Туман войны (СИ) - Курамшина Диана

На следующий день мы нагнали наших мужчин. Большое поле у дороги превратилось в настоящий лазарет. Но спасённых было не более пяти-шести сотен.

— Не знал, мадмуазель, что общение с вами даёт такие преференции, — улыбнувшись, сказал Александр Христофорович.

— О чём вы? — недоумевала я.

— Да вот жених ваш как всё организовал. Всех перевязали, накормить разрешил только жидким бульончиком. Хлеба и вовсе давать запретил. Вот теперь сидим вас дожидаемся.

В груди разливалось тепло, а на лицо наползала довольно глупая улыбка. Но меня ждали пациенты, которым требовалась моя помощь.

— Я послал людей к основным силам, чтобы нам прислали сюда достаточно телег. Но, многие готовы и сами идти, — устало произнёс вскорости подошедший Павел.

— Большое тебе спасибо, mon cœur (*моё сердце), — прошептала, взяв его за руку.

— Mon ange, — ошарашенно произнёс он. — Je t’aime (*люблю тебя), — поцеловав мою ладонь, продолжил. — Знал, что ты не пройдёшь мимо, но необходимо поторопиться. Мы не можем здесь долго задерживаться. Нас ждёт Вязьма.

Глава 23

23 октября 1812 года

К Вязьме мы опоздали. Несмотря на то, что долгих привалов себе не позволяли, но вероятно двигались медленно. Отбитые у французов наши солдаты были слишком ослаблены. Потому прибыли мы только сегодня рано поутру.

Впереди следования нашего импровизированного санитарного обоза постоянно шли какие-то стычки. Партизанские отряды без конца «кусали» французский арьергард. Так что у нас всю дорогу к Вязьме прибавлялось как пленных, так и раненых.

Но периодически меняющиеся группы нашего сопровождения были и полезны. Они делились провизией и добытой тёплой одеждой. Хотя уже на следующий день после освобождения наших пленных, вернулись посыльные из отряда Павла с хорошей вестью. Телеги вскоре прибудут, а пока они привезли необходимые медикаменты, одеяла и провизию.

Пленных мы так же кормили, хотя казаки меня за это и осуждали. Опасались, что не хватит нашим раненым. Спасала картофельная мука, подготовленная запасливым «провидцем». Добавленная в почти пустой суп с «запахом мяса», она делала его достаточно густым. Это варево давало чувство сытости, так сейчас необходимое изголодавшимся людям. Но переваривалось намного легче, по сравнению с той же кониной, которую теперь в основном употребляла отступающая армия неприятеля.

Происходили и курьёзы. Сопровождавший нас партизанский отряд отбил небольшой обоз, которые французы умыкнули у своих же. Люди просто постепенно утрачивали человеческий облик.

Тут и морозы усилились. Дороги стали покрываться ледяными корками. По обочинам всё чаще стали встречаться останки лошадей. Создавалось впечатление, что неприятель не имеет представления о подковах с шипами. Кони на льду часто падали, ломая при этом ноги, тут же становясь пищей для изголодавшихся людей.

Ещё одним напоминанием о трудностях у французов служили сожжённые останки телег и взорванные зарядные ящики. Естественно, если лошади пали, тащить груз становится некому.

Благодаря отбитому обозу раненым не пришлось спать на земле. А вновь построенный женский шалаш укрылся несколькими слоями ковров.

Телеги нагнали нас уже ночью. Из-за снега было достаточно светло, но холод сильно замедлял движение. Мы всё чаще останавливались, разжигая костры, чтобы отогреться и выпить теплого отвара. И вот-таки добрались.

Сражение[94] произошло вчера, а меня тут ожидало множество работы. Благодаря Гавриле Федосеевичу, для сильно пострадавших подготовили большой сарай. Который, как всегда, утеплили печками и даже сколотили стол для операций. Все раны уже были обработаны, но мне нужно было проверить их состояние. Возможно, вчера лекари могли пропустить то, на что я бы обязательно обратила внимание.

