что интерес к легенде упорно возобновлялся начиная еще с 1910 года. Согласно Резникову и Изюмскому, рукопись Сулакадзева воспринимали всерьез только с июля 1949 года, когда появилась пресловутая статья в «Известиях», и до смерти Сталина (см.: Резников, 212; Изюмский, 213); на самом же деле, как мы видели, эта рукопись вызывала большой интерес еще до революции, да и в советский период на историю Сулакадзева о первом русском воздухоплавателе впервые обратили внимание задолго до июля 1949 года. За десять лет до развернувшейся в 1949 году «кампании за русский приоритет», в период, когда жизнь в Советском Союзе была, согласно песне, сказкой, становящейся былью, Александр Волков уже усердно трудился над присвоением американской волшебной страны, оспаривал французский приоритет в воздухоплавании и, к вящей славе советской России, заявлял права на чужие воздушные шары.

Детская литература не могла существовать в отрыве от более широких проблем советской культуры [319]. В случае с Волковым детские книги оказались подходящим полигоном для испытания идей, впоследствии «доросших» до взрослой жизни. Вторжение Волкова в тему воздухоплавания, может быть, и не стало прямым источником вдохновения для молодых жителей СССР, но его догадка о том, что пересечение истории с фантастикой — это настоящая золотая жила, оказалась очень точной. Обращения к жанрам легенды и сказки в конце 1930-х — начале 1940-х годов постепенно превратились в своего рода инфантильную историографию, в которой легенды были верны не только по духу, но и в букве тогдашней науки.

18 августа 1937 года на подмосковном Тушинском аэродроме состоялось грандиозное представление — Советский Союз праздновал свой пятый День авиации. Самым запоминающимся в программе этого действа стал гигантский портрет Сталина, взмывший в небо над толпой на аэростате (см. Bailes, 393)[320]. В последующие несколько лет в детских книгах Волкова получат развитие главные элементы этого шоу: с одной стороны, русский воздушный шар как символ советского научно-технического прогресса и приоритета; с другой — волшебник-правитель, чьи полеты в небо и обратно (и честолюбивые замыслы, будь то строительство Москвы или Изумрудного города) приводят народные массы в благоговейный трепет.

Однако напрашивается вопрос: не могло ли получиться так, что одна волковская книга остудила националистический пафос другой? Вряд ли можно представить себе более проницательный и красноречивый отклик на День авиации 1937 года, чем слова волшебника Гудвина из книги, вышедшей двумя годами позже:

… В молодости я был актером, играл царей и героев. Убедившись, что это занятие дает мало денег, я стал баллонистом…

— Кем? — не поняла Элли.

— Бал-ло-нис-том. Я поднимался на баллоне, то есть на воздушном шаре, наполненном водородом. Я это делал для потехи толпы, разъезжая по ярмаркам. Свой баллон я всегда привязывал веревкой. Однажды веревка оборвалась, мой баллон подхватило ураганом, и он помчался неведомо куда. Я летел целые сутки и опустился в удивительной стране, которую теперь называют страной Гудвина. Отовсюду сбежался народ и, видя, что я спускаюсь с неба, принял меня за Великого Волшебника. Я не разубеждал этих легковерных людей. Наоборот, я вспомнил роли царей и героев и сыграл роль волшебника довольно хорошо для первого раза (впрочем, там не было критиков!). Я объявил себя правителем страны, и жители подчинились мне с удовольствием (Волков 1939, 94).

В свете склонности Волкова к вымарыванию из «Волшебника страны Оз» политических намеков не вполне ясно, как читателю предлагалось понимать этот пассаж, который просто-таки напрашивался на политическое истолкование. Волховский волшебник оказывается актером, чьим звездным часом стала роль правителя: он сыграл ее столь убедительно, что в награду получил целую страну. Кого должны были представить советские читатели в роли «легковерных людей»? Жителей города, которому предстояло стать Изумрудным? Американцев? Самих себя? Здесь волковский волшебник явно следует баумовской традиции двусмысленных сатирических острот и ситуаций.

