Охота на короля - Денис Юрин

– И залез бы, не постеснялся б, да вот только колдун с огнебардами да еще крысиным хвостом на макушке не очень понравился бы охранникам в роли их господина. Ты меня благодарить должен, а вместо того покалечил! Ну, куда я теперь с такой рожей?!

– На бал не пустят, но мы благородных дам охмурять не собираемся, – пожав плечами, отчего швы платья жалобно затрещали, произнес Озет. – А кабацким девкам все равно, с побитой ты рожей или нет, лишь бы деньги платил. Да, кстати, с золотишком у нас чуток получше стало, но все равно плоховато… нужно что-то придумать.

– Уже, – проворчал Палион, осторожно прикладывая пострадавшую сторону лица к холодному окну кареты. – И с деньгами, и как ворота миновать… все придумано. Главное, чтобы ты трепыхаться не вздумал и даму еще немного поизображал.

– Только целоваться не лезь, – тихо засмеялся Озет, но его радостное лицо осунулось, когда в ответ он услышал сухое и злорадное: «Не обещаю».

Ход кареты замедлился, и снаружи все громче и громче стали доноситься голоса; спорящие, кричащие, молящие и осыпающие чужие головы проклятиями. Это могло означать лишь одно: процессия наконец-то достигла ворот и теперь медленно проезжала мимо досматриваемых возов. Торговцы спорили со стражей, пытаясь доказать, что не везут ничего запрещенного. Те и так об этом знали и, не вступая в долгие дебаты, забирали приглянувшийся товар. В общем, имел место обычный, цивилизованный грабеж, заранее предусмотренный купцами и благоразумно включенный в дорожные издержки.

Как только лошади остановились, в дверцу кареты постучали. Не тратя времени на краткое изложение диспозиции компаньону, Палион отодвинул задвижку и тут же набросился на колдуна, заключая его в крепкие, но как казалось со стороны, нежные объятия. Нарушивший покой господ сержант был очень напуган, что по долгу службы стал свидетелем любовной идиллии. С точки зрения исполнения предписаний городских властей ему не в чем было себя упрекнуть, но практика жизни подтверждала обратное. Рассерженный вмешательством в неподходящий момент граф мог пожаловаться гарнизонному коменданту, а тот, в свою очередь, дать нагоняй дежурному офицеру, и в результате на неповинную голову честно исполнившего свой долг солдата обрушился бы огромный ком начальственного гнева. Умудренный жизненным опытом сержант деликатно прикрыл дверцу кареты и крикнул задремавшему в преддверии досмотра кучеру, чтобы тот немедленно трогал. Карета снова поехала, и крепкие, как тиски, объятия Палиона мгновенно ослабли.

– Польщен, но мог бы и предупредить… – Вебалс с силой оттолкнул от себя смеющегося лжеграфа. – Вот что ты наделал? Все кружева помял!

– Правильно, правильно, причешись и припудрись, спектакль еще не окончен, хотя первое действие мы отыграли достойно… – Палион слишком широко открыл рот и поплатился за свою забывчивость. Пострадавшая от кулака напарника челюсть сильно заныла, только-только начавшая заживать губа снова треснула, а дорогущий ковер на полу кареты был плебейски орошен кровавой слюной.

– Что еще учудишь? – проворчал Озет, дивясь и страшась игривым задумкам спутника.

– Ничего особенного, просто доведу начатое до логического завершения. Нам же нужны деньги и приличные платья, милая, так уж потерпи, – на этот раз лишь слегка улыбнулся страдавший от ноющей боли разведчик.

Примерно через четверть часа карета въехала во двор трехэтажного особняка, и приветствуемая расторопными слугами супружеская чета чинно прошествовала внутрь дома.

«Дуракам везет», – говорят, что эта народная мудрость не имеет исключений и всегда верна, как два плюс два всегда складывается в четыре. Марвет не считал себя умным, но по степени везучести тянул на полноценного мудреца. Ему не улыбалась Удача, ветреная красавица смотрела на него обычно хмуро и не баловала знаками внимания. Всю жизнь, большая часть которой была отдана службе, им помыкали и командовали, и лишь уйдя на покой и став сотником ополчения, Марвет понадеялся, что приобрел слабое подобие свободы и независимости.

Нет, в принципе жизнь в Лютене ему нравилась. Городские верхи хоть и докучали глупыми приказами, но никогда серьезно не лезли в дела ополчения. Ветерана уважали и прислушивались к его мнению не только по военным вопросам. Марвет уже начинал подумывать, что госпожа Удача пожалела его и, сменив сухое безразличие на игривую милость, позволила прожить остаток дней спокойно, без суеты и дерготни. Но именно в тот миг, когда все еще крепкий старик не ожидал подвоха, она и преподнесла ему коварный сюрприз.

Проклятый Наставник Ордена не только вторгся без спроса в его маленькие владения, но и стал командовать им, хоть и не имел на это никакого права. У рыцарей «Небесного Братства» разговор скуп и строг: «Либо ты выполняешь приказы, либо ты соратник темных сил, продавший свою жалкую душонку злому Вулаку!» Марвет не рассчитывал, что Мерун оставит его в покое, но очередной приказ рыцаря просто низверг ветерана в пучину отчаяния и бессильного негодования.

…Бери мою карету и отправляйся в Столицу, – как только сотник переступил порог, скомандовал наглый мерзавец. – В карете сундук, а в сундуке вампир; не дохлый… живой. Ты знаешь, кто такие вампиры? Ты знаешь, чего они боятся или объяснить?..

Марвету не нужны были объяснения. Он с детства наслушался легенд и баек про кровососущих существ, боящихся огня, осинового кола и солнечного света. Наслушался, но считал их глупыми выдумками, поскольку еще ни одного упыря в жизни не видел (сборщики податей были не в счет). Оборотни, вутеры и прочая лесная живность – другое дело, они реальны, с ними вояке приходилось встречаться самому и при свете солнца, и при блеске луны. А вампиры… ну, что вампиры? Всего лишь миф, наивная выдумка, чтобы облагородить смерть, которую ему довелось повидать в любых обличьях. Кровососов придумали слюнтяи, боящиеся вида растерзанной клыками и обглоданной до кости плоти.

Однако Наставник был человеком, с кем не стоило шутить и ставить его слова под сомнение. Марвет кивнул и только открыл было рот, чтобы напомнить вельможе, что не находится у него в подчинении, как борец с чудовищами привел аргумент, заставивший сотника раз и навсегда позабыть об иерархии, субординации и прочих вредных для дела формальностях.

…Откажешься, город спалю, а половину жителей обвиню в связи с Вулаком и живьем в землю закопаю. Притом преподнесу все так, что якобы экзекуция произошла из-за твоего навета. Как ты думаешь, что с тобой выжившие сделают? Сможешь ли ты их вразумить и доказать взбешенной толпе свою невиновность? Если считаешь себя отменным оратором, то пшел вон, разговор окончен. Однако я не стал бы на твоем месте делать ставку на мою доброту и твое красноречие…