Баланс черного (СИ) - Владимирова Анна

— Раффи…

— Она еще не вернулась… — промямлила, не открывая глаз. — Что ей передать?

Райан усмехнулся, но мне было не до смеха. Я буквально висела на нем.

— Передай, что сегодня может уже не возвращаться, — он выключил воду и поставил меня на мягкий пружинистый коврик, приятно обнявший ноги. — Я хочу еще поговорить с матерью… — на плечи лег такой же мягкий халат, и я качнулась бы под его тяжестью, если бы Райан не подхватил меня снова. Казалось, сил не было даже, чтобы дышать. Он уложил меня в постель, и я сразу же закрыла глаза.

— Скажи, у вас все хорошо? Все наладится? — прошептала в полудреме.

— Да, — слышала, что он улыбается, лежа рядом. Чувствовала, как целует висок. — Теперь все будет хорошо… Спи.

* * *

Райан проснулся рано, хотя лег спать почти под утро. События минувшего дня будоражили нервы, а привычка не спать сутками взяла свое. Было о чем подумать… Они проговорили с матерью почти до утра, и уже одно это не давало покоя. Сколько времени они потеряли, не найдя в себе сил решить разногласия!

Долорес допустила ошибку, высказав Райану все, что накипело. Когда узнала о фиктивности свадьбы, о жертве сына в пользу своей несостоявшейся невесты и ее настоящего возлюбленного, ее негодованию не было предела. Но Райану было слишком плохо тогда, чтобы позволять кому бы то ни было бередить и без того кровоточащие раны. И он разорвал с ней всякое общение.

Теперь, в свете истории Рафаэль, он взглянул на все по-другому. Да, Долорес была резка, но и ее тоже можно было понять. Она ведь чуть не лишилась его… Как только вынесла все? Сначала убийство мужа, потом сын на грани жизни и смерти…

Он скучал по ней, хоть они никогда не были особо близки. Сейчас, вспоминая ее дрожащие руки в своих вчерашним вечером, понимал, что едва не лишился последнего человека, которому был дорог… Потрясения не прошли для Долорес бесследно. Она перенесла несколько серьезных операций, о которых даже не сообщила ему, и теперь проходила серьезную реабилитацию.

Глупо. Ведь можно было поговорить раньше. Но видеть он начал только сейчас, через его персональный объектив, предоставленный судьбой — Рафаэль. Так ярко и остро, что казалось, раньше он был попросту слепым…

— Я буду приковывать тебя наручниками к постели в следующий раз… — неожиданно пробурчало сонное недовольное явление в несоразмерно большой толстовке. Рафаэль зябко ежилась, обняв себя руками, и Райан опустил взгляд на ее голые ноги.

— Если ты в одной моей толстовке, то тебе конец… — зловеще пообещал он, неодобрительно качая головой, и вдруг молниеносно сцапал взвизгнувшую девушку и усадил к себе на руки.

— Я вообще думала, что ты вернешься в кровать… — возмутилась она, стукнув его в грудь кулачком.

Райан скользнул руками под теплую ткань и обнаружил под ней лишь нижнее белье.

— Что ты со мной делаешь? — прорычал бархатно в ее припухшие губы. Тело реагировало молниеносно, устоять перед ней было невозможно. Он вжал руками ее бедра в свои, прикрывая глаза, подаваясь вперед.

— Райан, — вдруг напряженно прошептала она, — я хотела поговорить…

Ее тон и дрожь во всем теле вмиг остудили его пыл, и уже через секунду он смотрел на нее ясным спокойным взглядом.

— Вчера ночью… — Рафаэль заправила прядь волос за ухо, стараясь выдержать его взгляд, — … тебя ничего не насторожило во мне? Ты…

— Я знаю, что ты — полукиборг, — кивнул он, почувствовав, как она застыла в его руках. — Я встречался с Робертом…

Они смотрели друг на друга какое-то время молча. Раффи настороженно хмурилась, пытаясь, очевидно понять, почему он ничего не сказал.

— Ты ведь знаешь, что я такой же, — как можно мягче продолжал он, чувствуя, что она была уже готова рвануться от него подальше. Раффи кивнула.

— И давно ты… знаешь? — голос девушки был спокойным, но она не изменяла себе, все же попытавшись встать с его колен.

