Наложница императора - Татьяна Семенова

— Ну, конечно, — фыркнула Аня, — я ничего не понимаю, зато ты самый умный и, как политически подкованный эскимос, разрабатываешь для бедуинов Сахары инструкцию по спасению от жары. Успехов тебе в этом благородном деле! Продолжай следить за лицами влюблённых, следопыт. А мне некогда — я письмо обдумываю.

Ваня обиженно запыхтел, и ответил ей Саша:

— Знаешь, Анют, обдумывать письмо — это, конечно, дело. И оленья упряжка в песках Сахары — тоже красивый образ. Но, как это ни смешно, сегодня наш эскимос прав. Его устами говорит голос разума. Советую прислушаться.

— Ага, вот только шнурки поглажу и сразу начну прислушиваться! — Аня уже завелась и не могла остановиться. — Если Ваня Оболенский — голос разума, тогда я — английская королева.

— Нет, — спокойно возразил Ваня. — Английской королевой ты будешь в следующий раз, когда мы отправимся в Лондон. А сейчас ты драгоценная наложница, но можешь и, по-моему, хочешь стать императрицей.

— Что ты сказал?! — подскочила Аня.

— Всё! Хватит вам скандалить! — Саша встал между ними и поднял руки, как рефери на ринге. — Вы что, не можете нормально общаться?

Аня и Ваня уставились на своего приятеля и вдруг ответили в один голос, как будто много раз репетировали:

— Конечно, можем!

— Фантастика! — восхитился Ветров. — Тогда зачем вы ругаетесь?

— Я не ругаюсь, — с обидой проговорила Аня, — я просто защищаюсь, ведь я всегда оказываюсь жертвой.

— Что?! — возмутился Ваня. — Ты — жертва?

— Да! — выкрикнула Аня. — Я! Жертва! Жертва твоего отвратительного поведения!

Ваня сумел сдержаться и снова заговорил Саша:

— Вот я смотрю на вас, и мне кажется, что вы муж и жена, которые прожили лет двадцать в браке, и объединяют вас только общие дети и повседневные заботы. Вы так надоели друг другу, что уже не можете нормально общаться, вас всё друг в друге раздражает и бесит. Скандалите по любому поводу, причём инициатива, — он строго посмотрел на Ваню, — принадлежит мужу, а главное звуковое оформление, — перевёл взгляд на Аню, — жене. И кому всё это надо, спрашивается?

Саша не часто говорил так цветисто и пространно. Поэтому друзья смотрели на него во все глаза и слушали, не перебивая.

— Всё! — объявил Ваня торжественно. — Теперь я умолкаю навсегда.

— Трудно было придумать более глупую фразу, — проворчала Аня, по привычке оставляя за собой последнее слово, но было уже ясно, что перепалка закончена — оба выдохлись.

Ваня сделался не только нем, но и глух. Он сидел угрюмый и мысленно занимался самобичеванием: «Правильно говорил Сашка: не умею я с девушками общаться, тем более, если они мне нравятся. Женщинам что нужно? Комплементы. А я? Оспариваю каждое её слово, да ещё обидеть норовлю. Сашка прав. Я всегда первый начинаю. Надо кардинально менять тактику поведения… Подумать только, в нашем первом путешествии в прошлое какой-то средневековый рыцарь за три дня сумел растопить её холодное сердце. Неужели я хуже него? Неужели не смогу сказать что-нибудь вроде: „О, я хочу быть птичкой, порхающей возле твоей шляпки!..“ Во, бред-то! И откуда это вылезло? А если так: „Ты нежная, благоухающая ночная фиалка, на залитой солнцем поляне моей души…“ Это уже лучше, только ночной фиалке вряд ли понравится на ярком солнце… Господи, я же столько стихов ей посвятил! Но ни одного не прочёл ни разу, потому что там сплошная тоска и самокопание, а комплиментов нет совсем… Может, рискнуть всё-таки?»

Саша и Аня тем временем тихо переговаривались между собой. И когда Ваня стремительно, даже с лёгким стуком опустился перед девушкой на одно колено, та от неожиданности вздрогнула и чуть не вскрикнула.

— Ты что? — выдохнула она оторопело.

— Я… я хочу… — Ваня запнулся, лицо его выразило смятение, потом стало чрезмерно серьёзным, печальным, даже трагичным — целая буря чувств и всё это без малейшей фальши. Он вспоминал свои лучшие строки, перебирал их в памяти, отбрасывал одну за другой… Вдруг в его глазах мелькнула какая-то сумасшедшая искра озарения пополам с восторгом. И он вмиг стал другим: одухотворенным, взрослым, настоящим…

И начал читать по-актёрски раскованно и чётко:

Анюта, сжалься надо мною.Не смею требовать любви:Быть может, за грехи мои,Мой ангел, я любви не стою!Но притворись! Ведь этот взглядВсё может выразить так чудно!Ах, обмануть меня не трудно!..Я сам обманываться рад!