«Волшебник страны Оз», как и его советский отпрыск, — сказка в высшей степени неоднозначная, которую к тому же неоднократно пытались присвоить. Многие американцы писали продолжения к баумовской серии; чрезвычайно популярная экранизация «Волшебника страны Оз» тоже имеет довольно мало общего с оригинальным текстом. Можно даже зайти еще дальше и предположить, что «Волшебник страны Оз» не только описывает грандиозное надувательство, но и сам создает атмосферу, в которой подлинность и оригинальность оказываются далеко не самыми важными свойствами человека и художника. Превращение мнимых и даже ложных свойств в «подлинные» — операция, многократно встречающаяся в оригинальных сказках о стране Оз. Мало кто из читавших эти книги (или видевших фильм) помнит, что Изумрудный город основан на обмане: всем, кто попадал в него, выдавали зеленые очки, которые нельзя было снимать (больше того, они запирались на замок). То, в чем Волшебник признается Дороти и ее друзьям, относится и ко многим юным читателям: «Но мои подданные носят зеленые очки так давно, что большинство из них и впрямь считает, что город — изумрудный» (Baum, 188).

В конечном итоге в продолжениях сказок Баума от зеленых очков не остается и следа и Изумрудный город оказывается по-настоящему изумрудным. Сначала «сатира», «пародия», «подделка» — и затем, наконец, нечто подлинное. Аналогичную операцию Баум проделал и со своим Волшебником: в продолжениях он уже не обманщик, а настоящий волшебник, поднаторевший в магии. По этой же траектории выстроил свой путь и Александр Волков. Его претензии на приоритет и оригинальность были завышенными — однако со временем его сказка, которая на самом деле была совсем не его, превратилась в подлинную и неотъемлемую часть советского детства. Судьба «Волшебника страны Оз» в СССР — замечательный пример способности литературных и политических волшебников творить настоящее волшебство даже с фальшивыми изумрудами и чужими воздушными шарами.

Баевская — Баевская Е.Л. Наша страна — родина авиации и воздухоплавания: Рекомендательный указатель литературы. М.: Военный отдел; Государственная ордена Ленина библиотека СССР им. В. И. Ленина, 1950.

Баум — Баум Фрэнк, Удивительный Волшебник из страны Оз / Перевод С. Белова. М.: Рипол Классик, 1998.

Брокгауз, Ефрон — Бекнев С.Л. Аэронавты // Новый энциклопедический словарь. СПб., 1911–1916 [неоконч.]. Т. 4. С. 455–456.

Бурче, Мосолов — Бурче Е.Ф., Мосолов И.Е. Против искажений истории авиации // Вопросы истории. 1956. № 6. С. 124–128.

Вейгелин — Вейгелин К. Е. Азбука воздухоплавания. СПб., 1912.

Виргинский — Виргинский В. Рождение воздухоплавания. М.: Объединенное научно-техническое издательство НКТП СССР, 1938.

Волков 1939 — Волков A.M. Волшебник Изумрудного города. М.; Л.: Детиздат, 1939.

Волков 1968 — Волков A.M. Четыре путешествия в Волшебную страну: Из истории сказочного цикла «Волшебник Изумрудного города» // Детская литература. 1968. № 9. С. 22–24.

Волков 1971 — Волков A.M. «Из автобиографии» // Детская литература. 1971. № 8. С. 76.

Волков 1989 — Волков A.M. Волшебник Изумрудного города. Ташкент: Укитувчи, 1989.

Воробьев — Воробьев Б.Н. Рукопись А. И. Сулакадзева «О воздушном летании в России…» как источник историографии по воздухоплаванию // Труды по истории техники: Материалы первого совещания по истории техники. Вып. 1. М.: Издательство Академии наук СССР, 1952. С. 122–127.

Воронин — Воронин Н. О некоторых работах по истории древнерусской техники // Советская археология. 1957. № 1. С. 284–288.

Добренко — Добренко Евгений. Все лучшее детям (тоталитарная культура и мир детства) // Wiener Slawistischer Almanach. 1992. № 29. 1992. P. 154–179.

Изюмский — Изюмский А. Мистификация продолжается // Вопросы литературы. 1984. № 6. С. 212–223.

Каган — Каган М.Л. Сулакадзев Александр Иванович // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»; В 5 т. СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. Т. 5 С. 79–82.

Кружков — Кружков Н. Ковер-самолет — «Москва» // Правда, 1938 № 228. 19 августа. С. 2.