Привезённых с собой удалось перенаправить в Медынь и далее в Калугу. Тут и так было слишком мало места. Более тысячи легкораненых ютились в немногих оставшихся неразрушенными домах.

Но были и довольно специфические повреждения. При взятии города люди генерала Чичагова успели вывести из горящей церкви около трёхсот раненых пленных русских солдат. При отступлении французы просто заперли их там и подожгли.

Не успев ещё толком распределить между помощницами дела, я была атакована Марией. Пришлось срочно находить выход её кипучей деятельности. Она с удовольствием выполняла налагаемые поручения и светилась радостью.

— Ma tante, взгляни, это уже второе платье за сегодня, которое ты умудрилась испачкать в крови. Попроси Степаниду, она даст тебе одну из моих юбок. На них будет не так заметно.

— Oui mon général(*Да, мой генерал) — она шутливо поднесла два пальца к голове.

— Только ты могла взять с собой на войну гардероб в пастельных[95] тонах.

— Не ворчи Лиззи, это такие мелочи, — с блеском в глазах, она схватила меня за руки. — Я счастлива только от того, что могу помогать.

— Ты не испугалась вчера? — спросила обеспокоенно.

— Я и не видела ничего. Этот твой унтер-офицер сговорился с татарами и держал нас в самом хвосте армии. Меня саму доставили незадолго до твоего приезда.

— Тётушка, ты могла бы найти господина Сушинского? Он просил позвать его, когда я начну работать с кровью.

Мне показалось хорошей идеей отправить её куда-нибудь. Хоть ненадолго. Пытаясь помочь всем сразу, Мария создавала только больше суеты. А вид крови пока вызывал у неё некоторый трепет, и всё начинало валиться из рук.

— И пожалуйста, накинь моё пальто, а то своим цветастым ты привлекаешь слишком много внимания.

На какое-то время воцарилось спокойствие. Мы с Марфой поделили «амазонок» и девочек Соломона. Обучение шло уже по «проторенному» пути. Екатерина с Дарьей даже самостоятельно объясняли боровским барышням уже известные им вещи, освобождая нас с главной помощницей от этой обязанности.

Семён Матвеевич прибыл с несколькими лекарями. Наконец они смогли вдоволь извести меня вопросами. Как я не пыталась, некоторые из них были весьма коварны. Особенно когда спрашивали о «рождении» самой идеи неподходящей крови.

Тут к месту пришлись наши с «провидцем» беседы на эту и другие около-медицинские темы. Особенно о положительных и плачевных результатах переливания у одного и того же врача. Тогда же мне и «пришла» идея сравнивания крови и предварительного смешивания до вливания в пациента. Пришедшие с Сушинским господа вдохновенно обсуждали результаты «моего открытия» и прочили получение докторского звания, как только смогу описать свою работу и представить её в Петербург. Почти все они были готовы написать рецензии на использование «открытия» в своей практике.

С одной стороны, я была так рада, что, наконец, такой полезный метод в медицине не будет больше убивать людей. А с другой… получается, что я украла его у другого человека[96], который правда ещё даже не родился.

В наших беседах на эту тему Павел успокаивал меня тем, что люди науки всегда стремятся вперёд. И если при рождении того учёного, этот способ будет известен, то он наверняка, откроет что-то новое, уже получив необходимые знания от нас. Ведь многие открытия довольно долго пробивают себе путь. Очень часто люди узнают о них спустя десятилетия. А применять начинают иногда вообще спустя полвека.

Ну, а война это такой повод испытать на практике новые знания. Меня уже многие благодарят за гипс. Вот теперь ещё и переливание. Так желаемая мною докторская степень можно сказать у меня «в кармане».

— Лиззи, ты мне срочно нужна! — схватила меня за рукав Мария, неожиданно появившаяся позади меня.

— Что случилось?

— Идём, пожалуйста, скорее…

Тётушка с удивительной для неё силой тащила меня к двери, когда находившиеся рядом со мной мужчины с изумлением смотрели на нас.