Сколько поколений влюблённых заменяли пушкинскую Алину на все подходящие по размеру женские имена и невзначай подправляли «вы» на «ты»?! И сколько раз эти волшебные строки оказывали своё ни с чем не сравнимое действие?..

Аня смотрела на него во все глаза и отказывалась понимать, что происходит. Но ей было удивительно приятно слушать эти вечные стихи с их неподдельной печалью и мягким юмором, с их робкой надеждой и отчаянной самоуверенностью. Потом она покосилась на Сашу. Тот сидел молча, опустив голову и глядя в сторону, как человек, ощущающий себя третьим лишним. И тогда к Ане вернулась способность к иронии и самоиронии.

— С тобой всё в порядке? — заботливо спросила она у Вани.

— Более чем, — ответил он с достоинством и, поднимаясь с колена, широко улыбнулся, страшно довольный собою.

— Неплохо для начала, — сухо прокомментировал Саша. — Любимый Пушкин на все случаи жизни. Продолжай в том же духе.

Аня странно посмотрела на них обоих и ничего больше не сказала. «Один „не смеет требовать любви“, другой — рекомендует продолжать в том же духе — оба с ума сошли! — думала она. — Чего им от меня надо, в конце концов?»

Она представила себе, как задаёт этот вопрос вслух, как ребята на него отвечают, и ей сделалось смешно. Улыбка получилась доброй, открытой, искренней. И все трое почувствовали себя счастливыми, как никогда.

Саша прекрасно знал, что Ваня неравнодушен к Анюте, он даже сам давал ему советы, как покорить сердце девушки. Но сегодня вдруг осознал со всей ясностью, что если Оболенскому это удастся, он, Александр Ветров отнюдь не порадуется. Да, ему тоже очень нравилась Аня, но кто бы мог подумать, что настолько? Нет, он совершенно не готов был уступать её своему лучшему другу!..

Но он не сочинял стихов и в остроумии уступал Ивану. В чём заключались его главные достоинства? Медицинские навыки? Успехи в теннисе? Интеллект? Эрудиция? Умение простым языком объяснять сложные вещи?.. Ну, как же он забыл! Ведь их прервали в тот момент, когда Аня так увлеклась его теорией…

— А я вам самого главного не успел рассказать, — объявил Саша.

— Про что? — не поняла Аня.

— Ну, как же, про чёрные дыры и наши путешествия во времени.

— Слушай, правда! — обрадовалась девушка. — Я и не думала, что эта физика может быть такой интересной, когда она касается тебя непосредственно. Мы остановились на том, что у нас повсюду маленькие такие чёрные дырочки — прямо хватай их горстями и путешествуй во времени.

— Точно! — улыбнулся Саша. — Почти так и есть.

Ваня смерил ревнивым взглядом их обоих и нарочито зевнул, дескать, ему эта тема уже наскучила.

— Короче, — сказал Саша, — в микромире чёрные дыры живут очень недолго. Но если их искусственно стабилизировать, искривление пространства-времени фиксируется. Для этого необходим внешний источник реликтового излучения, совпадающего по энергии с гравитационным излучением чёрной дыры. Тогда она получает энергетическую подпитку и продолжает жить.

— Ты хочешь сказать, что внешний источник — это генератор, встроенный в «Фаэтон»? — спросила Аня.

— Молодец! — похвалил Саша. — Я пришёл именно к такому выводу. Главной частью нашего прибора является генератор именно реликтового излучения. И модулировано оно в соответствии с нуклеотидным кодом конкретного индивида. Поэтому образовавшаяся внутри сферы Шварцшильда кротовина — это туннель, на концах которого находятся разные точки пространства-времени. Искусственное реликтовое излучение способно воздействовать на кротовину вокруг чёрной дыры, обеспечивая её стабильность, нужный размер и форму для перемещения достаточно крупных объектов.

— Я всё поняла! — удивилась Аня. — А точное время и место «Фаэтон» назначает путешественнику, выбирая из бесчисленного множества чёрных дыр именно ту, какую нам надо, по совпадению частот?

— Ну, конечно, Ань, — ответил Саша. — В этом ты уже лучше меня разбираешься. Собственно, единственный абсолютный показатель вселенной, определяющий шкалу времени — это реликтовое излучение, а изобретатели «Фаэтона» просто сумели увязать его с генными кодами. Всё гениальное просто. А вообще-то, — добавил он, немного помолчав, — если до конца выстроить физическую модель, получается, что никакого перемещения на самом деле не происходит. Потому что у кротовины вход является выходом и наоборот. Объекты, оказавшиеся в зоне действия стабильной чёрной дыры, как бы существуют одновременно в двух разных точках пространства-времени…