— Мой врач сказал еще в больнице… Прекрати вырываться, я все равно не выпущу тебя, — заметил сурово, и, притянув ее ближе, улыбнулся, глядя в глаза, — Я — единственный, Раффи… представляешь?.. кого бы ты не переломала вчера в постели…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Только ты меня доводишь до такого состояния в постели! — возмутилась она растерянно, все еще не зная, постараться бежать или попробовать остаться.

— Тш… — он обхватил ее лицо ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. — Это ничего не меняет, сама подумай. Я давно все знаю… И я такой же, девочка моя… Я впервые в жизни рад, что такой же, черт возьми!

Раффи застыла, непонимающе глядя на него:

— Я бы не выжила, если бы не Роберт… Ты, вероятно, тоже. И ты не был рад?

Кажется, пришло то самое время, когда нужно было объяснить, но она вдруг выбила все стройные мысли из головы одним вопросом:

— Ты так ее любил?

Стандартный набор эмоций — толика ревности, обиды и сомнения, и Райан был рад отмечать их в ее голосе.

«Не так, как тебя», — подумал он вдруг и замер, пораженный признанием самому себе. Но с ее стороны это выглядело совершенно по-другому. Взгляд Раффи дрогнул, она опустила голову и начала выпутываться увереннее.

— Отпусти, пожалуйста, — ее голос наполнился горечью, от которой все оборвалось внутри.

Надо было срочно брать себя в руки и говорить ей все… Но он не мог, и ни один чертов имплант не смог его заставить! Словно откуда-то с обратной стороны экрана смотрел, как она спускает ноги на землю и уходит по дорожке в утренний туман. Глаза сами закрылись, и Райан спрятал лицо в ладонях…

* * *

«Не стоит трогать мужчину, одиноко сидящего утром в туманном саду… И ему, и себе утро испоганишь».

Вот так, развлекая себя кустарным хокку, я прошлепала в дом и уже собралась к лестнице, когда услышала:

— Рафаэль… — Долорес выглянула из небольшого дверного проема, ведущего, очевидно, в столовую. — Не хотите кофе?

— Я… — красноречиво оглядела себя, — сейчас переоденусь…

Долорес улыбнулась, согласно кивая.

На кухне меня уже ждал ароматный кофе и умиротворяющая атмосфера тихого утра одинокой женщины. Кухня больше напоминала оранжерею. Повсюду в разного размера горшочках росло и цвело невообразимое количество цветов и растений. У Долорес был отменный декораторский вкус, каждый уголок ее кухни и гостиной мог бы стать обложкой журнала соответствующей тематики. Старомодная деревянная мебель лазурного цвета с красноречивыми золотистыми потертостями, металлические чайник и чашки, выложенная миниатюрной плиткой печь с восточными орнаментами и пучки лавандовых сухоцветов — все навевало меланхолию и лишало энергии движения. В такой обстановке хотелось сесть в кресло-качалку, которая призывно выглядывала из особенно привлекательного угла, и забыться в мемуарах.

Мое внимание привлек маленький столик и одна единственная фотография на нем. Я не решилась подойти ближе, но даже отсюда становилось понятным — фото вмещает всю жизнь женщины, запечатлев много лет назад еще молодого мужчину и маленького мальчика у него на руках.

— Я не знаю, как начать с вами разговор, Рафаэль, — мягко улыбнулась Долорес, заметив мой интерес.

— Со мной можно не церемониться…

Тупая боль кольнула в области солнечного сплетения, и я вдруг почувствовала прежнюю себя еще недельной давности. Вроде бы можно было порадоваться возвращению, только было тошно.

— Напротив, — возразила мать Райана, — с вами нужно обращаться, как с редким чудом… Вы и сотворили чудо. Разве не знали?

Я стояла, не решаясь приблизиться, чувствуя себя чужой.

— Вы меня с кем-то путаете…

Взгляд Долорес помрачнел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Проходите, присаживайтесь, не стесняйтесь… — она указала на ближайший стул и заботливо пододвинула кофе и тарелочку с сыром. Удивительно, именно сыра мне сейчас хотелось до чертиков!

— Не знаю, что заставляет вас так думать, но вы очень ошибаетесь. Вас не то, что невозможно спутать… Вас даже нельзя поставить рядом!..

Она села на соседний стул и опустила взгляд на свою чашку, но по всему было видно, что Долорес собиралась с мыслями.